Владимир Николаев - Майн кайф

Ты хочешь сказать, что невозможно определить, так ли это? Смею заверить, хоть и не посмотрел я на него в упор. Каждый мужчина в такие моменты всей своей кирзовой свиной шкурой ощущает прелесть соседства. Я продолжаю совершенно отстранённо изучать пейзаж, видя мимо.

Грязные обочины дорог. Весенние снабжающие организации наконец восполнили острый дефицит листвы.

Но она ещё далеко не изделия по ГОСТу, видимо, в связи с почечной недостаточностью.

И прозрачные, и цвет их наивно зелёный, неспелый.

Видимо, только что подвезли с прокатного стана, где почки расплющивают в лист.

Ну да ладно, по ходу пьесы исправят. А на безлистье и так сойдет. А попозже выкормят корневыми усилиями молодую поросль, независимо от уровня. Хотя, может быть, и здесь у каждого лоббиста-корня свои протеже протягивают ветки наверх. И листочки, наверное, есть, которым можно солнышка и воздуха побольше.

Впрочем, это лишь инсинуации.

Конечно, это из вон той грязи прикорневой. Ведь не растаял ещё весь снег, и он-то и даёт подпитку подобным разговорам.

И изредка, отдельным экраном на общем фоне трансляции, чуть увеличиваю резкость в том месте, где восседает красота, по-прежнему не поворачивая даже головы в ту сторону.

И что вы думаете? Я ощущаю некоторое замешательство в поведении.

Что её смутило? А… похоже, что вот это моё деланое равнодушие. Ведь она привыкла к определённому церемониалу. Через долю минуты все самцы, претендующие на доминирование, видимо, как правило, уже отмечаются в путевом маршрутном листе этой красавицы.

Украдкой или стикером липкового взгляда в глаза, которые она и вовсе не пялит по сторонам, а все же чётко, как внимательный контролёр, корешки билетов обрывает безошибочно.

Но тут она не совсем понимает ситуацию.

В чём дело, почему этот нахал не сгибает колено и не проделывает ритуал поклонения красоте?

А всё ли на месте?

А то, как у Гоголя: НОС!!!

Да нет же, сегодня даже в зеркале все черты были как-то особенно органичны. Бывает же, что ты своей физиономии ставишь девять по десятибалльной шкале.

Слушай, а может, с причёской что-то?

И вот я вижу первый выплеск беспокойства. Её прелестная ручка пробежала торопливо по волосам.

Что вы милая, даже если бы на голове был сейчас полный… это бы смотрелось очаровательно. Не в этом дело.

А в чем? И она продолжает искать причину.

Может быть, что-то с одеждой?

И я вижу, как она осматривает всё, вплоть до обуви.

Сегодня я могу себе позволить роскошь человеческого общения на других началах. Для меня сейчас ваша красота мало стоит.

И поэтому я не буду вилять хвостом и заглядывать в глаза.

Сегодня я хозяин ситуации, и ты это почувствуешь, когда я посмотрю тебе в глаза, в последний момент расставания навсегда. Я не вернусь после новостей и рекламы…

И занозой у тебя в мозгу останется вопрос… Да кто ты такой, чтобы?..

Кто я? Я трудонолик. Да, да, не трудоголик, а временно не работающий. Возраст за пятьдесят.

Кто стоит за мной? Убеждения.

Откуда средства к существованию? Наверное, из желания не изыскивать средства прекратить существование, пока оно доставляет радость.

Живу без содержания, но в форме.

А радостей в моей жизни было. Торжество пленарного восседания за праздничным столом – после долгих приготовлений, женских мистерий начинки стола яствами и украшений в конечной фазе и себя, после беготных и бигудных состояний в торжествующие наряды – требует некоей стартовой отметки.

Открыли: заседание и тару и налили по первой. И прокатили мы её, родимую, мимо острых зубов, не повредив ни вот столечко, по мягкому зернистому языку через гланды, по пищеводу в желудок, как на саночках с горочки.

Из узкого бутылочного горлышка да через твоё, не очень пока широкое, эта порция свежести и удали выехала на простор. И вот уже придохнуло нутро, как втягивает первую порцию воздуха гармошка в руках у затейника.

И тут надо побыстрее сплавить со стола, как лёд во время ледохода, остатки рудиментов официозности. А значит, быстренько налить по второй.

Да вы закусывайте, закусывайте!

Конечно, конечно. Правда, один раз, сидя в компании иностранцев, на наше традиционное напутствие услышал:

А зачем ?

Как зачем? Ну чтобы не опьянеть!

А зачем тогда выпивать?

Ну да не понимают они ничего в наших застольях. А мы по второй. Все по погонам и на первый-второй рассчитайсь, как в армии.

Так, у кого пять звездочек – тому коньячок. Вот Еремею Тактиковичу, как медаленосцу, орденоносцу, партбилетоносцу, грамотоносцу, мы льём, ничего не спрашивая. Ветеранам фронта застольных битв с алкоголем – особый почёт. А вы меня уважаете?

Так что второй эшелон прибудет вовремя. Сам погибай, а товарищу наливай… И ни-ни, ничего и знать не хххотим, сами язвенники.

Вон, подгребай лучше ближе салатик капустный с орнаментом ярко-клюквенным, как по болотцу сыпнутым размашисто.

Заячий аппетит – салатам, а волчий прибереги к мясу.

Конечно же, нашёлся заводила, который водку льёт в рот, как воду, и она исчезает там, как в трубе большого диаметра, не шевеля при этом кадыком.

И не морщится он, а только шумно выдыхает лёгкие фракции выпитого и досылает в ствол горла маленький солёный огурец.

И из его иерихонской трубы тут же звучит призыв налить ещё по одной. И нальём. Это нам после первых двух надо было обязательно расконцентрироваться в запивальном напитке.

А чем дальше, тем проще. Даже уже подражая застрельщику, будем пить с ним на брудершафт.

Чемпионат меры. Хоть ты прекрасно знаешь возможности своей печени. Кляча она бесхвостая. А сигарета, как фитиль бомбы, догорев до фильтра, взорвётся внутри без звука, но сильно повредив коммуникации.

И ты уже не топ-менеджер своего тела… Оно как мопед, долго таскаемый по дороге при запуске с толкача, неожиданно оживает и, вырвавшись из рук, катит куда-то в кювет.

Это потом выяснится, что придорожная канава будет только под утро, а пока горные тропы и таинственные чащи, живописные шрапнелины винограда, готовые выстрелить через некоторое время тебе в голову чудесным винным букетом.

Спелыми арбузами вот у той прелестницы груди.

Погоди, погоди, мужики, сейчас наш мастер разговорного жанра и балагур поведает, как один раз сходил на амурное свидание.

С чувством, с толком… в обстановке, посиделки-полежалки расслабили.

Наш донгуан был потревожен стуком в дверь не вовремя. Выскользнуть из расслаждения не составило труда, сделал это на раз.

Воображение быстро подсунуло картину короткой и жестокой расправы, потому как он не был спецом в кулачных боях. На одевание времени ушла долька.

И, не успей ловкая женская ручка отпереть шпингалеты на оконных рамах, можно было бы наблюдать картину, похожую на ту, когда боец из отряда "Альфа", штурмуя захваченную преступниками квартиру, влетает с размаху на верёвке откуда-то с крыши, превращая при этом стекла почти в первородное состояние, т.е в кварцевый песок.