Игорь Павлов - Браслет Рангана

– Отвали Джеки Чан… всё!… всё, сказал!

Потирая руку, он с уважением уставился на своего противника:

– Блин! Никогда бы не подумал, что ты такое можешь! Ботан ботаном, а руки как батины плоскогубцы. В Москве научили?

– Ага, – немного виновато сказал городской, – занимаюсь, когда время есть. Это айкидо. Три года, как тренируюсь.

Подошедшая ближе девчонка, одобрительно цокнула языком:

– Здорово! А мне покажешь пару приёмов? Кстати, я – Натка. Наташа, если правильно.

– А я Лёня. Леонид.

Ладошка у девчонки оказалась мягкой и тёплой.

– Угу. Он же царь Спарты и сёгун… – Андрейка, презрительно хмыкнув, сделал вид, что не заметил протянутую ему руку.

Лёнька, примирительно улыбнувшись, кивнул в сторону белобрысого:

– А это – Андрей. Мы вместе с дедушкой к Олегу Витальевичу приехали. Грачёву. Музей посмотреть.

– Во! А сразу нельзя было сказать? Олег Витальевич Грачёв – мой папа! – девчонка с торжеством и насмешкой уставилась на новых приятелей, – И чтобы это узнать, необязательно было устраивать восточные единоборства.

– Щас точно допросишься. И папочка не поможет, – настроение Андрейки явно оставалось пониженным.

Натка, или Наташа, высунула ему навстречу язык и, обернувшись к Леониду, кокетливо промурлыкала:

– А зачем папа? Когда такой рыцарь рядом?

Завертев катушку спиннинга, она деловито предложила:

– Ну что, пойдём? Я вам Ванавару покажу. А если успеем, то ещё сегодня и в музей сходим.

– Пойдём. Давай помогу…

Подхватив её рыболовное ведёрко и небольшую матерчатую сумку, Лёнька затопал ей вслед, стараясь попадать в такт её упругим и каким-то невесомым в своей лёгкости шагам.

Что касается Андрейки, минут пять он оставался на месте, изображая независимость, но потом не выдержал, сплюнул и, насмешливо пробормотав «Рыцарь… печального Образа…», побрёл следом за удалившейся уже на приличное расстояние парочкой.

Утро – самое противоречивое время суток. Для миллионов и миллионов жителей нашей планеты это время плодотворнейших идей, прилива энергии, бодрого настроения и эцетра, эцетра, эцетра. Для других – почти ощутимый враг, навязывающий повседневную реальность, вырывающий из сладкого царства Морфея и крадущий миры фантазии. Но нравится или нет, именно утро является той самой батарейкой, от которой зависит заряд нашего настроения на целый день.

Новые обитатели метеостанции, переполненные впечатлениями, разломанные тяжёлой таёжной дорогой и опьянённые душистым воздухом первозданной природы, мирно соглашались со вторыми, теми, которые предпочитают Морфея. Стрелки будильника заканчивали очередной круг, но ни Тарас Михайлович, ни тем более мальчишки и не думали просыпаться.

– Рота, подъём! Кто рано встаёт – тому Бог подаёт! – Весёлый голос Грачёва под самым окном скатал сны походным одеялом и разогнал домовых со сверчками.

Встрёпанная голова Тараса Михайловича немедленно высунулась наружу и добродушно парировала:

– А кто поздно ложится – летает как птица! Здравствуй, Олег. Проспали мы, да?

– Так понятно. Дорога к нам ещё не скоро на московское шоссе похожа будет. Ну, вы особо не суетитесь. Умывайтесь, одевайтесь, завтракайте. Минут пятнадцать у меня есть. До музея подкину, там Фёдорович вас встретит, а мне в Канск выдвигаться надо. Леонтьев ещё вчера звонил. Заждались… – Олег Витальевич махнул рукой и повернул к джипу, а Семёнов старший хлопотливо стащил с Лёньки одеяло:

– Вставай, вставай. И Андрея толкни. У нас пятнадцать минут на всё про всё.

– Ага…

Но Андрейка уже шустро одевался, затягивая поясной ремень.

– Пять минут нормально. А позавтракать можно потом. Не проблема.

– Я вам дам – не проблема! – притворно сердился Тарас Михайлович, – Хотите, чтобы ваши мамы сказали, что дед кормил вас раз в день и наградил гастритом? Живо завтракать, а то музей отменяется!

– Так это мамы. А не мачехи… – Сумрачно огрызнулся Андрей и выскочил на улицу.

В окно джипа высунулась лохматая голова, приветливо улыбнулась Леониду и скорчила гримаску Андрейке.

– Кыш! Давай назад перебирайся. Живо! Садитесь, Тарас Михайлович.

Натка, недовольно засопев, дёрнула дверную ручку. Протискиваться между передними креслами ей не хотелось.

– Олег! Олег! Пусть сидит. Тем более я люблю ездить на заднем сиденье. Здравствуйте, барышня. Как вас величать? Меня – Тарас Михайлович, – почтительно склонив голову и скрыв смешинку в глазах, старый геолог протянул руку девочке.

– Натка… ой, Наташа! Да я ничего, могу и назад…

– Сидите, сидите! Разве вы не знаете, что слово дамы – закон для любого мужчины. Так что вы в своём праве.

Не выдержав, Грачёв гулко захохотал:

– Ох… ремня надо всыпать этой даме… пока вы её мне не разбаловали окончательно.

– Ну что, едем? – Недовольно пробурчал Андрейка, – А то торопили, торопили… Зачем?

Отец Натки хмыкнул, надавил на газ, и внедорожник, запрыгав на кочках, рыча всей мощью своего движка, устремился в направлении центра посёлка.

Спустя десять минут он затормозил у небольшого двухэтажного деревянного строения, напоминающего обыкновенную избу, обнесённую выбеленным забором. У калитки гостей встречал пожилой, почти ровесник Тараса Михайловича, мужчина. Он уважительно пожал руку гостю, потом Грачёву и по-хозяйски пригласил всех войти, не забыв строго предупредить ребят и Натку, чтобы ничего руками не трогали и вели себя поосторожнее.

– Знакомься, Фёдорыч, – Тарас Михайлович, крепко пожав руку смотрителю, повёл ей в сторону внука и Андрейки, – это мой внук Леонид, а это наш новый знакомый Андрей. Мужики серьёзные, так что за экспонаты не волнуйся. А это (он кивнул ребятам на Фёдорыча) – Степан Фёдорович Рогов, хранитель и оберегатель музея. В прошлом охотник и краевед. Кстати говорят, что именно его отец был одним из проводников знаменитой первой экспедиции Кулика в конце двадцатых годов прошлого века…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.