Сергей Шведов - Повесть о Синдзи

Автомат привычно ответил ему веселым девчачьим голосом, и Иши вырубил его на втором слове, зная, что Кейко ему не услышать. Из любопытства он стал просматривать список звонков, держась устало за стену и чувствуя, как его неудержимо клонит в сон. В голове сильно шумело, и только это спасло его от шокирующего удивления. Он говорил с Кейко последний раз не меньше семи часов назад, и по всем признакам, сейчас должен был наступить поздний вечер. С тех пор она и пропала, не выйдя больше на связь и ее обещание приехать исчезло само собой, сменившись тревогой и подозрительностью. Ему почудилось, что он говорил даже вовсе не с ней, вообразив себе нечто спьяну, а теперь зря беспокоится. Сжираемый страхом, он поглядел еще раз данные своего последнего разговора, и по его продолжительности убедился, что он все-таки был, и это лишь повергло в недоумение.

Иши оторвался от стены, не зная, что делать, и чувствуя, что его шатает, так что он вряд ли пройдет далеко. Дождь кончился, но за окном стемнело и зажглись фонари, светились окна в соседних домах и красные маячки наверху небоскребов. Думать совсем не хотелось. Иши понял, что ноги его не слушаются, голова не работает, день потрачен впустую и улетел в никуда, а что там случилось с Кейко, выяснять не хотелось. Он набрал для успокоения ее номер еще один раз, прослушал сигнал автомата, и отшвырнул телефон. Проследил дугу, по которой тот отлетел за кровать, сам доплелся туда, хватаясь за стены, ощущая, что пол неудержимо надвигается на него, и повалился с тяжелым вздохом. Промятые подушки дивана приняли его тощее тело, накачанное сейчас пивом, словно губка морской водой. Распростершись на диване, он понял, что проваливается в сон. Бездарность, полная чушь и бездарность, подумал он, вспоминая напоследок про свой так и не выполненный заказ, и тут, сквозь пелену накатывавшей дремоты, на него надвинулось нечто, отчего волосы встали дыбом. Он увидел так явственно существо, стоявшее перед ним, что готов был поклясться, что оно существует на самом деле. Более страшного лица он никогда не видел ни в снах, ни в детских видениях. Оно поглощало его своим взглядом, топило в себе, словно в бездонной бочке, когда-то стоявшей у деда в саду, и просовывало свои членистые пальцы в грудь, пытаясь добраться до сердца. Иши задергался напоследок, будто надеясь даже в своем беспомощном состоянии отвратить ненадолго конец, но существо из сна, подступавшего неудержимо, было сильнее. Оно оплело его целиком щупальцами-руками, а потом раскрыло облезлый рот, оказавшийся невероятно огромным, точно у осьминога, и натянуло ему на голову, как носок. Тут здание закачалось само собой, и Иши полетел, кувыркаясь, в слепящую пустоту.

В каждом классе всегда была на подхвате пара отличников, на которых школа и выезжала на всяких олимпиадах, конкурсах и соревнованиях. Прочие считались обузой, только прожиравшими впустую народные деньги, но ради спокойствия в школе об этом старались молчать. На таких смотрели косо учителя, подзуживаемые сплетнями и расчетливыми выкладками в учительских и на своих секретных советах. Родителям намекали, что неплохо бы раскошеливаться за своих никчемных детей, но до скандала не доходило. Тебе вообще повезло, как немногим, иметь гениального брата. Братец твой учился отлично и сглаживал недовольство, его приводили тебе в пример, корили и унижали, родители, пристыженные и молчащие, сидели в кабинете директора и слушали про твои хулиганские выходки, которыми ты пытался себе самому скрасить школьные будни. Выходки были невинны. Выключить свет учителю физики, сидящему в туалете, разбить школьный бонсай и засунуть осколки и землю в сумку старой химичке, написать на доске ругательство, подслушанное на рынке, пользуясь переменой – вот и все, на что ты был способен. Когда братец закончил школу, тебе стало совсем уж невмоготу. Ты перестал ходить на уроки в последнем классе, болтался с Громилой, был у него на побегушках и кое-чему научился в этой жизни, просиживая с ним в клубах в Сибуе. Теперь ты был свободен и от него. Сегодня вечером вы с Юя поимели Громилу, своего последнего покровителя, которые припер вам то, о чем вы сговаривались по вечерам, тупо копаясь в справочниках и запретных сайтах. То, о чем мечтают многие из парней твоего круга, но не знают, как это добыть без огласки и насмешек товарищей, было теперь твоим. Если Громила тебя не надул, думаешь ты, держа увесистый сверток, надувал же он часто и всех, тебе ли не знать. Ладно, посмотрим…

Вы мчитесь с Юя в сторону порта. Шорох кроссовок по тротуарам летит за тобой, тихие тени одиноких ночных гуляк, ничего не ведавших о землетрясении, шарахаются в разные стороны. Напуганные случайным толчком, мчатся где-то сирены, народу не видно, все приходят в себя и уставились в телевизоры, вещающие и панике, возникающей теперь даже по пустякам. Сворачиваете в глухой переулок, где мигает аварийное освещение. Наверху, на эстакадах шоссе еще тревожно, но тут стоит тишина, и Юя хватает тебя за плечо, прижимая к стене. За углом пробегают ночные охранники, спеша проверить, не лезет ли кто на склад, пользуясь робким землетрясением, и вид двух парней со свертком огромным и рюкзаками может насторожить – что тут делают эти придурки в столь поздний час, уж не грабители ли?! Ты смотришь им вслед и думаешь, кто из них станет жертвой собственных страхов на этот раз.

Ты уже знаешь, что сейчас будет. Вам надо дождаться в условном месте Какаси и Сасукэ, двух братьев, – додумались же родители им дать столь популярные имена! – и Харо, девчонку из твоего класса. Именно ей во задуманном принадлежит главная роль, на которую она согласилась, удивив даже Юя, привыкшего ко всему. Ох, не девчачья же это работа, вздыхаешь ты, вспоминая о ее сиськах. Ты дрожишь при мысли о том, что там будет, но часы уже пущены, остановить невозможно, назад хода нет. Громила расскажет всем, поднимет вас на смех, если вы испугаетесь. Родители вас убьют, отвергнут, запретят выходить из дома, подвергнут еще худшим карам, но тебе уже все равно. Вопрос принципа, как говорил твой дедушка Сегацу-сан. Сборище неудачников, как скажет про тебя брат Иши, если узнает. Тебе наплевать. Главное – не опозориться перед девчонкой.

– Открывай, – говорит Юя, пытаясь забрать сверток из твоих рук.

Ты и сам хочешь проверить, не надул и Громила вас, и начинаешь торопливо разрывать упаковку, бумагу, обмотанную скотчем, и пластиковые пакеты. Вдруг из одной дыры вываливается нечто длинное и гибкое, будто кошка, падает на асфальт, и тебе кажется в темноте, что еще извивается, как живая змея. Ты отскакиваешь, слышишь предательское звяканье пряжек и замков о мостовую. Юя изумленно поднимает в руке то, что успел ухватить в последний момент.