Геннадий Мурзин - Виселица для ослушников. Уральский криминальный роман

– Да, были времена, – вставая, сказал Фомин. – Предлагаю поплавать. Как на это смотрите, Савелий Иванович?

– Исключительно положительно, Александр Сергеевич. В моем городе что? Две речушки, но обе летом курица перейдет и брюшко не замочит. – сосед встал. – Только… – он обвел многозначительным взглядом обе лежанки.

Фомин понял.

– Не знаю, как вы, но я взял за правило: ничего ценного с собой не брать. Даже часы и мобильник оставил дома. А на это барахло, что здесь, никто не позарится, – он ухмыльнулся. – Да, в одних плавках возвращаться не совсем прилично, но беда все-таки не такая уж большая.

– Собственно, Александр Сергеевич, у меня тоже…

– Тогда – идем. Кстати, вы далеко обитаете?

– Рядом… – он махнул рукой влево. – За тем зеленым забором.

– А что там?

– Санаторий ветеранов вооруженных сил России.

– Так… вы по путёвке?

– А вы разве нет?

– Я – дикарём… Комнату снимаю… В пяти минутах ходьбы… Для подобных мне путёвок никто не припас.

Низковских покачал головой.

– Но мне показалось, что мы – родственные души…

– Пошли, Савелий Иванович. Глядите, как море манит к себе.

– Вы – большой романтик.

Низковских, прихрамывая, бодро побежал к воде. Только сейчас Фомин понял, что его сосед, судя по всему, участвовал в боевых действия и имеет ранения. Хотя на глаз это точно не определишь. Да, пулевое ранение левой руки – это ясно. Да, на правой ноге большой шрам. Но ведь травмы могут быть полученными необязательно, например, в Афганистане или Чечне, а и в быту. Сам он не был ни там, ни тут, но знает, что такое пулевое ранение – на себе и дважды испытал. Хорошо, что повезло и не были задеты жизненно важные органы. У него своя была война. И также чрезвычайно жестокая, не щадящая каждого из ее участников. Слава Богу, те его сражения уже позади. Хотя… Как ведь на это посмотреть…

Уральские мужички, наконец-то, выбравшись из воды, разлеглись на полотенцах, подставив тела благодатным лучам сентябрьского солнца: оно не жгло, хотя и было около тридцати, а ласкало.

Вскоре Фомин сел и подставил щедрому светилу свою спину: пусть, дескать, и она получит свою порцию крымского тепла. Он полез в пластиковый пакет, пошуршав в нем, достал газету, развернул, через минуту свернул и отложил в сторону. Вместо газеты достал книгу, раскрыл и углубился в чтение.

Савелий Иванович, повернувшись в его сторону, спросил:

– Что за книга?

– Сборник ранних рассказов Владимира Маканина.

– Интересно пишет? Я его не читал.

– Как вам сказать… Оригинален стиль письма… Для меня непривычен, поэтому, возможно, воспринимается мною с трудом… Жена сунула, сказав при этом: чтобы не глазел особо на пляжных красоток.

– Ревнует?

– Это она так шутит.

– Подкалывает, значит?

– Вроде того.

– Сколько раз женаты?

– Однажды и на всю жизнь… Кроме нее, никто мне не нужен. Почти тридцать лет вместе.

Низковских тяжело вздохнул.

– Счастливый… Завидую…

– Что, не с первого раза повезло?

– Увы! Со второй-то женой – ничего, нормально, а вот с первой… не получилось. Пришлось расстаться.

Фомин сочувственно спросил:

– Дети были?

– Один… Сын… Двадцать пять летом стукнуло.

– Женат?

– Непутёвым вырос…

– Вот как?

– Да… У такой матери… К тому же семейные неурядицы. Ведь умная женщина никогда не опустится до того, чтобы своего партнера обратить в тряпку, а постарается сделать все, чтобы тот чувствовал себя рядом с ней настоящим мужчиной. Глупая же женщина, наоборот, из кожи вон вылезет, чтобы любого мужчину превратить в ничтожество. Так что… Замнем для ясности.

– А во втором браке?

– Девочка… Двадцать ей… Ласковая… Учится на строительном факультете Уральского федерального университета… 3 3 Бывший Уральский политехнический институт, из стен которого вышло немало знаменитостей. Например, секретарь ЦК КПСС Яков Рябов, председатель Совета Министров СССР Николай Рыжков, первый Президент России Борис Ельцин, глава его администрации Юрий Петров и другие. Без хвостов и даже без троек… Инженером будет. Возможно, говорит, открою свой строительный бизнес. Дай-то Бог!

Фомин, оторвавшись от книги, кивнул:

– Замечательно, когда есть цель.

– У вас, Александр Сергеевич, есть дети?

– Золотая парочка, – ответив, Фомин рассмеялся.

– Как вас понимать?

– Сначала родился сынулька, а через два года жена подарила замечательную дочурку.

– С ними всё в порядке?

– Более чем, Савелий Иванович! Вернусь домой —сына женю. Свадьба намечена.

– Как невестка?

– Клашенька даже не золото, а наидрагоценнейший бриллиант… Самородок, можно сказать.

Низковских вновь тяжело вздохнул.

– Доченька меня беспокоит.

– Чем же?

– Нет серьезных отношений… Нет, парнишки, вроде бы как, возле нее вертятся, но она всех отшивает. Как бы со своей «целью» в старых девах не осталась. Хочу внуков, очень хочу… Даже во сне вижу, как с внуками нянчусь.

Фомин, чтобы поддержать земляка и вселить в него надежду, утешительно заметил:

– Двадцать лет – не возраст… Вся жизнь у вашей девочки – впереди.

Конечно, общие слова, но других у него не нашлось.

– Надеюсь, – сказал Низковских и надолго замолчал.

Он смотрел на зеркальную гладь бухты «Омега», на переполненный отдыхающими пляж, на ватаги разновозрастных ребятишек, среди которых были и те, которые только-только встали на ноги, однако, несмотря на испуганные аханья и оханья отцов и матерей, дедушек и бабушек храбро резвились на мелководье. Он помнит, как ночью проснулся от грохота: сверкали молнии, на мгновенье освещая комнату, раскатисто ухали громы и в окна бился ливень, а море, скорее всего, штормило (вал выброшенных на берег зеленых водорослей о том свидетельствует). И что сейчас? Природа давным-давно угомонилась, царит абсолютный штиль, туч нет и в помине (они разбежались в разные стороны, солнце нежно ласкает своими щедрыми лучами всё вокруг. В том числе и его, Савелия Ивановича Низковских. Бакланы, резко перекрикиваясь с себе подобными, медленно и с необычайной важностью вышагивают у кромки воды, поворачивая головы то в одну, то в другую сторону, зорко следят за ситуацией на пляже: нельзя ли, дескать, чем-либо поживиться – хлебной корочкой или оставленной кем-то куриной косточкой. Чайки, шумно разрезая воздух, проносятся над морем, высматривая мелкую рыбёшку. Ну, чем не идиллия? Особенно для него, коренного уральца, на родине которого (из утреннего телефонного разговора узнал) снег с дождем и температура близка к нулю.

Низковских вдруг спросил:

– Александр Сергеевич, вы служили в армии?

Фомин утвердительно кивнул.

– Два года срочной… Как положено… Отбарабанил своё.