Яна Гецеу - Я, Дикая Дика. Роман. Часть I

– А, ну поплачь. Тоже хорошо.

Циничная сука! Вздохнуть больно. Грёбанная правда. Ну, что ещё?

– Так вот. Дикая моя, я тебя люблю. Не стану нудеть – но не так, как ЕЁ, ты сама знаешь. Вообще, для чего я сейчас всё это говорю? У нас же с тобой идеальное взаимопонимание. Я и сам то и дело не понимаю, почему мы не с тобой. Но ответ знаешь и ты, точно так же, как и я! Разве нет?

– Нет.

То ли самое он мне скажет, что я думаю? Настолько ли мы друг друга понимаем, как я полагаю? Больно, аж замираю.

– Ладно, объясню! Всё же стоит выяснить… настолько ли мы друг друга понимаем, как я полагаю…

Что?? Воздух застревает в горле.

– Ты мне – как самое родное существо в мире! Хочешь – убей меня за эти слова! Логичнее логики было бы нам быть с тобой! Но ведь ты – это я! Нам с тобой – то есть мне, если можно говорить «я» о двух людях сразу, а в нашем случае можно! Так вот, мне – этому самому двуполому мне, требуется кто-то… ну, пара! Понимаешь! Мы с тобой – один, а Гдеты – наша пара… ну, то есть, моя! В смысле, если ты и я – это одно Я!

– Блядь, да ты точно законченный урод! – прошептала я, качая в темноте головой. Я верю ему – Господи, за что, почему я ему верю!

– Ты – шиз, придурок! Твоё место в дурке, псих хренов! – ору я, не выдержав распирающей любви и доверия. Я верю, верю – он прав, как бог, как дух святой! Ведь всё так просто и… Вскочила, и побежала прочь, прочь!! Что я делаю? А это уже моя логика. Надо играть, будто я его не понимаю а то вдруг он поверит мне, так же как и я ему? И в то же время, слыша топот его гадов за спиной, чувствуя, что он догоняет, я не бегу так, чтобы действительно убежать. Я жду, что он догонит, и мне очень стыдно, что я его понимаю, а он понимает, что я имею в виду, убегая.

– Да, именно, девочка моя! Вот вместе туда и отправимся! – хватает в темноте, на вылете из окна подъезда – я оказывается, успела спуститься на какой-то этаж, и думала уже выпрыгнуть в окно!

С блаженной болью утыкаюсь ему в грудь, и хохочу. Игра удалась. Он целует меня, мысли расплываются… и я знаю, снова и снова знаю, что ни за что не прыгнула бы, и вид делать не стала, если б он не бежал за мной. Эта пошлая игра. Эта великая актриса Дикая Дика играет лишь для него! Как он целуется, хоть подохнуть – лишь бы на последок он ещё поцеловал…

Но в то же время, – думаю я, успокоившись в его объятьях, сидя на теплой трубе – хоть и страшно признаться, но меня устраивает, наша любовь втроём, вернее «вдвоём», раз уж мы оба считаем себя одним Я. Ветер меня упорно ломает, чтобы я призналась себе, научилась бесстыдно признаваться себе в самой себе, в том, что мне действительно нравится. Нравится мне, а не той, кого я ломаю, и уже закостенело привыкла выламывать перед всеми и собой. Привычки, воспитание, окружение, общество… а вот он отлежал в дурке, и именно за то, что не хотел, вернее не умел как-то ломаться, и в первую очередь перед самим собой. Пусть вся эта его правда не был никакой и никогда правдой, она была ею. Он не врал себе, он врал всем. А врачи догадались, что он себе не врёт, и это называлось шизофренией с каким-то там синдромом, я постоянно забываю, сложно выговорить. Это сначала, а потом ещё добавили. Сколько у него теперь степень – я не знаю, он не говорит – я не спрашиваю. Боже, какой я шок испытала, сколько боли вынесла, как корила себя, и раздумывала без конца – можно ли допускать такую бесстыжесть, так откровенно быть? Носить кучу масок при себе, но всегда быть голым под тонкой кожурочкой, и так ловко этой шкуркой пользоваться, что никто и не увидит в упор, что ты голый под ней, что вот она – душа твоя, совсем—совсем близко! И показывать её только тем, кому хочешь показать. Зато и обидеть кто угодно может, но – в чём главная фишка Ветра – кто угоден ему, тот и обидит. Он сам решает, на кого обижаться! Боже, я недолго этому училась, меня так увлекло быть самим своим, и действительно жить, играя. Ах, как он это совмещает! Я благодарна судьбе, что он встретился мне! Пипец просто, да невозможно было не встретить! И слава Богу, не поздно! А то ведь как бывает – встречают, и хотели бы научиться снова быть у этого Встреченного, но настолько закостенели, что всё… « И что тебе останется вместо мечты? Ухаживать за нею, поливая цветы …» 7 7 Текст группы «Пилот»

Очнулась я от чувства жжения в спине, будто под ней сковородка. Оказалось, я заснула. Даже не надев трусов на горячей чердачной трубе. Села на ветровой куртке, оделась. В промежности – жуть, все сухо и противно. Пыли, наверное, набилось… Не к добру это! Поморщилась, огляделась – Ветер сопит на грязнющем полу у моих ног. Мне это показалось забавным, я тихо рассмеявшись потрогала его босой ногой.

– Вот, Ветерок, теперь и ты моя рабыня! Валяешься в пыли у ног Госпожи Дики, по всем правилам садизма!

Он недовольно заворочавшись, резко скинул с себя мою ножку. А вот это обидно! Посопев, я встала и обувшись, пошла исследовать наше сегодняшнее пристанище. Темнотища, пылища – жуть!

– Блядь!! – это я башкой обо что-то долбанулась.

Вдруг стало страшно, и я почти бегом, на ощупь выставив руки перед собой, помчалась назад, к Ветру. Там откуда-то слабенько свет сочится, и видно хоть что-то, силуэт Ветра. Он не проснулся. Я села на трубу, и надувшись, сложила руки между колен, смотрела на него. Ну как же так? И чем себя занять – мне ску-учно! От нечего делать, принимаюсь тихо насвистывать, желая разбудить Ветра, но не желая, чтобы это выглядело намеренным! Как раз верно вымеряла тональность – он нервно передернувшись, поворачивается ко мне личиком, и открывает любимые глазки. Я моментально замолкаю, с радостью выжидательно глядя на него. Он страшно недоволен, шипит:

– Ивана, ты охренела! Я спать хочу, как скотина рабочая! Мне на работу завтра…

– Сёдня… – механически поправляю. Ого, ничего же себе, на работу ему! А как же я? Опять в отстой?

– Всё, спи давай. Или сиди хотя бы спокойно!

– Ну… дай хотя бы сигарету, – ну и спи, урод!

Он долго шарится, матерясь полушепотом, протягивает сигаретку.

– А жигууу? – ною «очаровательным» женским голоском.

– Уф, блядь! – не выдерживает он. Но ничего, у меня настроение такое придурчивое. Прикурила, сижу. Я его хорошо знаю, сейчас присоединится. Если потревожишь – у него слетает с катушек сон. И точно, поворочавшись какое-то время – я не успела и половину скурить – шумно вздохнув, садится.

– Дика. Ты меня добила! Теперь и не уснуть нихрена…

Тоже закуривает. Ути, моя прелесть!

– Давай, споём тогда, дура ты моя!

– Давай!! – обожаю эти резкие перемены в его настроении!

Это сверхценные моменты – он никогда не поет, нигде и ни с кем, только со мной – и очень редко.

Так остаток ночи мы и просидели покуривая и попевая, на горячей трубе. Перед самым уходом случилась общая истерика – хохотали, как бешеные, чуть не упали с лестницы, а от чего, не знаю!