Татьяна Василевская - Снежные великаны

– Бя?! – позвал дурачок, не понимая, что бык никак не мог попасть в пещеру через узенькую щель в камнях.

Где-то в глубине, в непроглядном мраке, что-то потрескивало, слышалось непонятное шуршание и вздохи… Редкие и протяжные. Вздохи, казалось, доносились, с разных сторон. Но, вероятно, это происходило от того, что звук отдавался от каменных стен пещеры, да еще было совсем темно, и Иритай был напуган и еле держался на ногах от усталости. Да и соображение у него было хуже, чем у сбежавшего быка.

– У! – попробовал Иритай использовать новый призыв-обращение, к тому, кто вздыхал в темноте, где-то совсем рядом с ним. Ответа не последовало. Иритай решил, что раз то неведомое существо, которое издает странные звуки, не набросилось на него сразу, значит, скорее всего, оно не представляет опасности и бояться его нечего. В пещере, хоть и было также холодно, как и снаружи, но сюда не долетали порывы ветра. Иритай опустился на каменный пол и почти тут же провалился в сон.

–

Весь вечер, и добрую половину ночи, жители селения искали пропавшего дурачка. Началась метель, пришлось прекратить поиски и вернуться в дома. Никто уже не сомневался, что Иритай, по какой-то непонятной причине ушел за пределы долины и заблудился. А раз так, то живым его больше уже никто не увидит – ночью, в метель, на лютом холоде ему не выдержать – у дурачка не было ни огнива, ни лучин, ничего, что бы развести хоть малюсенький костерок и согреться. Он никогда не уходил далеко от домов, а огнем ему запрещали пользоваться – сам себя спалит, или кого-нибудь, у него же соображения меньше чем у грудного младенца.

– Глупый дурак! Куда его понесло? – сокрушенно вздыхал Аюрмал, «старший» из мужчин селения. Его жена, Мерниса, украдкой утирала слезы. Глупый, безобидный дурачок, за всю жизнь не причинивший никому зла. Такая страшная смерть – один посреди ледяной пустыни испуганный и замерзший. Женщина всхлипнула.

– Да не реви! Кто же мог подумать, что он куда-то отправится один. Всегда такой спокойный, сроду от дома не отходил. – Аюрмал в последний раз попытался вглядеться в непроглядную темную муть все усиливающейся метели. Скорее всего, Иритай уже мертв.

Он обнял жену и слегка подтолкнул ее к дверям дома. Ему самому жаль было паренька. Хоть и дурак, а ведь добрая душа.

– Бык-то пропал, – всхлипнула Мерниса, – так знать он за ним пошел. Искать…

Она зарыдала в голос. Аюрмал сплюнул. Только женских слез ему сейчас не хватает.

– Не реви! Что толку от твоих причитаний? И так тошно.

–

К утру метель утихла, небо расчистилось. На сине-голубом небе сияло яркое солнце, освещая долину своим холодным светом, отражаясь от белоснежного сверкающего снега и слепя глаза.

В полдень на фоне гор, опоясывающих долину, появились две фигурки, бредущие по направлению к домам. Продвигаясь по глубокому снегу, к селению шел бык, а рядом с ним, ухватившись за длинную шерсть животного, шел Иритай.

Несколько человек, заметившие приближающихся путников, бросились навстречу.

– Иритай! Слава Великому Оилу! Живой! – обнимая дурачка и смеясь от радости, кричали люди.

–

Первые два дня Иритай вел себя беспокойно, метался, как дикий зверь, то и дело громко выкрикивал что-то непонятное. Вскакивал среди ночи, весь дрожа, заливаясь слезами, тараща испуганные глаза на тех, кто пытался его успокоить. На третий день он затих. Казалось, что он впал в оцепенение. Целыми днями сидел неподвижно уставившись в одну точку пустыми глазами, в которых и до того не было особого разума, а теперь они и вовсе казались лишенными даже самой жизни.

– Иритай наш, совсем видно спятил от пережитого той ночью, – сокрушалась Мерниса. Аюрмал хмыкнул.

– Да он и так не в себе был.

Жена покачала головой.

– Нет. То, что он дурачок, так это понятно. Да только вернулся-то он совсем не в себе. То метался как зверь, а теперь сидит, с места не сдвинется, и глаза страшные, пустые. Как будто сама смерть в них. Не отзывается, не реагирует ни на что. Как и не слышит. Раньше-то радовался, как заговоришь с ним, по имени назовешь. Бедный! Вот ведь, наверное, страху натерпелся один-то за ночь на морозе, в метель! Ведь все руки и ноги, и лицо обморозил, как только жив остался? Прямо сердце разрывается!

– Ну, что ты еле плетешься?! Скоро солнце начнет садиться. Можешь побыстрее идти?

Ругор недовольно оглянулся на сестру и поправил сползший с плеча мешок с гостинцами. Нужно было ехать на санях. Вечно девчонки строят из себя. Тут идти-то всего ничего, а сестра изображает, будто у нее ноги сейчас отвалятся. Ругор фыркнул. Женщины! Впереди был довольно высокий подъем, потом еще мили две по снежной равнине, а там по тропе между гор и уже рукой подать до их селения.

– Я устала! И у меня ноги уже мерзнут, – обиженно сказала Сабила. – Все из-за тебя! Если бы ты не начал болтать с Вагиром и Урнусом, мы бы уже давно дошли.

Ругор презрительно хмыкнул. Ну конечно! Женщины вечно во всем винят мужчин. Сама-то с подружками из соседнего селения, куда они ходили проведать бабку с дедом, небось, тоже полдня проболтала, да вчера целый день языки чесали. А он в это время, между прочим, не бездельничал, а помогал дрова разгружать, которые привезли из низовий. Потом снег чистили, потом… Одним словом он был занят все это время делом, не то, что некоторые. А потом он чуть-чуть поговорил с ребятами, так что же значит теперь он и виноват?

– Вечно ты ноешь! Иди быстрее, и ноги согреются.

Сестра обиженно засопела. Противный! Мог бы руку дать и помочь подняться в гору. Как будто желая ее подразнить, Ругор пустился вверх по склону бегом.

– Вот, я уже почти наверху! А ты еле ползешь! – крикнул он, оглядываясь на отставшую сестру и широко улыбаясь. Ругор запрыгал на месте со смехом глядя на надутое хорошенькое личико Сабилы. – Смотри, сейчас лопнешь. Лучше, поднажми! Осталось всего ничего. Девчонки вечно изображают неженок…

Ругор замолк на полуслове, заметив, что лицо сестры застыло. Оно уже не выглядело обиженным или сердитым. Маленькое румяное личико странным образом исказилось, как будто от страха. Рот широко открылся, готовясь исторгнуть рвавшийся наружу крик, а глаза расширились и неподвижно уставились в одну точку, где-то за его спиной. «Лавина?! Не может быть. Ничего не слышно. И разве здесь может сойти лавина?…» – мысли молнией успели пронестись в голове Ругора, за то время пока он поворачивал голову в том направлении, куда смотрела сестра.

– Ругор!!! Аааа!!! – разорвал тишину долины полный невыразимого ужаса вопль сестры.

– Аааа!!! – просипел мальчик, лицо которого тоже исказилось от страха, а тело застыло, не желая больше подчиняться хозяину. Ругор набрал полную грудь воздуха, чтобы закричать, но воздух не желал выходить обратно, оставался внутри. – Аааа, – почти беззвучно прошептал Ругор.