Владимир Спиртус - Принять подарком жребий свой. Рассказы и воспоминания

Вадим любил слушать записи Окуджавы, особо нравилась ему песня Булата про «трех сестер милосердия». Средняя из них – Надежда – первая протянула ему руку помощи. После того как Миша сильно поранился, зацепившись вечером за какую-то проволоку, Вадим стал прибегать на стадион «Динамо» и выписывать круги по его гаревой дорожке. И в этот раз стояли обычные летние сумерки – ничего особенного.

Небольшой стадион был знаком ему издавна. Когда Вадим еще учился в школе, сюда нередко приводил ребят на уроки физкультуры их учитель Михаил Хананович. Маленький, круглый еврейчик средних лет, очень живой и смешной – он был похож на взъерошенного воробышка. Нередко, по дороге на стадион, Вадим ухитрялся ненадолго заглянуть домой. Как-то, кажется в классе шестом, он «стукался» здесь со своим одноклассником Толей. «Стукаться» – это было нечто серьезное, вроде дворянской дуэли, не просто тебе обычная для школьных будней короткая потасовка…

Итак, стадион был для Вадима до мелких черточек свой, почти как двор его детства. Теперь он накручивал обороты вокруг арены «Динамо», пытаясь довести себя до физического изнеможения. В этом состоянии ему чуть-чуть легчало. Зачем-то бедолага вел счет кругов, как делают в монастырях, перебирая четки. Казалось, он жаловался стадиону на свою горькую долю, взывал к его сочувствию и состраданию…

И вдруг – произошла непонятная вещь. Вадим отчетливо увидел, как на противоположном от него конце дорожки загорелся фонарь на столбе. «Почему так рано? – пронеслось в его голове, – и почему только один горит, а не все?». Он продолжал свой бег, краем сознания отмечая, что фонари передают эстафету друг другу: один гаснет, а за ним зажигается следующий. В другой раз, в другом состоянии, возможно, он стал бы искать случившемуся естественное объяснение: скажем, мираж какой-то привиделся. Такое ведь случается… Однако сейчас подобные объяснения не принимались в расчет, отметались без всякого сомнения. Видимо оттого, что было в этом «мираже» нечто ласково-успокоительное, какая-то тихая, но властная сила, потеснившая из его существа пустоту безнадежности и глухую, давящую боль, сжимавшую сердце. Вадим ощутил и воспринял это душой. В тот час его сознание было подобно телу иудея, «впадшему в разбойники». Добрый самарянин возливал елей на кровоточащие раны, а несчастный ничего не видел и не слышал, только всем нутром своим впитывал облегчение своих мук…

Через два года Вадим уехал из родного города. О фонарях стадиона «Динамо» он никому не рассказывал.

В «группе» Валентину было хорошо. Наверно, впервые в жизни он обрел душевное равновесие и радостное мироощущение. Казалось, он нашел то, что безуспешно и мучительно искал долгие годы. Занятия требовали напряжения всех сил и полной самоотдачи. Тренером, или скорее «гуру», была женщина-врач лет тридцати с небольшим. Светленькая, среднего роста, хорошо сложенная она выглядела моложе своего возраста. Звали ее Елена. Внешность Елены не отличалась чем-то необыкновенным. Вот разве что в глазах ее, если приглядеться, было нечто особенное. Вдумчивое, доброжелательное внимание в сочетании с почти «хирургической» точностью. Глаза явно были намного старше, чем их хозяйка. Таким глазам могло быть и тысяча лет…

Валентин познакомился с Еленой в каком-то клубе, после лекции по входившей тогда в моду соционике. Трудно сказать, чего его туда занесло… Они разговорились. В молодой женщине угадывалась некая потаенная сила и сокровенная глубина. Валентин открыл ей, что занимается йогой, серьезно интересуется восточной философией и религией. Елена внимательно слушала его, слегка наклоняя голову, и при этом, видимо, оценивала своего собеседника. Можно сказать, путем каких-то «математических» расчетов просканировала его на глубинном уровне. Экзамен прошел успешно – Валентина пригласили в «группу».

То были еще советские времена, и поэтому соблюдались определенные меры предосторожности. Хотя, при такой зоркой руководительнице сотрудники бдящих органов не представляли особой угрозы. Похоже, что парочка наблюдателей была в группе, но они не сильно мешали. Возможно, их направил туда по дошедшему до него сигналу кто-то мудрый и впередсмотрящий из гэбэшного начальства. Направил с двоякой целью: для соглядатайства, а заодно и повышения квалификации.

В «группе» было около двадцати человек разного возраста, в основном – женщины. Обычно не весь состав собирался на занятия: кто-то исчезал, кто-то появлялся. Подход ко всем у Елены был индивидуальный: каждому давалось задание по его физическим и духовным силам. Как правило, собирались на лоне природы, где-то возле Реки, в красивых уединенных местах. Таких мест было несколько.

В занятия входили бег, упражнения хатха-йоги и совместные медитации, существенную часть их составляли также лекции-монологи Елены и беседы. Иногда преобладало одно, иногда – другое. Ядром, вокруг которого строилось все, являлось учение Рерихов. При этом акцент делался не на определенных знаниях, они играли сугубо вспомогательную роль. Елена стремилась привить каждому навыки контроля и гармонизации пяти его «оболочек»: от грубых до весьма тонких структур.

– Вы должны быть постоянно настроены на высокую, светлую волну, готовы к восприятию высших вибраций, – говорила Елена. Как-то она рассказала о Кругах.

– Это довольно упрощенная схема. В определенном возрасте, а иногда на протяжении всей жизни, каждый человек принадлежит известному Кругу. Круг D – полный эгоизм и чисто материальные, «животные» интересы: еда, секс и т. п. В центре мира – мое «Я». Круг A, когда главным в человеке, определяющим его поступки, является высшее начало: уже ни его родные и друзья, ни работа, ни нация, ни даже Земля, но Небо. Между этими полюсами находятся два других Круга – B и C.

– Важно оценить, с кем имеешь дело. И подумайте, куда относитесь Вы…

Нужной литературы было тогда очень мало, редкие книги стоили безумно дорого на черных книжных рынках. Отдельные журнальные публикации передавались друг другу, перепечатывались на пишущих машинках.

– Чтобы продвинуться вперед, очень от многого в жизни надо отказаться, отсечь от себя – говорила Елена.

– Не смотрите пустые, развлекательные телевизионные программы, не впитывайте грязные эманации насилия, злобы, блуда, не вникайте в чужие дрязги. В ментальной области, говорила она, – не должны присутствовать масса мелких «насекомых», или пресмыкающихся, ползущих в разные стороны. В каждый момент мысль допустима только одна: чистая, ясная, крупная…

По ходу занятия Валентин постепенно отрывался от неизбежного повседневного коловращения. Душа его как бы распрямлялась, обретала естественную свободную оболочку. Он почти летел, легко перепрыгивая через гладкие камни и небольшие неровности почвы, пересекая широкие поляны, заросшие высохшей желтою пижмой, иногда уклоняясь, куда либо в сторону, иногда обгоняя впереди бегущие спины. Проплывавшие мимо высокие березы шумели кронами на фоне по-осеннему светлых облаков.