Розалия Степанчук - Эта ужасная и прекрасная жизнь

Часа через 2 пришла медсестра и сообщила, что у Лёни палочка коли о – 111, иными словами, воспаление кишечника. Ребёнок её уже не плакал, а тихо стонал. Дали ему лекарство, но его сразу вырвало. Стали делать уколы. Зоя старалась облегчить его страдания – брала его на руки, поглаживала ему спинку. Ему становилось легче, и он ненадолго засыпал у неё на плече – до следующего приступа колик. Грудь он не брал, и ей приходилось сцеживать молоко. Организм его совсем обезводился. Зоя попросила кипячёной воды и старалась напоить его с ложки. Приходилось часто менять пелёнки – и днём, и ночью. Лёня лежал в кроватке, и был похож на сдутый шарик. На другой день Зое сказали, что придётся сделать ему внутривенное вливание. Его забрали и понесли. Она пошла следом – процедурная находилась на 1 этаже. Дверь прикрыли, но Зоя всё слышала. Она услышала сильные шлепки и Лёня закричал. Оказывается, внутривенное вливание делают малышам в голову, а чтобы проявились вены, его сильно шлёпают по попе, ребёнок плачет, и вены набухают. Какая мать это вынесет! У Зои подкосились ноги, и она села на пол, захлёбываясь от рыданий. Вышла медсестра, дала ей успокоительное питьё, потом помогли донести Лёнечку с повязкой на голове.

Вливание помогло, и ночью он немного поел маминого молока и поспал. Задремала и она. Всё это время она ничего не ела, и спала урывками.

Оказывается в больницу с передачей приходил Виталий, но передачу у него не приняли, потому, что инфекционное отделение, да ещё в изолятор, ничего, не принимали. А то, что за ребёнком ухаживает мать, и она тоже, должна есть, – никого, не волновало. Тем более что находилась она рядом с сыном «незаконно».

Утром опять уколы и снова он взял грудь. Она поняла, что он пойдёт на поправку, но не в этой обстановке. Хорошо, что было тепло. Она завернула его в пелёнки, и ушла из больницы. Откуда силы взялись! Она, сама обессиленная, несла сына домой, потому что оставить его там не могла, и остаться там сама тоже не могла. Шла через поле вдоль длинного забора. Ей всё время хотелось присесть к забору, а ещё лучше прилечь, но краем сознания она понимала, что если сядет, то уже не сможет встать. И она заставляла себя идти дальше. Она дошла до маминого дома, отдала бабушке спящего ребёнка, легла на её кровать, и провалилась в сон.

Разбудила её бабушка – она переодела Лёню, и Зоя дала ему грудь, и он снова поел и уснул. Вечером Зою проводили домой. Свекровь приняла её в штыки. Она сказала, что из больницы приезжали и грозились подать на Зою в суд, если ребёнку будет хуже. Но хуже ему, к счастью, не стало – он шёл на поправку. Свекровь сменила гнев на милость, и стала давать Лёньке кипячёную воду с крахмалом. Помогло, понос прекратился только через неделю, но температуры уже не было, и малыш брал грудь. Виталька выносил его на улицу, когда приходил с работы. Больничный лист Зое не дали. Пришлось написать заявление в счёт отпуска, но это – уже мелочи жизни. Главное – удалось спасти её сокровище.

В новом детсаду Зоя прижилась быстро и без проблем. Не зря хорошо училась – она на практике показала свои знания и умения. Дома тоже всё вошло в привычную колею. Пол в землянке был холодным даже летом, а Лёньку было не удержать на кровати, поэтому Виталик смастерил для сына качели, и подвесил эту конструкцию к потолку. Теперь, когда мать была чем-то занята или у неё просто уставали руки, она усаживала Лёню на качели, закрепляла с боков и впереди палочки-ограничители, и сидел малыш, покачиваясь, и держась за верёвки. Ему это поначалу нравилось, но быстро надоедало. Сам он выбраться не мог, и долго сидел в одном положении – печальный, грустно озирая знакомую обстановку. А у Виталия появилось новое увлечение: теперь он на фанерных дощечках выжигал разные рисунки электрическим прибором. Ещё одна радость: наступил июнь, и молодые, выбросив из кладовки в сенях весь хлам, переоборудовали эту кладовку под свою спальню. Туда же перенесли и Лёнькину кроватку. Зое захотелось громко крикнуть – свобода!! Как мало иногда нужно человеку для счастья! На травке возле их убогого жилища расстилали покрывало, и Лёнечка подолгу играл, сидя на покрывале под тёплыми лучами летнего солнышка. Ему нравилось стучать ложкой по металлической кружке. Бывало, что он стукал ложкой себя по лбу, но, поплакав, он снова принимался стучать, и приходил от этого в восторг. Его родители смеялись, глядя на него. Другими игрушками он играть не хотел. Да и игрушки в то время не могли вызвать интерес у ребёнка – это был примитив, окрашенный в грязные тона. К ним часто приходили дочки Полины – Люда 11-ти лет, и Галка 7-ми лет, они охотно играли с малышом, помогая своей бабушке. Виталий много фотографировал сына, и спустя много лет, Зоя, рассматривая пожелтевшие фото, вспоминала своё раннее замужество.

В это лето Зоя повзрослела и похорошела, у неё изменилось выражение лица – оно стало мягче, женственнее. Муж сестры Виталия, Лизы, – Саша, был шофёром небольшого автобуса, который в народе называли КАВЗИК, иногда вывозил всю компанию вместе с детьми на природу, поближе к речке. Там, конечно, накрывали поляну, и без выпивки никак не обходилось, но это всё-таки была смена обстановки, свежий воздух и купание. Этот Саша не пропускал ни одной юбки и всех встречных девушек он называл ласточками. Лиза только улыбалась. Она была самая красивая из сестёр, и знала, что Саша предан ей. Она любила своего мужа, и он нелегко ей достался.

Саша был красавцем, но ленивым и дремучим. Когда Лизе было 16 лет, она влюбилась в него, и, позабыв все наказы своей матери, тайком стала жить с ним. По тем временам это был отчаянный поступок. Он жил в бараке в многодетной семье. Мать его была суровая женщина, и когда Лиза забеременела, она отказалась принять её в свою семью. А Сашка только посмеивался. Лиза выносила и родила сына Юру, и принесла его в ту же землянку. Её все осуждали, мать пилила, да и бивала частенько, но и жалела, конечно. В это же время и Полина с Михаилом жили вместе с ними. А ещё мать, Виталька 12 лет и Нина 9-ти лет. Брага там рекой лилась. Михаил пил ежедневно, мать, Полина и Лиза – за компанию. Захаживал туда и Сашка пить бражку. Мать его не гнала, надеялась, что он женится на Лизе, но он всё посмеивался. Лиза забеременела снова, рожать не стала, поняла, что любимого этим не проймёшь. Аборты после войны были запрещены законом. Пришлось сделать подпольный, после него она выжила чудом. Пока суть, да дело – ей исполнилось 18 лет, и она устроилась на завод, где работал и её любимый Саша. Работала уборщицей в токарном цеху – убирала стружку у станков. Работа грязная и тяжёлая, а платят копейки, но выбирать было не из чего, с образованием 5 классов. В школе она училась во время войны, и когда умер отец, она больше в школу не пошла, а мать и не настаивала, руководствуясь установкой – «мы ране-то…», да и на огороде было полно работы, с которой она одна не могла справиться. Отважилась Лиза пойти в рабочком, рассказала, в каких условиях она живёт с ребёнком, и сообщила, что отец ребёнка тоже работает на заводе. Его вызвали в рабочком и сказали, что если они распишутся, им дадут комнату в коммуналке. И тут Саша не устоял, пошёл против грозной матери, расписался с Лизой, и они переехали в свои шестиметровые апартаменты в квартире на 6 хозяев. Но они были рады и такому жилью, особенно Лиза. В этой комнате они прожили всю совместную жизнь, родили ещё сына Пашку, а потом и дочь Римму. Впятером на пятачке, но зато с любимым Сашей. Вот это любовь и готовность на всё – ради любимого. С милым по душе – рай и в шалаше. Одно плохо – живя с Сашей, и желая ему угодить, она, в конце концов, спилась. Судьба слепа, но бьёт без промаха.