Геннадий Дорогов - Пластилиновая пуля. Повести

Туманов пожал плечами.

– Так ведь никаких требований, по сути, и не было. Назвали сумму выкупа – и только.

– Вот! – Маркелов выразительно поднял кверху указательный палец. – Было всего три звонка от них. Первым, когда вашей дочери позволили сказать одно слово, вам дали понять, что девочка похищена.

– Это и так было ясно. Когда обнаружили «Кадиллак» с Олегом в багажнике…

– Тем более! Второй – назвали сумму выкупа. И всё! Не слишком ли мало информации для сделки? Но уже третий звонок – крепкая психологическая встряска. Вам это не кажется странным?

Алексей Игоревич слушал следователя, не отводя от него глаз.

– Действительно, всё это выглядит довольно странно, – пробормотал он. – Но… ведь должно же быть этому какое-то объяснение! Василий Васильевич, вы что-нибудь можете мне сказать по этому поводу?

Маркелов опять кивнул.

– Да. Мне кажется, что с вами сводят счёты. Кого-то вы крепко обидели.

– Что?! – Туманов упрямо затряс головой. – Нет, это невозможно! То есть да, конечно, иногда случаются накладки в отношениях с людьми. В мире бизнеса волей-неволей подчас задеваешь чьи-то интересы. Но ведь не настолько, чтобы красть ребёнка!

– Я вовсе не утверждаю, что месть явилась главной причиной похищения. Девочку похитили из-за денег. Но в нашем случае обе версии имеют право на существование и не противоречат друг другу. И в связи с этим мне потребуется ваша помощь.

– Вы хотите, чтобы я назвал вам всех своих предполагаемых недоброжелателей? Это будет непросто. Мне приходится иметь дело с большим количеством людей.

– Придётся напрячь свою память. Начните с ближнего круга: партнёры, конкуренты, сотрудники – бывшие и нынешние. Судя по вашим словам, серьёзных проблем в отношениях с людьми у вас было не слишком много. Составьте список таких людей, и чем раньше вы это сделаете, тем больше шансов у нас будет на благополучный исход дела.

В это время на столе зазвонил телефон. Выслушав невидимого собеседника, Маркелов положил трубку и сказал:

– Хорошая новость, Алексей Игоревич! Записанный голос принадлежит взрослой женщине – примерно тридцати лет.

– Спасибо! – поблагодарил его Туманов и спросил: – Ещё что-нибудь известно?

– Нет, – коротко ответил следователь.

Алексей Игоревич немного помешкал, но всё же пришёл к выводу, что сейчас приставать с вопросами нет смысла. Уместным в настоящий момент был лишь один вопрос, который он и задал:

– Я могу идти?

– Да, конечно! Не забудьте о моей просьбе. И ещё кое о чём хочу вас попросить.

– Я слушаю.

– Не обсуждайте эту тему ни с кем, кроме меня.

Алексей почувствовал себя неловко.

– Ни с друзьями, ни с родственниками? – спросил он, опустив глаза.

Маркелов усмехнулся.

– Давайте условимся, что на ближайшее время ваш единственный друг и родственник – это я.

– Мне будет трудно представить, – сказал Алексей Игоревич, тоже не удержавшись от улыбки.

– Ничего, вы справитесь. Ради спасения дочери преодолеете и эту тяготу.

На обратном пути, расположившись на заднем сидении своего лимузина, Туманов лихорадочно размышлял, как ему быть. С одной стороны, он обещал Смирнову держать его в курсе всех новостей. С другой – следователь просил не разглашать информацию. А если уж отнестись к просьбе Маркелова со всей дотошностью, то Вадима можно было бы даже внести в список подозреваемых. Алексей Игоревич тряхнул головой, отгоняя наваждение. Нет, не надо доводить дело до абсурда. А то ведь так не долго уподобиться Павлику Морозову.

Катя сидела на кровати, обняв руками колени. На душе было тоскливо и тревожно. Агрессивная реакция Любахи на её слова при последней встрече ясно показала, что здесь у девочки нет и не может быть друзей. Она одна, абсолютно одна в окружении врагов. Какое-то время Катя обманывала себя, вообразив, что между нею и её надзирательницей протянулась ниточка взаимопонимания. Этот самообман в немалой степени помогал ей продержаться в тяжёлой психологической обстановке. Теперь, потеряв последнюю опору, девочка была на грани нервного срыва. Знакомый скрип тяжёлой двери заставил её замереть от страха.

В комнату вошла Любаха. Вопреки опасениям девочки, выглядела она вовсе не агрессивной, даже напротив – немного смущённой.

– Тут такое дело, Катюха… – сказала женщина, не глядя на Катю. – Похоже, твоего папашу решили встряхнуть.

– Что?! – воскликнула Катя, забыв про свои страхи. – Люба, о чём ты говоришь?

– Понимаешь, сегодня мне дали диктофон, в который я должна была кричать так, словно из меня жилы тянут.

– Зачем?

– Сама догадаться не можешь? – Люба наконец-то посмотрела Кате в глаза. – После такого концерта твой отец согласиться на любые условия и волынку тянуть не станет. Теперь поняла?

Катя схватилась за голову.

– Боже мой! Боже мой! – повторяла она. – Он же не перенесёт этого. Он с ума сойдёт! Люба, что мне делать?

Она спрыгнула с кровати и стала метаться по комнате из угла в угол. Любаха резко дёрнула её за рукав.

– Да угомонись ты! Скачешь как ненормальная. Навязалась на мою голову…

Что-то в её голосе заставило Катя остановиться. Девочка почувствовала надежду.

– Ты можешь мне помочь? – спросила она.

– А за каким хреном я сюда припёрлась? – сердито проворчала Любаха. – Короче, слушай меня внимательно. У меня имеется чужой мобильник. Даже не знаю чей, свинтила по случаю. Можешь позвонить отцу. Помнишь его номер?

Катя утвердительно закивала головой.

– Да, конечно!

– Тогда бери и звони, – Люба протянула ей сотовый телефон. – Только быстро, не затягивай разговор. Засекут – мне голову оторвут.

Катя торопливо набрала знакомый номер.

– Папа, это я!

– Дочка! – услышала она встревоженный голос отца. – С тобой всё в порядке?

– Да, папа, я в порядке.

– Тебя не обижают?

– Нет.

– Я очень волнуюсь за тебя. Сегодня мне позвонили. Из трубки слышался женский крик. Катенька, скажи, это ведь не ты кричала?

– Нет, папочка! Это была инсценировка, чтобы напугать тебя.

– Всё, хватит! – Любаха протянула руку, чтобы забрать мобильник.

Катя прижала телефон к груди. По её щекам ручьями бежали слёзы.

– Любочка, ну ещё чуть-чуть! – взмолилась она. – Всего несколько слов.

Люба с досадой махнула рукой, нервно поглядывая на дверь.

– Папа! – опять произнесла Катя в трубку.

– Да, доченька!

– Как ты? Как мама?

– Ничего, Катюша, держимся. Верим, что всё будет хорошо. И ты держись. Не сомневайся: скоро будешь дома.

Люба вновь метнулась к девочке.

– Ну, всё! Достаточно!

Она выхватила из Катиных рук телефон и быстро извлекла из него сим-карту. Затем вынула из кармана нож, кончиком которого несколько раз проткнула чип. Спрятав нож и симку в кармане, женщина торопливо ушла, заперев Катю на ключ.