Сергей Шведов - Повесть о Синдзи

Ты не веришь своим глазам и громко выдыхаешь в истерике:

– Я ИХ вижу…

Отец начал с мотоциклов «Кавасаки» еще подростком и уже не смог больше остановиться. Когда он первый раз притащил домой новенький блестящий мопед, купленный им по случаю через множество рук, бабушка просто полезла на стенку. Место машине в доме все же нашлось. Работая некоторое время на фабрике, он научился сам их чинить и менять запчасти не хуже любого автомеханика, заодно экономя скудные средства семьи. Тогда он еще был не женат, но планировал завести семью, уже обзаведясь автопарком и должностью, но денег неизменно хватало лишь на мотоциклы, запчасти и прибамбасы к ним. Ему пришлось сменить несколько должностей, перейти на другую фабрику, вырасти до директора производства, чтобы добиться цели. Потом его страсть перекинулась на машины. Лучшей и любимой из всех, прятавшихся теперь у него в гараже, была, конечно, «Тойота Фигаро», маленькая, удобная и компактная, на которой было легко объезжать пробки, не выделяться из общего ряда, но вместе с тем показать всем свою особость. Он возился часами с каждой своей новой тачкой, знал каждую мелочь и скоро мог заменить с завязанными глазами любую деталь. Его страсть превратилась в манию, мания перерастала в психоз. С утра до ночи, даже в обеденный перерыв, его видели то зависшим, как журавль, на раскрытым капотом, то лежавшим под днищем машины на грязном татами. Он чинил, переделывал, собирал, улучшал, модернизировал, исправлял мелкие недостатки как одержимый. Говорить с ним о чем-то, кроме машин, было практически невозможно. Будучи от природы технически одаренным, он весь свой талант убил на копанье в автомобильных кишочках, подвесках и рычагах, забыв про семью, про родителей и друзей, которые постепенно исчезали из его жизни один за другим, но он этого даже не замечал. Ему пришлось сильно отвлечься только однажды, когда в Кобе погиб дедушка Иши, и то, потому что тот оказался его отцом. Потом он сильно жалел это потерянное зря время. Недовольство неудачами Иши становились все яростнее год от года, как будто мальчик был его заместителем на грешной земле. На его непроницаемом для членов семьи лице скоро невозможно было прочесть даже капельки одобрения. Он просто взорвался, взбешенный провалом Иши, ожидаемым, впрочем, для всех. Простить мальчишку, провалившемуся на экзаменах в университет было выше даже его закаленных сил. Он видел в нем самого себя, молодого, глупого и наивного, и тем ужаснее для него было освобождение от этих иллюзий. Иши теперь с каждым новым своим чудачеством только укреплял его ненависть. Погруженный в заботы о долге и репутации, и по-прежнему захваченный страстью к машинам, он не заметил, что постепенно выпал из семейного круга. Все заботы давно на себе тянула жена, привыкнув к его отсутствию. Он жил для себя, не лез в дела Иши, и за то, что отец стал маньяком, Иши был ему теперь благодарен. За время, пока отец отсутствовал в реальной жизни, сын стал свободным художником.

Иши проснулся внезапно, как от толчка в живот. Он лежал поперек кровати головой вниз, как упал ночью. Шея болела ужасно от непривычного положения. Он приподнялся, пытаясь сообразить, где находится и сколько времени сейчас на часах. И чуть не умер от тяжелой головной боли, вспыхнувшей разом и затмившей его сознание. Боль была та самая, тупая, окутывавшая глаза пеленой, мучительная, как удары колокола над ушами, похмельная, чего давно с ним не случалось. Иши заставил себя встать неимоверным усилием и пошел к холодильнику, хватаясь за стены руками. Под ногами валялась одежда, перекатывались пустые пивные банки, что-то было размазано на полу, и Иши в это скользкое наступил, едва не упав. Он понял, что Кейко так и не появилась.

Достав торопливо пиво из холодильника, Иши раскупорил банку и долго и жадно пил, стараясь заодно утолить жажду, полыхавшую в глотке. Потом сел на стул возле окна, глядя на разъяснившийся горизонт. Ему стало легче, но тут он посмотрел из окна вниз, на мчавшиеся по дорогам в промежутках между узкими прорезями переулках машины, и понял, что проспал все на свете. Испуганно вспомнил о том, что работа еще не сделана и вряд ли уже сегодня он что-то успеет в таком состоянии, и попытался найти наброски, забытые где-то в комнате, испуганно шаря глазами по сторонам. Ему показалось, что земля из-под ног уходит сама собой. Иши встал, держась за край стола и свалив нечаянно перечницу. Ни альбома, ни планшета, ни зарисовок, скомканных и изорванных им накануне, нигде видно не было.

Не веря своим глазам, Иши стал на колени и полез под кровать, надеясь хоть там найти результат своих пьяных записей. Там было пусто, но зато он нашел трусики Кейко, которые она накануне искала, каким-то образом очутившиеся под кроватью, зацепившись за край шурупа, торчавший из днища. Пиво определенно подействовало. Отдуваясь и чувствуя себя уже лучше, с прояснившейся головой, Иши поднялся, откинул край одеяла, сбившегося грудой в ногах кровати, и тут почувствовал, как волосы встают у него дыбом на голове и в руках холодеет. Он увидел то, чего явно видеть не ожидал…

Под одеялом среди скомканных записей и набросков лежал мятый, распечатанный с принтера, и оттого еще более страшный, рисунок-коллаж чудовища, при одном взгляде на который хотелось выбежать сломя голову вон. Иши испуганно захлопнул коллаж одеялом. Пытаясь пригладить вставшие дыбом волосы, он попытался вспомнить, когда успел вчера ночью, в пьяном угаре, слепить подобный кошмар. Сперва ему показалось, что он ошибся и это просто галлюцинация. Отогнув край одеяла, он увидел угол картинки и понял что это все же не сон. Не оглядываясь на нее, он сел за лаптоп, включил и начал лихорадочно шарить по директориям, пытаясь найти исходник. Рисунок был скрыт на рабочем столе, будто уже наготове и только ждал своего часа, чтобы предстать перед автором во всей красе. Иши случайно открыл его, не раздумывая, не помня, что значит эта иконка с бессмысленным номером, и чуть не обоссался от страха.

Схлопнув изображение, он некоторое время сидел в тишине, приходя постепенно в себя. В голове роились мысли о Кейко, о будущем, о работе и о сегодняшней встрече в редакции, и он вдруг понял, что решение уже готово, оно сейчас лежало перед ним на столе, дожидаясь своего часа. Больше того, он вдруг ощутил уверенность, что дело сделано, что его уже ждет гонорар и работа в кармане, что этой маленькой неведомо когда и как слепленной кошмарной картинкой он сможет скоро открывать ногою любую дверь, что он неожиданно для себя попал в струю и… Иши захохотал. Он смеялся долго, до икоты, до слез, пока не обнаружил себя катающимся по полу. Встал, пришел в себя, отряхнулся и, стараясь уже не отворачиваться, сел за стол и принялся обрабатывать изображение, наводя окончательный глянец. Чистил, добавлял мелкие детали, как то шерсть волка, клыки обезьяны, еще какую-то ерунду, стараясь не трогать основной абрис фигуры, что казалось, готова была кинуться на него прямо с экрана. Через час все было кончено. Он распечатал картинку, пытаясь на нее не смотреть, сбросил на флешку и только тогда с чувством исполненного долга встал и набрал номер телефона Киичи. Главному он звонить не посмел, тщательно соблюдая субординацию.