Олег Никитин - Этот свет

– Сестра! – воскликнул Игорь, как-то натянуто улыбаясь. При этом он наполовину развернул туловище, отдалив от нее левый бок – видимо, он и в самом деле прятал трофей в кармане.

– Брат! – отозвалась Вика и повалилась на него, охватив белыми руками шею Игоря и стискивая ее будто клещами. Похрюкивая и пуская слюни, словно “неожиданная” встреча вызвала у нее горячую радость, она пнула Алена пяткой по голени, понуждая того к активным действиям.

Видимо, такие сцены тут не были редкостью, поскольку почти никто не обращал на страстно слившихся родственников никакого внимания. Ободренный этим наблюдением, а также пинком, Ален наклонился и запустил руку в дальний карман чужих штанов, тотчас наткнувшись пальцами на свернутый в трубку головной убор. Выдернув его, похититель моментально переместил трофей в свой собственный карман, и сразу же Игорь, заметивший утрату, неистово замахал руками и завопил:

– Грабят! Воры! – но голос его почти тонул в мощных телесах сестры.

Сейчас он разительно напоминал потерявшего управление летуна – то же хаотичное трепыхание конечностей.

Какая-то бабка в двух шагах от них свирепо взмахнула клюкой и приложилась ей к спине Игорева приятеля, сопроводив свое агрессивное действие словами:

– А вот я вам!

– Ну, держись, карга, – оправившись от удивления, зловеще рыкнул тот и бросился на старуху, подминая ее сморщенное тело и заталкивая его в проход между рядами. Тут Вика выпустила брата и вцепилась в Берга, переползая через скамейку и прячась за него. Слева разгорелась нешуточная потасовка, под которой уже и не видно было зачинщицу с клюкой: только ее корявая, жилистая нога, облаченная в полосатый чулок, торчала из глубин и порой пинала подворачивающихся сограждан.

– Держи вора! – во всю мощь легких завопил Игорь, перекрыв даже обычный уровень шума в амфитеатре. Рука его нацелилась прямо в грудь Бергу. Кажется, часть зрителей все-таки отвлеклась от летунов и маловразумительной свалки со старухой и стала надвигаться на похитителей – со всех сторон обозначилось явное движение, и дружелюбия в нем почти не было.

– Это он! – оглушительно возразила Вика, возвращая брату указующий перст. – Он сам украл! Это шпион Свена! Режь его!

Оба врага – Игорь и его товарищ – с невероятным проворством вскочили на скамью и прыгнули на Алена, так что он не успел защититься или увернуться.

– Я тебе покажу шпиона! – шипел кто-то в ухо упавшему Бергу. – Ты сам шпион!

Кто-то завизжал так громко, что он едва не оглох; свет вокруг резко померк, потому что над ним сгрудилось сразу множество подоспевших граждан. Видимо, часть из них перетекла от старухиной кучи, поскольку, разгоряченные дракой, они тут же принялись отвешивать всем подряд тумаки. Напрягшись, Берг оттолкнул от себя навалившегося противника, и тот пропал в водовороте свалки. Рядом мелькнула знакомая потная нога Вики, и Ален ухватился за нее, одновременно ухитряясь прикрываться от наскоков буйных зрителей, и с треском рвущейся ткани вытащил подругу наружу.

Оставаться в эпицентре сражения было опасно, и он поволок ее по проходу между рядами, в сторону и от сумасшедшей бабки, и от Игоря с его приятелями. Несколько раз ему ударили по голове и бокам чем-то увесистым и даже угловатым, но занятый своим делом Ален не ответил на выпады, и к нему быстро потеряли интерес.

Оттащив Вику на порядочное расстояние, куда долетали лишь отзвуки сражения и где народ азартно смаковал культурное зрелище, Ален прислонил бесчувственную подругу к скамье и встал перед ней на колени. Уже во второй раз за время их знакомства Вика впадала в ступор. Почему-то ему было одиноко и страшно среди гула толпы, будто граждане являлись не живыми, населившими амфитеатр индивидами, а какими-то подвижными элементами архитектуры. Безумно захотелось очутиться дома, в тишине, среди родных Бергов.

Осторожно орудуя обеими руками, он вставил Вике выпавшую челюсть и со щелчком вогнал ее на место. Она вздрогнула и открыла глаза, и вновь Ален поразился, насколько быстро она восстанавливала контроль над свои сознанием.

– Кепка? – Она ухватила товарища за рукав, тревожно заглядывая ему в глаза. Он хлопнул по карману и с обмиранием сердца обнаружил, что тот пуст. – Потерял? – взвизгнула Вика.

– Обронил в давке, наверное, – пробормотал Ален. Он обернулся: на месте побоища уже было все тихо, даже слишком, и несколько особо пострадавших зрителей отлеживались в проходах. Над ними реял летун с длинным бичом, его рука все еще вздрагивала, будто порываясь хлестнуть самого буйного человека. Игорь в клочковато обвисшей одежде стоял, задрав голову, и что-то яростно выкрикивал, указывая в сторону Берга.

– Бежим, – сдавленно выкрикнула Вика. Очевидно, увиденное донельзя испугало ее, и когда Ален повернулся к ней, она уже мчалась куда-то вправо и вниз так резво, будто не ее только что потрепали в жестокой схватке. Ален кинулся вслед за ней, с ужасом слыша за спиной приближающийся шелест крыльев; в следующую секунду лопатки обжег иззубренный кончик хлыста. Рубашка с хрустом порвалась, затрепыхавшись рассеченными краями. Ален споткнулся и покатился по скамье, сбивая невинных сограждан, однако ему удалось подняться и проскочить скопление тянущихся к нему крючковатых рук. Вика уже почти достигла выхода из амфитеатра.

Новый удар настиг его в нескольких метрах от зияющего проема в трибунах: на этот раз конец хлыста обвился вокруг его шеи и опрокинул Берга на доски. В глазах у него завертелось небо, обрамленное краями трибун – вскинутые руки зрителей, их встопорщенные волосы, и все это замешано на живом интересе толпы к избиению зрителя летуном.

…Непонятная, пугающая реальность наложилась на зрение Берга, вытеснив собой все: он вдруг увидел потный, блестящий бок лошади, все еще по инерции бьющей копытами пыльную землю с высохшими кустиками трав и узкую петлю поводьев, тенью стрижа в океане сини порхающую над ним. Резко ныл ушибленный локоть, снизу давили кочки, и громкий испуганный голос приближался к нему – он одновременно и кричал на зверя, сбросившего Алена с себя, и успокаивал мальчика. “Больно?” – проговорили бледные губы в рамке желтоватых волос, жесткая ладонь протиснулась в ложбину между кочками, и небо стало ближе, выдавив за границы своей глубины оскаленную морду животного, но приняв в себя потный рыжий воротник потрескавшейся куртки большого и знакомо пахнущего человека. Мир был огромен и чужд, и Ален знал, что он – лишь мельчайшая, растерянная частица плоти…

Лицо его окатила волна прохладного воздуха, смыв с глаз видение, обзор закрыла черная громадная тень от крыльев. Он схватил пальцами тонкий хлыст, словно удавкой сжавший его шею, но ослабить захват не смог – хрипя, он чувствовал, как сильные руки летуна все туже затягивают петлю.