Сергей Яковлев - Советник на зиму. Роман

Несговорову хватило ума не отвечать. Ему пришло в голову, что оттачивать политическую риторику на живых людях так же преступно, как испытывать на них новые вакцины. Мечты и фантазии художника могут быть ложны, даже аморальны, но он в них верит, проверяет их вначале на себе. Политик же, преследуя интересы сугубо эгоистические, сразу плетет паутину для других, сам оставаясь в стороне…

Расходясь, гости сторонились Несговорова как зачумленного. На прощанье каждый говорил Асмолевскому что-нибудь приятное. Экзальтированная дочь мясника бросилась ему на шею и сочно расцеловала в обе щеки. Щупатый, чувствуя себя виноватым, пытался развлечь какой-то байкой про медведя и зайца. А рыжая дылда с лошадиной челюстью воскликнула:

– Так в башне правда холодно? В башне?! В апартаментах советников?

– Они сами этого добились, – охотно пояснил Асмолевский. – Сокращали-сокращали бюджет, вот и досокращались. Теперь угля не хватает. Дед распорядился остудить их горячие головы, подержать котельную башни на голодном пайке, пока в детских садах не будет жарко как в Африке! Грозился лично пойти проверить, раздеться до трусов, хе-хе…

– Чую, будет драчка, – возбужденно сказала кобылка, раздувая ноздри. – Можете на нас рассчитывать. Желаю удачи!

Внизу на лестнице Несговорова нагнал Щупатый.

– Земляк, – произнес он с осуждением, – ты же отрезаешь себе все пути!

– Какие еще пути! – буркнул Несговоров. – Мои пути проходят далеко отсюда. Тошно, пойдем на воздух.

– Погоди. – Щупатый силой уволок его в тень под лестницу. – Ты, это… В чем-то, наверное, прав. Но тебе хоть понравилось здесь? Не жалеешь, что побывал?..

Он был явно не в себе и болтал что попало, нервно следя за лестницей.

– Не дергайся, подождем… Мы с тобой разговариваем, верно? Остальное все пар. Просто остановились поговорить…

Когда за последним гостем захлопнулась дверь подъезда, сказал с облегчением:

– Все! Кстати, я кое-что узнал про эту… Как ее? Ну, про твою танцовщицу. Сейчас мне надо к Асмолевскому, завтра расскажу.

– Куда ты? Все уже разошлись!

– Извини. Мне надо с ним объясниться… Тебя это не касается. У нас свои дела.

В ту ночь Несговорову снилось, что он рисует орла. Птица гордо расправила одно крыло в полный профиль, какой изображают на чеканных гербах, а второе – обвисло от плеча, свесилось лохмотьями прелой тряпицы, и оттуда, из-под рванины, выглядывало что-то цепкое и когтистое: не то лишняя нога, не то выросшая вместо крыла птичья ручонка… Несговоров как раз прорисовывал жесткий чешуйчатый панцирь уродливой конечности, кончики пальцев с притупленными, как будто обкусанными когтями, когда вошел отец – прямо с огорода, с лопатой и в перепачканных землей сапогах.

Во сне Несговоров, конечно, знал, что отец давно умер, поэтому несказанно обрадовался его возвращению, кинулся навстречу и обнял его.

– Некрещеный ты, вот и лезет в голову всякая дурь, – сказал отец, с отвращением глядя на когтистую лапу вместо крыла. – Креститься надо. Не то изведешь всех женихов, как Асмодей.

«Он перепутал меня с Асмолевским!» – догадался Несговоров.

– Бог всегда со мной, а церковь не для меня, – ответил он отцу, немного красуясь. – Церковь в современном мире – это карьера, деньги, политика. Один из легких путей наверх. Лев Толстой увидел это раньше многих. Именно оттого он так ненавистен церковникам.

Несговоров был доволен гладкостью своей речи, но отец почему-то омрачился, покачал головой и сказал:

– Сильного противника легче одолеть, играя в одни ворота.

«То есть надо стать Асмолевским?» – принялся расшифровывать Несговоров, потому что слова отца сразу, еще до пробуждения, показались ему загадочными.

Тут Толстой (а это оказался не отец, а сам Лев Толстой с длинной седой бородой) рассердился, крепко зажмурился и со страшной силой ударил в пол лопатой!..

Стены дрогнули. Зазвенели стекла. Еще не вполне проснувшись, Несговоров подскочил на своих ящиках и кинулся к окошку – поглядеть, что случилось.

Над соседним домом завис кран с чугунной болванкой на длинном тросе. Стрела качнулась в одну, в другую сторону, болванка отошла от стены, и – бум!.. Треск, обвал, столб пыли.

Рушили учебный корпус колледжа, где еще вчера Несговоров давал уроки.

Только к обеду завхоз колледжа, истратив весь наличный запас крепких слов, уговорил крановщика остановить работу. Директор находился в Швейцарии по делам Фонда помощи голодающим художникам; его заместитель лежал с воспалением легких; остальные сотрудники были потрясены не меньше Несговорова и пытались наводить справки. Крановщик, успевший развалить полдома, ссылался на прораба, тот – на распоряжение начальника стройуправления; последний, когда до него все-таки дозвонились, отослал еще выше, к руководителю Департамента неплановой застройки Негробову. Чиновник такого ранга был недоступен, но строгая секретарша из администрации уверенно сказала в трубку, что все делается в соответствии с Генеральным планом реконструкции города, утвержденным губернатором еще два года назад.

В учебной части царила паника. Машинистки, секретари и лаборанты выносили из полуразрушенного здания казенный скарб. Несговоров с Дашей принялись им помогать. Временно все складировали в подвале общежития, где находилась лавка Щупатого. К удивлению Несговорова, Щупатый не объявлялся, его дверь была на замке. Скоро подходы к ней забаррикадировали столами и стульями, груда которых высилась до потолка.

После работы, посбивав с одежды известку и пыль, Несговоров отвел Дашу домой, принес ей воды, наказав сварить на ужин картошки, а сам отправился на разведку к театру. Никакого особенного плана у него не было. Просто Несговорова влекло место, где он испытал мгновения счастья и где можно было, теоретически, повстречать Маранту или хотя бы разузнать о ней. Тоска по Маранте заглушала все тревоги и невзгоды. Не так беспокоила даже опасность остаться без работы, хотя кто-то из сотрудников и высказал предположение, что колледж теперь закроют.

Что собирался открыть ему Щупатый? Зачем он с таким таинственным и озабоченным видом вернулся вчера к Асмолевскому? Где гуляет сегодня, когда разгром вот-вот коснется его лавки? У Несговорова уже мелькали нехорошие мысли. В последнее время в городе шло много разговоров о покушениях на предпринимателей. Не больно удачливый купец был Щупатый, но кто знает, из-за каких грошей нынче могут убить человека.

Несговоров побродил перед театром под остро хлещущей снежной крупой. Башня на другой стороне площади была почти неразличима сквозь пургу, светились только три больших окна на втором этаже. В театральной кассе еще томился народ, и Несговоров зашел туда погреться. Ему взбрело на ум спросить, не ожидается ли в скором времени повтор спектакля «Вставайте, вставайте!» в постановке Марата Козлова. У окошечка стояла одна-единственная театралка (остальные то ли кого-то ждали, назначив тут встречу, то ли тоже грелись, для вида рассматривая афиши), и Несговоров пристроился за ней.