Борис Мирошин - Мой адрес – Советский Союз. Том 3. Часть 2

Но, как известно, мир и согласие требуют доброй воли не с одной, а обеих сторон. Какова же была воля Мао Цзэ-дуна и его группировки? Как известно, все предложения нашей партии и правительства направленные на улучшение отношений, постоянно отвергались – причем во все более грубой и разнузданной форме. А политика Пекина принимала все более враждебный характер. Даже там, где интернациональный долг и вся логика событий диктовали необходимость отложить в сторону разногласия, объединиться для совместных действий против империализма, раздувалась по всякому надуманному поводу, а то и вовсе без повода, борьба внутри социалистического содружества и коммунистического движения, главное острие которой направлялось против КПСС и Советского Союза. Группа Мао Цлэ-дуна открыто взяла курс на систематический срыв внешнеполитических действий, которые предпринимались СССР вместе с другими социалистическими странами для защиты интересов мирового социализма, революционного движения, всеобщего мира, курс на раскол коммунистического и освободительного движения и международных демократических организаций. Более того, Пекин начал предпринимать все более настойчивые попытки подрывной деятельности против социалистических стран и коммунистических партий, вмешиваясь в их внутренние дела и организовывая в ряде партий свои раскольнические группы.

Уже давно прошло время, когда политика маоцзэдуновской группы могла казаться выражением идеологических разногласий, дискуссией в рамках коммунистического движения. Эта группа, не ограничиваясь нападками на линию КПСС и других братских партий, перешла к открытой политической борьбе против нашей партии, нашего народа. После XI пленума ЦК КПК, состоявшегося летом прошлого года, и начала так называемой «культурной революции» эта борьба вступила в новую, еще более опасную фазу. Особого накала она, как известно, достигла в последнее время.

Одно из главных направлений антисоветской деятельности маодзэдуновского руководства – это клеветническая пропаганда. Она злостно извращала каждый внешнеполитический шаг Советского государства, продиктованный заботой об интересах мира и социализма. Печать и радиостанции Китая изо всех сил старались облить грязью наш народ и его партию. Более того, на протяжении многих месяцев китайская пропаганда обращалась к советскому народу с призывами свергнуть существующий строй, водрузить «знамя Мао Цзэ-дуна на Красной площади», установить в СССР «новый порядок» по образу и подобию того, который тогда насаждался Мао Цзэ-дуном в Китае.

Лживой пропагандой, которая по своему тону, по своим грязным приемам, пожалуй, превосходила все, на что когда-либо отваживались враги нашей партии и нашего народа, дело, однако, не ограничивалось. Китайское руководство встало на путь прямых антисоветских действий и провокаций. Их постоянным объектом сделалось советское посольство в Пекине. Недавно у его стен была организована новая вакханалия, которая длилась более двух недель и создала совершенно невыносимые условия для работы персонала посольства. Китайские власти шли на такое беззастенчивое попрание существующих норм и обычаев международного права, какое редко позволяли себе даже самые реакционные империалистические правительства.

В настоящее время «география» подобного рода провокаций значительно расширилась. Мао Цзэ-дун и его окружение явно пытались выполнить свою авантюристическую угрозу перенести хунвэйбиновские методы политического хулиганства на международную арену. Китайские представители, действуя по инструкциям из Пекина, пытались учинять антисоветские дебоши в Ханое, Париже, Багдаде, Алжире, Пномпене и других городах. Более того, местом одной из провокаций была избрана Москва, а в Москве – такое святое для всех трудящихся место, как Красная площадь и Мавзолей Ленина.

К этому перечню бесчинств каждый день добавлялись новые. Достаточно упомянуть такие факты, как неслыханные бесчинства хунвэйбинов на пекинском аэродроме при отъезде на родину семей советских граждан, злобные выходки против советских поездных бригад, обслуживавших железнодорожные составы на линии Москва – Пекин. Объектом китайских провокаций и оскорблений становился советский персонал, направлявшийся через Китай во Вьетнам, чтобы оказать помощь героической борьбе вьетнамского народа.

Нынешние руководители Китая пытались создать видимость «народного возмущения», втягивая в антисоветские выступления десятки тысяч людей, обманывая их небылицами о «кровавых избиениях в СССР», фабрикуемыми приближенными Мао. Этой цели была подчинена деятельность всей пропагандистской машины Китая. Она изо дня в день разжигала страсти россказнями о «неслыханных зверствах», якобы учиненных против китайских граждан в Москве, занималась прямым подстрекательством толп подростков и молодежи, бросив лозунг «кровь за кровь», угрожая потребовать «уплаты кровавого долга». Но за спинами хунвэйбинов и цзаофаней не удастся скрыться подлинным организаторам провокаций, которые контролировали и направляли действия молодежи, а значит, и несли за них полную ответственность.

* * *

У многих людей во всем мире, наблюдавших за развернутой китайскими деятелями антисоветской кампанией, не укладывался в голове тот факт, что ее организаторами и вдохновителями выступали на сей раз не империалисты, не капиталистическое государство, а политики, называвшие себя коммунистами. Факт этот действительно поразителен и с трудом умещается в сознании. Тем важнее разобраться в причинах этого чудовищного пекинского парадокса.

Чего же добивались организаторы кампании ненависти к Советскому Союзу?

Факты говорили о том, что люди, которые направляли политику Китая, ставили перед собой цель не только воспитать китайский народ в духе вражды к СССР, но и до предела обострить советско-китайские отношения, а в конечном счете – довести дело до их полного разрыва. Однако, опасаясь ответственности за последствия такого шага, они не решались действовать напрямик, пытались спровоцировать на разрыв Советский Союз, чтобы обмануть мировую общественность, обмануть китайский народ, убедить его, будто наша страна, а не маоцзэдуновская группа являлась виновницей обострения советско-китайских отношений. В этом состоял, в частности, смысл выступлений Чжоу Энь-лая на антисоветском митинге, состоявшемся в те дни в Пекине.

В этой связи возникает и другой вопрос: зачем группировке Мао Цзэ-дуна было нужно такое обострение, какие цели она преследовала? Ответ на этот вопрос следовало искать во всей националистической, великодержавной политике китайского руководства.