Розалия Степанчук - Эта ужасная и прекрасная жизнь

Смена в детсаду с 7 утра. Идти туда – час. Приходилось вставать в 5,30, кормить малыша и галопом на работу. Хорошо, если работала одну смену, а часто приходилось работать с 7 до 7, и послаблений кормящей матери не было.

Жестокое было время. Зоина грудь превращалась в камень. Сцеживание в сон – час помогало мало. Придя домой, Зоя по неопытности сразу кормила Лёнечку. От такого кормления мать терпела такую боль, когда молоко приливало, что вынуждена была охать и стонать. А у дитя от такого молока животик вздувался и болел. Он стал плохо спать. Это сильно усложняло их жизнь. Ведь, придя домой, Зое приходилось перестирать то, что накопилось за день, если была вода. Но чаще приходилось идти за водой. Спать ложилась не раньше 11. А тут ещё маленький страдалец плачет и не может спать.

От постоянного недосыпа и переутомления, её качало, как былинку на ветру. Она похудела, подурнела. А Виталий рядом похрапывал – ему ведь утром тоже на работу. В такой обстановке Новый 1962 год не обещал быть лучше, чем предыдущий. Вечером пошли к родителям, проводили старый год, и встретили новый и пошли домой. Ночь была тихой. Падал крупный снег без ветра, как в сказке. Зоя шла и думала: «Красота-то какая! У нас всё наладится, не может быть иначе, пусть не завтра, не сразу, но наладится».

Зоина мама не знала, как помочь дочери. Она пошла к заведующей совхозного детского сада и объяснила ей ситуацию. Через месяц освободилось место воспитателя и Зою приняли на работу. Какое это было счастье! Детский сад располагался в бараке, и групп было всего 2, но это было не важно! Воду для нужд детского сада привозили в деревянной бочке. Туалет для сотрудников на улице. Но это всё мелочи. Тем более что рядом, строился новый детсад на 4 группы. Главное, до дома 10 минут ходьбы, Зоя могла приходить на работу к 8 и в сон – час она бегала домой покормить ребёнка. И работать здесь можно было одну смену! Жизнь уже не казалась, такой уж беспросветной. С первой зарплаты ещё из дальнего детсада, Зоя купила свекрови тёплую кофту крупной вязки, она давно хотела кофту, да всё денег не хватало. Кофта была ярко-красного цвета с белыми пуговицами, и сносу ей не было. Стоила кофта весь заработок Зои за месяц. Но бабушка Лёни заслужила этот подарок. Старушка поворчала, что и так денег нет, но осталась довольна.

И тут новая беда: Зоя поняла, что опять беременна и никакая молочная замена не помогла. Что было делать? Лёньке 5 месяцев, и кругом одни проблемы. Эта операция в то время – драконовский метод доказать, что аборт вреден для здоровья матери, что нужно всех рожать. А когда родился Лёня, Зое выдали полкило манки на месяц на младенца, потому, что в стране не хватало всего, в том числе и манки. Перспективы выбраться из землянки – никакой. А кроме всего прочего, она ещё не забыла тяжёлые роды. Пришлось идти на аборт.

Зоя пришла в больницу в назначенное время. В коридоре уже толпилось несколько женщин, и не только молодых и неопытных. Оказавшись в палате и сидя на кровати, переодетая в широкую и короткую белую рубаху, Зоя подумала: «Как перед казнью, остаётся только глаза завязать и петлю на шею накинуть». Все напряжённо молчали. Наконец, вызвали первую, за ней следующую. Их приводила в палату медсестра или санитарка, бледных, полуживых, как из пыточного застенка. Но вот и Зою вызвали. И тут она поняла, что такое операция без обезболивания. Закрыв глаза и стиснув зубы, она выдержала всё и услышала, как через слой ваты: «Всё, можете вставать, к нам придёте не раньше, чем через полгода». Зоя промолчала. Попыталась встать, но комната, вдруг, завертелась каруселью, и она села, боясь шевельнуться, и ожидая, когда остановится карусель. Подоспела санитарка, помогла встать на пол и повела Зою под руку, сунув ей между ног свёрнутую пелёнку, которая тут же окрасилась кровью. «Так вот почему, все возвращаются такие бледные», – явилась нелепая мысль. И всё-таки, она испытала облегчение, что такая серьёзная проблема решена.

На следующий день обитательниц палаты было не узнать. Куда девались страдалицы с мертвенно белыми лицами? Все, наконец, осознали, что всё уже позади и переживали эйфорию. Чего только не наслушалась Зоя в этой палате! И безжалостная оценка мужей и мужиков вообще, и рассказы об умелых любовниках, о разных позициях и позах. Слово «секс» тогда ещё не знали, оно появится в обиходе лет через 20, так что женщины в этой палате называли вещи своими именами.

Для Зои всё это было открытием, но она со стыда сгорала от скабрёзных подробностей, закрыв лицо простынёй. Никогда в жизни она не повторила бы этого вслух даже самой близкой подруге. Но её мозг, против её желания, записал эти разговоры, чтобы вспомнить о них, когда она станет намного старше.

После аборта женщины находились в больнице 3 дня, но Зоя ушла на второй день, ведь она была кормящая мать. Но когда пошла в кабинет врача за выпиской, попросила проконсультировать её, как надо правильно предохраняться, чтобы больше не попадать к ним в больницу. Врач ответила, что с контрацептивами в стране плохо. Любое средство не даёт стопроцентной гарантии. Утешила, одним словом. Вернувшись с работы, Виталька спросил: «Ну что, живая? Ну вот! А ты боялась». И всё – ни ласки, ни сочувствия. Но Зоя уже была к этому готова, и решила по этому поводу не рвать душу. Сказала только в сердцах: «Какой же ты бесчувственный и наивный дурак».

Когда мать пошла к соседке, Зоя сказала Виталию: «Завтра пойдёшь с работы, зайди в аптеку и купи презервативов. Я больше на аборт не пойду». Но оказалось, что и эта продукция в дефиците. Тогда Зоя подключила совхозную фельдшерицу, которая обслуживала и детский сад. Она через свои связи достала это желанное изделие, но предупредила, что это тоже не полная гарантия, потому что презервативы все одного размера, а мужчины разные. Они с фельдшерицей хохотали до упада: ну надо же! И здесь мы отстаём от Америки. Зато на какое-то время мир воцарился в их доме.

12 мая Лёне исполнилось 7 месяцев. Он стал такой хорошенький – тёмные брови и серые глаза, как у отца, в меру полненький. Он уже умел сидеть без подушек, пытался ползать по кровати, ел жидкую кашку, маминого молока ему не хватало. И его болезнь стала настоящим ударом. У него поднялась высокая температура, и начался безудержный понос.

Скорая помощь отвезла Зою с сыном в инфекционное отделение. Когда Зоя вошла в изолятор, она сразу вспомнила школу, похожую на каземат, где она проучилась с 5 по 7 класс. Те же тёмно-зелёные стены, низкий потолок, серый бетонный пол и полуслепые окна. В этом склепе стояла одна железная кровать для ребёнка и стул рядом с ней. Матрас обшит толстой тёмно-зелёной клеёнкой. На стуле – стопка пелёнок. В комнате было холодно, хотя в мае уже светило яркое солнце. Положив Лёнечку на кровать и укрыв его тощим одеяльцем, Зоя села на стул и заплакала. Вскоре пришла медсестра, взяла жидкость, которая вытекала из малыша и сообщила, что Зое лучше пойти домой – вторая кровать здесь не положена. Дикость какая! Конечно, она осталась, понимая, что ей придётся спать, сидя на стуле, и опираясь на кроватку. Оставить ребёнка в таком состоянии, да ещё в такой обстановке, было для неё невыносимо.