Олег Никитин - Этот свет

– За мной! – скомандовала Вика и съехала вниз, исчезнув из вида. Алену было скучно оставаться на кладбище, и он последовал за новой знакомой, которая продолжала волновать его удивительным строением своего тела. Вспрыгнув на шершавое дерево, он перебрался на забор. Вика уже удалялась вдоль него, слегка пританцовывая – видимо, радость переполняла ее.

Берг спрыгнул на асфальт и поспешил за ней, догнал и пристроился рядом.

– Где ты зубы потеряла? – спросил он, чтобы возобновить разговор. Девушка вцепилась в его локоть и прижалась к нему бедром, сверкнув ему в глаза черным провалом между губ.

– Такая уж уродилась! Знаешь, как легко языком шевелить. Не нравится?

– Симпатично, когда улыбаешься. А куда мы идем?

– Мы гуляем, – заявила Вика. – Пусть попробуют пристать. – И все же она то и дело посматривала вверх, порой оглядываясь и вертя головой. – Эх, нет у меня больше моей черной кепки! – Очевидно, все здесь опасались тренирующихся летунов, пусть даже они и не навсегда вытаскивали из прохожих сердца. Сам Ален после инцидента с Бранчиком не слишком боялся их появления. “А если бы меня проткнули серебряной стрелой?” – проскочила в голове пугающая мысль. Ясно, лежал бы беспомощной кучкой плоти, подходи и распиливай ребра. С этой минуты Берг тоже стал активно осматриваться по сторонам, так что даже заныла шея, и ему пришлось уменьшить размах и интенсивность движений.

– Где ты живешь?

– На шестой улице, дом девятнадцать, – ответил он.

– У, почти самый центр! – завистливо крикнула девушка. – До Арены совсем недалеко.

– Какой арены?

– Там черные летуны соревнуются в ловкости.

– Это же опасно! – поразился Ален. – То есть разве не страшно, когда их так много и поблизости от гражданина?

– Глупый, – рассмеялась Вика. – Арена – самое спокойное место во всем городе. Ни один человек из Комиссии не может навредить простому гражданину, пока тот сидит на трибуне. Даже если у летуна на руках предписание на изъятие.

Ален помолчал, усваивая новую порцию данных, затем спросил:

– А про какую такую кепку ты говорила? Я не видел здесь головных уборов!

– Откуда тогда ты про них знаешь? – Вика резко встала и всем туловищем повернулась к молодому спутнику. На ее красивом лице появилось такое же странное выражение, как и у Козодоева, когда тот “разоблачал” Берга. – Ты забавный! – тотчас рассмеялась она и продолжила движение. Видимо, она не любила долгое время находиться в неподвижности, привлекая своей сочной фигурой коварных летунов.

Они повернули на широкую, многолюдную улицу, по которой в обе стороны двигалось множество людей. Почти все группировались в небольшие, видимо семейные компании, громко и экспрессивно обсуждая какие-то неясные Бергу материи. Как ни любопытно было Бергу рассматривать скопление пожилых – а таких вокруг было большинство – сограждан, странная просьба новой подруги не давала ему покоя.

– Расскажи мне еще про свою кепку, – попросил он.

– Братец мой, Игорь, ее у меня отнял, – хмуро, с ненавистью в голосе проговорила Вика. – Это не простая кепка, а специальная, ее выдают лишенному сердца гражданину. А мне ее подарил…

– Кто, бессердечный?

Она засмеялась и на минутку прижала его локоть к своему пышному, прохладному телу.

– Как ты поэтично выражаешься! Это случилось в полдень или немного раньше, а я все никак не могу забыть и страдаю. Я вернулась с кладбища, чтобы немножко поспать, а Игорь увидел на мне черную кепку и стал выпрашивать – дай, мол, прогуляться в ней, чтобы шею не выворачивать. Проклятый старик! Ты что, в первый раз про такое слышишь? Ах, как здорово быть новорожденным!

За домами, повторявшими слабый изгиб улицы, открылась величественная картина явно публичного сооружения, полукругом вгрызавшегося в скопление жилых строений. Возвышаясь над ними на целую половину своей высоты, оно хищно впитывало закатные лучи, одаривая в ответ окрестности мягко-оранжевым сиянием. Над невидимым амфитеатром – его наличие неуловимо угадывалось по гулу голосов и особой, аляповатой, предназначенной именно для таких общественных мест архитектурой – витал дух зрелища. Он неудержимо повлек Берга прямо к самому входу, обильно облепленному людьми. Посетителей, возникающих из высоких, многостворчатых дверей, было существенно меньше, чем исчезающих за ними: похоже, вскоре должно было начаться некое представление.

– Как он тогда об стену! – шамкая и брызгая слюной, завопил прохожий, древний старик с редкой бородой своему приятелю, такому же чахлому гражданину на костылях.

– Точно, – под перестук звонких набалдашников о брусчатку отозвался тот. – Но вираж был крутой. Не всякий из него вывернется.

Берг подергал Вику за локоть. Ему хотелось знать одновременно все, и в гортани крутились сонмы любопытствующих возгласов, но выбрал он тот, что продолжал тему их беседы – о головном уборе.

– Он отнял у тебя кепку? Как он мог обидеть сестру?

Она остановилась и прижала губы прямо к его уху, и жаркие слова полились в него, возбуждая жалость и желание помочь:

– Я покажу тебе его, я знаю, где он обычно с приятелями сидит. Ты уж попробуй отнять у него мою кепочку, а я… ну, потом мы можем пойти к тебе, – заключила она с волнующим смешком. – Если дойдем, конечно. У тебя есть своя постель?

– Не знаю. – Мысли Алена путались от тепла, овладевшего всеми его членами. – Наверное.

Плотность человеческих голосов нарастала, и возле самых дверей, настежь распахнутых в приглашении, она буквально плескались в воздухе, истекая с высоких, людных трибун. Их изогнутые, почти заполненные ряды стали видны за несколько метров до открытого пространства, пролегающих под высоким покатым сводом. Тут бурлил неиссякаемый поток тел, омывая пробирающихся вперед Берга и Вику; повсюду стучали протезы, скрипели громоздкие коляски инвалидов, раздавались бессвязные крики и ругательства граждан. Густой запах возбуждения забивал ноздри, заставляя подчиниться коллективному сознанию масс.

Через минуту друзья вынырнули под открытое небо и направились вдоль нижнего ряда, наступая на вытянутые ступни и спотыкаясь о потертые палки.

– Проходи, не мешай! – непрерывно горланили посетители арены. – Ты прозрачный? Давай, двигай дальше, кретин!

Какая-то древняя гражданка больно ткнула Алена в бок длинной и острой клюкой, чуть не пропоров ему кожу. Кажется, все сидящие на первом ряду, возле самого выхода люди пришли сюда только затем, чтобы препираться с прочими посетителями, настолько они были поглощены руганью с протекающим мимо них узким ручейком сограждан. Их седые брови злобно изгибались над сверкающими в ажитации глазами, а оголтелые вопли страстно рвались из дряблых глоток.