Валерий Красовский - Письма из прекрасного далека. Книга седьмая. От златой Праги до Братиславы

– Майор Еремин, слушаю, – представился он своему начальнику.

– Даю тебе пять минут на сборы и ко мне. Выезжаем в часть.

– А что там произошло? – попытался выяснить Еремин.

– На месте все узнаешь. Вот «кочерыжки долбаные, черти полосатые», – послышалась любимая фраза начальника медицинской службы дивизии.

Еремин сообщил о своем отъезде комбату Каратаеву, взял тревожный чемодан и направился к штабу дивизии. В армейском уазике его уже ждал Феофанов.

– В танковом полку случилось неприятное происшествие, – когда выехали за контрольно-пропускной пункт начал информировать он Еремина. – Солдат умер прямо в строю. До демобилизации ему оставалось полгода. Надо разобраться. Есть ли там вина медицинских работников? Командир полка хочет свалить все на нас. Завтра солдата повезут на судебно-медицинскую экспертизу, так что у тебя для выяснения всех обстоятельств и постановки посмертного диагноза время максимум до восьми ноль-ноль.

На место прибыли уже затемно. Умерший солдат лежал укрытый белой простыней на перевязочном столе в полковом медицинском пункте. Из его медицинской книжки значилось, что звали его Далгат, фамилия Ибрагимов, отчество Ахмедович, возраст двадцать лет. К врачам за период службы обращался несколько раз по поводу ссадин и потертостей. Осмотр тела ничего не прояснил. Внешних проявлений каких-либо заболеваний и травм не было.

– Ну, что скажешь? – поинтересовался Феофанов.

– Пока не за что зацепиться. Надо побеседовать с его друзьями и сослуживцами, – ответил Еремин. – Я пойду в казарму, может быть, там что-то выясню.

Еремин начал поочередно опрашивать солдат, которых ему направлял командир роты. Это были те, с которыми наиболее тесно общался Ибрагимов и его друзья. Время пролетало мгновенно, а все оставалось на нулевом цикле.

«Так не годится», – подумал Еремин.

– Постройте мне все подразделение, – распорядился он.

– Рота строиться! – раздалась команда.

Когда построение завершилось, Еремин встал перед солдатами и сообщил:

– Как вы знаете, внезапно умер ваш сослуживец Ибрагимов. Мне нужно выяснить возможную причину его болезни и смерти. Вспомните, пожалуйста, что изменилось в его поведении за последнее время.

– Далгат получил из дома письмо, но почему-то сам не смог его прочитать, пояснил, что глаза слезятся, и попросил меня, – сказал один и сослуживцев. – А раньше у него со зрением было все в порядке.

– Так. Это уже интересно.

– У него в последнее время зверский аппетит появился, ел все подряд, – послышался голос со второй шеренги.

– Да, да! – подтвердили еще несколько человек.

– Еще он говорил, что голова стала кружиться, сообщил из строя сержант.

Еремин попросил остаться тех, кто высказался о своих наблюдениях, а остальных отпустил. Со слов сослуживцев скончавшегося солдата у Еремина четко складывалась убеждение, что Далгат Ибрагимов умер от разрыва кисты головного мозга. Он написал свое заключение и вернулся в медицинский пункт. Феофанов уже спал. Он свернул свое длинное худое тело калачиком и натянул на себя синее шерстяное госпитальное одеяло, из-под которого выглядывал только нос. Пружина кровати под ним глубоко прогнулась, и начальник медицинской службы казался неестественно маленьким. Разбудить его не удалось. Полковой врач сообщил, что Феофанов потребовал сто граммов спирта, пару куриных сырых яиц и ломтик хлеба. Выпил, закусил и лег спать. На следующий день приехал судебно-медицинский эксперт, прочитал заключение Еремина и увез тело Ибрагимова для вскрытия.

Прошло около двух месяцев. В хирургическом отделении раздался звонок. Ординатор поднял трубку:

– Это вас.

– Еремин у телефона.

– Зайди ко мне на пару минут, – услышал он голос Феофанова.

Когда Еремин зашел в кабинет дивизионного начальника, тот протянул ему лист бумаги со штампом судебно-медицинской экспертной комиссии и сказал:

– Читай вслух!

Еремин прочел заключение:

– Смерть рядового Ибрагимова Далгата Ахмедовича наступила от разрыва кисты головного мозга в передней черепной ямке.

– Ну, как мы их! А! – воскликнул Феофанов и самодовольно улыбнулся. – Я через часок к вам зайду, вы мне спирта пятьдесят грамм приготовьте.

Когда регламентированный рабочий день закончился к Еремину подошел заведующий хирургическим отделением Лабазов Григорий Антонович и предложил:

– Валерий Алексеевич, давайте по пути завернем в «Мутный глаз» и выпьем по бокальчику чешского пива. Вы, наверное, кроме «жигулевского» другого и не пробовали?

«Мутный глаз» – так метко прозвали учреждение военной торговли с вывеской «кафе» острословы из-за круглого светового плафона, висевшего над входом. Плафон тускло мерцал по вечерам и казался анатомической принадлежностью пьяного одноглазого пирата.

– Я не против, так как действительно чешского пива ни разу в жизни не пробовал, – ответил Еремин, и они направились через плац дивизии к торговому заведению.

Слово Чехия невольно ассоциируется с пенящимся бокалом янтарной жидкости именуемой пивом. Некоторые из военнослужащих центральной группы, обладавшие коллекционной жилкой, пытались собирать этикетки и рекламные издания, посвященные сортам этого национального напитка. Коллекционные собрания доходили до сотни названий, но, как иронично сообщали им чешские друзья, это далеко не все, так как в каждом местечке есть свой секретный пивной рецепт и соответствующий герб. Пивоварение в Чехии это традиция, а традиция, как известно, составная часть народной культуры.

В кафе можно было купить как бутылочное пиво, так и разливное. Официанты и продавцы учреждения, скорее всего, пытались не безуспешно разбавлять водой этот славный напиток, несмотря на жесткий контроль посетителей. Жадность и нажива у некоторых представителей торговли, казалось, входит в структуру организма, как обусловленный генами инстинкт. Иногда стихийно возникала комиссия, требовавшая открывать новую бочку с «Пльзеньским Праздроем» двенадцати процентной плотности в ее присутствии. Этот сорт пива также носил названия «Урквелл» и «Гамбринус».

Военные медики сели за один из столиков. К ним тут же, словно порхающая бабочка, лавируя между посетителями, подлетела официантка в белом передничке с кармашками и такого же цвета матерчатой накрахмаленной короне поверх прически.

– Здравствуйте! Что будем заказывать?

– Привет, Светлана! Познакомься: майор Еремин, наш новый ведущий хирург.

Официантка кивнула головой и миловидно улыбнулась. В руках она привычно держала блокнотик и короткий карандаш.

– Только что открыли бочонок светлого «Гамбринуса». Двенадцать плотности, пять алкоголя, – проинформировала знакомая Григория Антоновича.