Иван Иван-Чаев - Жизнь Русакова. Часть II. Русаков в СНГ

Работа в «ЗАО»: как белые люди!

Однако очень быстро этим отказавшимся пришлось почувствовать разницу! В Институте деньги платили с перебоями, зарплаты были смешные, задержки составляли до нескольких месяцев. А в «ЗАО»… А в «ЗАО» теперь платили, что называется в твердой валюте. В рублях, конечно, но конвертированных из перечисленных иностранным инвестором долларов. Зарплата и аванс – без сбоев, по расписанию, да еще какие. При том курсе в рублях вообще получались неприличные цифры! Русаков помнил, когда он сам еще не сподобился поступить в «ЗАО», но сидел с ними в одном домике-лаборатории. Когда основная масса сотрудников Института была в состоянии, что называется, «зубы на полку», сотрудники «ЗАО» орали на весь домик: «Сашка! Ты зарплату получил? Иди скорей, уже дают!». Каждую пятницу (и это особо бесило остальных сотрудников) из кабинетов «ЗАО» слышался «звон бокалов» и запахи сытной закуски.

Полевые работы «ЗАО» проводились с размахом – с мощными автомобилями (КАМАЗами), с шатровыми палатками, электрогенераторами, а позже и со спутниковыми телефонами вместо допотопных раций. С овощами и фруктами к столу! Но и работали ребята – не чета институтским. Тут, по сути, шли настоящие поисковые (а затем и разведочные) работы – много месяцев «в поле», тяжелая работа как в маршрутах, так и на буровых. Надо было рубить просеки «под профиля», производить огромные объемы опробования (подробнее об этом позже)!

Но это был все же «золотой век ЗАО». Его сотрудники стали получать очень хорошие деньги, чем сразу выделились из институтской массы. У них была очень интересная работа – сделать из Массива Северной Тундры рудный объект. Они все были энтузиасты, просто горели на работе. Их полевые лагеря напоминали хорошо выстроенные деревеньки, со своим бытом, своими радостями. В этих «деревеньках» разгорались «полевые романы», в них кипела жизнь! Хорошо работали, хорошо и отдыхали. Охотились на оленей, рыбачили, топили прекрасные бани. О поварихах, взятых также из Института, и их умении готовить ходили уже просто легенды. А еще иностранные инвесторы устраивали бесконечные, нужные, но и очень веселые (в виде игр) учения по ТБ. А еще, наиболее успешные геологи, теперь ездили на стажировки и совещания, например, в Лондон! Попасть в «ЗАО» теперь стало мечтой каждого сотрудника. Ну, хотя бы, на отдельный полевой сезон – и время с толком и удовольствием проведешь, и денег заработаешь, и с грибами-ягодами, с рыбой-мясом будешь!

Первые результаты, ренессанс Сырьевиков

И, конечно же, эти работы просто не могли не дать результат – очень скоро удалось поставить на госбаланс по запасам первое месторождение! На этот факт клевали всё новые инвесторы, работы ширились, «ЗАО» укреплялось и богатело, а с ним поднимался на ноги и сам Институт Геологии. И вот уже пришло время, когда удалось купить первую собственную буровую установку, завести первую собственную буровую бригаду. В этот период в «ЗАО», наконец, перешел работать и сам Русаков. Веселое было время! В их маленьком домике, где пока еще базировалось «ЗАО», круглый год толкалась куча народу: представители инвестора из Москвы, различные геологи и кураторы проекта из Канады, США, Англии, Австралии, молодые геологи из разных стран и т. д. Работа кипела, появлялись новые объекты, рос объем бурения. Появились первые дивиденды по акциям, да еще какие! Список акционеров был довольно узким, рядовые сотрудники «ЗАО» туда не входили. Зато туда был включен Институт Геологии Заполярного Филиала, которому деньги «ЗАО» также позволяли держаться на плаву!

И в научном плане эти работы давали огромные плюсы. Теперь ничего не надо было выпрашивать у производственников. Все новейшие и уникальные данные стекались прямо в «рудную лабораторию» института, которой, по совместительству, и руководил генеральный директор «ЗАО»! Теперь появилась возможность участвовать с этими материалами и в международных конгрессах, чем многие сотрудники «рудной лаборатории», включая и Русакова, успешно пользовались. Естественно, такие исследования в Институте были в приоритете. Сотрудников этой «рудной лаборатории» никто не смел тронуть – они выполняли важное дело. Как правило, сотрудники этой лаборатории также были и работниками «ЗАО», получая деньги на двух работах. Красота! Вот он, наконец-то, ренессанс Сырьевиков, причем, не такой как в советские годы, а реальный! Ты причастен к открытию новых месторождений, ты видишь, что твой труд приносит ощутимый результат, ты знаешь, за что получаешь деньги!

Но была и обратная сторона медали – тяжелый повседневный труд геологов «ЗАО». Ведь большие дивиденды одних, часто зарабатываются нелегким трудом других. Вот, например, с какими реалиями работы в этой организации столкнулся наш герой.

На буровой. О керне и руде

В «ЗАО», конечно, как мы уже говорили выше, по сравнению с прочими сотрудниками Института, жили как «белые люди». Однако Русаков очень быстро понял, что обывательская зависть часто весьма упрощает (а порой и вовсе не учитывает) понимание того, каким нелегким трудом подчас зарабатываются «такие большие деньги».

В отличие от научной геологической работы, когда до лета ты вполне спокойно можешь протирать штаны в теплом кабинете, в «ЗАО» занимались разведкой месторождений. А это значит, что ты работаешь в тяжелых условиях круглый год. Поскольку разведочные работы предусматривают непрерывное бурение скважин (включая даже новогодние праздники), это обусловливает и непрерывную сопроводительную работу геолога, начиная от присутствия непосредственно на буровой и заканчивая документацией и опробованием «керна» в камеральных условиях.

Стоит пояснить – «керн», это выбуриваемый скважиной каменный цилиндрический столбик горной породы. Обычный диаметр бурения на твердое полезное ископаемое составляет 76 мм. Поднимаемый из скважины на поверхность керн помещается в деревянные ящики – обычно по 5 метров в каждый (керн укладывается в ящик секциями длиной по 1 метру). Таким образом, в одном ящике оказывается пять метров «каменных цилиндров», диаметром около 8 сантиметров. Вместе с весом самого ящика это составляет не менее 70 килограмм, а если диаметр бурения выше, то и больше. Надо также отметить, что ручки у керновых ящиков (чем-то напоминающих закрытые крышкой носилки) часто очень неудобные, норовящие выскользнуть из руки. К чему все эти сведения? Потерпи, читатель, про ящики с керном мы еще расскажем.

А пока – немного о специфике работы геолога на буровой. В активной разведочной стадии буровые работы идут круглый год и на объект бурения обычно заезжают «вахтовым методом». В случае Массива Северных Тундр и личного опыта Русакова «вахта» составляла две недели, а бурение на каждом станке проводилось буровой бригадой в две смены – днем и ночью. Обычно кроме буровиков и их начальника (бурового мастера) в состав «вахтовиков» включают геолога и геофизика.