Виктория Старкина - Талая вода

– И если бы ты хотел эту Николь…

– Женился бы, чего ж делать. Пришлось бы. Но, слава богу, предпочитаю просто работать с ней.

– Если она такой прекрасный специалист, почему ты никогда не советовал ее мне? – ворчливо спросил Матвей, – У меня бывают проблемы с вегетатикой, особенно после занятий спортом. Хороший массажист точно не помешал бы!

– Тебе пусть Юленька массаж делает волшебными руками, – заметил Герман, снова обернувшись к картинам. – Умеет она?

– Не знаю…

– Или она умеет только находить недостатки в отличных произведениях? Ведь это – отличные картины, Матвей! Или же я ничего не понимаю.

Матвей приблизился и долго вглядывался в мрачное лицо стражника, в блики света на его алебарде и шлеме, а потом сказал:

– Если Юля сказала – что они не стоят нашего внимания, значит, не стоят. Не знаю, как насчет массажа, но в том, что касается живописи – она лучше всех нас, вместе взятых.

– Вот как? – Герман дернул уголком рта, словно ему была неприятна столь высокая оценка, данная Матвеем Юлиному таланту. – Посмотрим.

И он направился в душевую, которую оборудовал пару лет назад в другом конце зала. Матвей же вернулся к ожидавшей в приемной Юле. Юля понимала, что почему-то вызывает недоверие, возможно даже неприязнь у начальника «Тензико», но в чем причина неприязни понять не могла. Возможно, если бы удалось дотронуться до него, как сегодня делала девушка-массажистка, ее руки узнали бы правду. Но… внезапно ей показалось, что прикоснуться к нему – то же самое, что открыть ящик Пандоры, что ничего, кроме беды, полученные сведения не принесут, а потому пусть все останется так, как есть. В эту минуту она позавидовала Николь. Впервые в жизни она позавидовала человеку только потому, что он не имел способности видеть ладонями скрытое.

– Ты права, – согласился Матвей, когда она поделилась с ним этими мыслями. – Даже не представляешь, с чем мне приходилось сталкиваться за годы, что мы работаем вместе.

– Например?

– Например… антиквариат не всегда чистый бизнес, ты знаешь. И люди, с которыми Герман привык иметь дело, вряд ли понравились бы тебе.

– А я уж думала, ты расскажешь мне о разгульных вечеринках, – усмехнулась Юля.

– И это тоже. Ты никогда не видела ничего подобного. И я предпочел бы не видеть. Не надо, не спрашивай! – жестом прервал он ее.

И Юля не стала спрашивать, потому что есть вещи, которые лучше не знать.

– Он кажется неуязвимым, – заметила она, – как герой или сверхчеловек! Но у каждого героя, должна быть ахиллесова пята, не так ли? У него есть слабости, хоть какие-то?

– А зачем? Хочешь разведать и донести Борису?

Матвей рассмеялся и легонько щелкнул ее по кончику носа.

– Да просто любопытно.

Его взгляд стал задумчивым, искорки веселья в глазах погасли, он долго молчал, пытаясь вспомнить и морща лоб от усилий, а потом неуверенно пожал плечами:

– Ну я не знаю… Может, Сикстинская Мадонна?

– Сикстинская Мадонна? – с изумлением переспросила Юля. – В каком смысле? Он мечтает ее украсть?

– Да вроде нет. Он рассказывал, что когда жил в Дрездене все время ходил к Мадонне и часами смотрел на нее… Когда он об этом рассказывал, был не похож, ну… на себя обычного был не похож. Хотя, не знаю, возможно, я все придумал.

Юля была озадачена неожиданным ответом Матвея, с другой стороны, есть ли в мире что-то прекраснее Сикстинской Мадонны?

– Александра Васильевна, я все понимаю, но почему «кол»? – не по-детски деловым речитативом спросил Юра Турчанов, пожалуй, худший ученик в классе.

– Потому что я предупреждала: если еще раз не сделаешь домашнюю работу и плохо напишешь контрольную, будет «кол», а свои обещания надо держать! – заметила Сашка. Юра был смешным, веснушчатым и лопоухим десятилетним хулиганом, шумным, но не злым, и в принципе, нравился ей. Если подумать, те мужчины, которых она пускала в свою жизнь, щедро одаривая любовью и лаской, не были ни хулиганами, ни двоечниками, но по сути были куда хуже этого несносного мальчишки. Юра был безвредным, а ее кавалеры могли причинить боль, испортить настроение, а иногда и надолго загнать в депрессию. Впрочем, ее разбитое сердце восстанавливалось быстро, как хвостик ящерицы. Но ведь и ящерице неловко без хвоста, а девушке с разбитым сердцем куда как плохо! Сашка поправила свою немного слишком короткую для учительницы юбку. Но сегодня собраний нет, можно прийти и в такой, дети вряд ли заметят – не старшеклассники еще. Те бы точно заметили, все замечают, негодники! Сегодня она быстро занесет журнал в учительскую и побежит на встречу с Юлей. С тех пор, как Юля переехала, они виделись нечасто. Прошло уже полгода с тех пор как она живет с Матвеем Вишняковым, того и гляди осенью можно ожидать свадьбу, тем более, что свадьба Милы и Кирилла сорвалась в очередной раз. Несчастные влюбленные должны были пожениться в апреле, но у Кирилла неожиданно умер отец, и свадьбу решили отложить до зимы. Это был третий раз на памяти Сашки, когда свадьба Милы и Кирилла отменялась в связи с внешними сложными обстоятельствами. Мила даже постеснялась подавать заявления в районный ЗАГС, чтобы их не приняли за слабоумных, они решили пожениться в Вологде – не помогло. С одной стороны: похоже, не судьба. С другой – вряд ли есть хоть одна пара столь явно души не чающая друг в друге, они вместе уже десять лет, а до сих пор созваниваются каждую минуту, точно потерявшие голову подростки! Почему жизнь испытывает их отношения на прочность?

У самой Сашки ни разу и не получилось создать продолжительные отношения, полгода – абсолютный предел. Любой психолог сказал бы, что причина тому – странные отношения в ее собственной семье. Мать Сашки, Лидия Павловна, главный бухгалтер на предприятии оборонного значения, была замужем в четвертый раз. Дородная женщина с полными губами и широко распахнутыми голубыми глазами – такие нравятся мужчинам. Ее последний муж работал таксистом и не ладил с Сашкой. В общей сложности у Лидии Павловны насчитывалось пятеро детей от разных мужей, Сашка была дочерью от папы под номером два, с которым периодически, нечасто, общалась. Папа номер два был геологом, со всеми вытекающими последствиями: то есть пропадал неизвестно где и не в меру любил выпить, частенько за Сашкин счет.

Иногда Сашка задумывалась, а любила ли Лидия Павловна хоть кого-то: мужей, сыновей, дочерей? Она всегда казалась равнодушной и отстраненной, поглощенной собой, работой, бытом, женщиной-роботом, с аккуратным шиньоном на голове. Сашка так и не ощутила материнской любви и заботы, отношения с отчимом складывались сложно, а потому пришел день, и Сашка ушла из дома, тогда ей было всего четырнадцать. С тех пор она старалась по возможности свести к минимуму общение с братьями, сестрами, а заодно и с родителями. В своей семье она чувствовала себя чужой, задыхалась, теряла волю к жизни, ей казалось, что она рыба, попавшая в сети, из которых никак не выбраться. Спасителем оказался лопоухий студент, живущий в том же дворе, в него она влюбилась и в его комнату перебралась к величайшему неудовольствию родителей паренька, считавших Сашку распущенной девицей. Через три года Сашке показалось, что она переросла своего не особенно стремившегося к внутреннему и карьерному развитию друга, и она ушла от него к начинающему бизнесмену. Тот свозил Сашку на курорт, поводил по ресторанам и довольно быстро избавился от нее, сообщив, что не может полюбить девушку. Она сменила еще парочку кавалеров, потом осталась в одиночестве, и в это время ей подвернулись спасительные якоря – Юля и Мила, те, с которыми можно было снимать квартиру, не опасаясь ни скуки, ни предательства. После этого в жизнь Сашки приходили и уходили мужчины, но никто не задерживался надолго, многие обманывали ее ожидания, а разочарования и постоянные неудачи утомляли, забирая тот наивный идеализм, что был присущ Сашке-девушке.