Екатерина Полухина - С миру по нитке. Рассказы и сказки

Когда мать подала команду, лисята моментально подбежали и занялись привычным для них делом. Они с жадностью, какая бывает только в молодости, принялись терзать неостывшие тушки гусей, что лежали прямо в огромном количестве. Некоторые тела ещё трепыхались в смертельной агонии, что придавало лисятам только задора, и они имитировали с ними настоящую охоту. Мать же, оставив детей и дав им полную свободу, не смотря на страшную усталость, принялась за заготовку мяса впрок. Конечно же, всё она не смогла упрятать, но хотя бы часть. Она утаскивала тушки к воде и закапывала их в песок. Прямо у воды рос камыш, и её похоронка была абсолютно не заметна для постороннего взгляда. Когда с этим было покончено, она тоже принялась за еду, теперь уже и сама. Дети её опьянённые обилием свежей, ещё горячей крови и мяса, были сыты, как никогда. Они теперь уже рвали пух с тушек и как человеческие дети забавлялись этим. Перемазавшись в крови, они выглядели настоящими убийцами, и это согревало матери сердце. Её дети растут настоящими воинами, в своём роду.

Она насытилась тоже, как давно уже не ела, со времени потери Одноухого. Луна ушла на свой ночлег, уступив свой пост приходу дневного светила, и на земле стало темнее и тише, в предутреннем ожидании. Вся семья, утомившись ночным разбоем, прилегла отдохнуть перед дорогой. Но, как только бледная полоса восхода озарила восток, мать, как ни устала за день, будто по какой – то, только ей известной команде, проснулась и огляделась. Всё вокруг, куда доставал глаз, было покрыто, словно хлопьями молодого, чистого снега, гусиным пухом и перьями. Она оглядела опытным глазом всю территорию, но так и не смогла вычислить, где сон застал её молодых воинов, детей. Так плотно было всё укрыто слоем из перьев. Её дети поработали на славу с добычей, доставшейся им так легко и просто на этот раз. На воде сиротливо покачивалось теперь уже совсем небольшое стадо, спавших гусей. Это всё, что осталось от стада, в несколько десятков. Она ощерила пасть, как если бы улыбнулся человек.

Но вот, она подала звук, имеющий, очень важное значение для её выводка – домой, и они не заставили себя долго ждать. Тут же появились мордашки, все покрытые кровью, с прилипшими пушинками, с заспанными глазёнками. Но мать, скомандовала в дорогу, и вся семья понеслась ровной рысью в родную стихию. Они бежали легко и быстро. Отменная пища и сон, дали им силы. А утренняя прохлада взбодрила их. Они не знали, что с ними будет завтра, а вот сегодня, они были победителями. Особенно их мать. Она получила удовольствие от той картины, что увидела на рассвете. Ей, конечно, хотелось бы увидеть реакцию хозяина этого стада, но с ней были её дети, а ими она не могла рисковать.

Когда они достигли своей норы, солнце показало свой лик, освещая все уголки просыпавшейся природы. Они залезли в нору и спокойно уснули, как после обычной, рядовой охоты. Только на этот раз, они заполнили свои желудки до отвала и могли спокойно спать суток трое. Но так могли вести себя, конечно же, только дети. Мать не могла быть такой беспечной. Ей нужно было, во что бы то ни стало узнать, что же делается там, в селе, после их охоты. И проспав достаточно, чтобы набраться, как следует сил после всего случившегося, она, не предупредив малышей, выскользнула из норы. Она была взрослой и очень умной лисицей, поэтому от самой норы пошла очень и очень осторожно. Часто она замирала на одном месте, как будто чего – то ожидая. Петляла, запутывая следы. Иногда ползла на брюхе, а затем большими прыжками пересекала пространство и снова петляла. В общем, вела себя так, как считала нужным, в данной обстановке.

Ещё за долго, до пункта назначения, она спустилась к самой воде и, укрывшись камышом и осокой, незаметно дошла, до схронок. Тушки лежали там же, где она их и закопала. Она осторожно откопала одну и так же, прикрываясь зарослями, отнесла её как можно дальше от этого места. Прикопав её, она вернулась снова на место побоища, но теперь уже по верху. Гусей убитых и не закопанных ею не было, а пух так и лежал на траве, напоминая о случившемся. Дуновением ветерка он поднимался, и получалось, будто метель разыгралась среди октября, под ещё тёплым и ласковым солнцем. На глади озера не было видно, ни единой живой души. Она обрадовалась и уже куда как смелее, затрусила за своей добычей.

Когда она появилась у норы, дети её тихо и мирно играли, в лунном свете. Несколько раз она приходила на берег озера, за оставленными ею трофеями, но, ни разу не встретила там, ни человека, ни какой, ни будь птицы. Но вот запасы закончились, а подросшие лисята, теперь нуждались уже в большем количестве еды. За то время, что они питались птицей, добытой их матерью, они так подросли, что почти не отличались ростом, от неё. В овраге, где они жили, по-прежнему нечего было добыть на пропитание и не только им.

На озере же, теперь было пусто. Люди не отваживались, выпустить на озеро, оставшуюся птицу, после кровавой расправы на берегу. А есть хотелось, как и прежде, да даже ещё больше. Подрастающий организм прямо кричал о том, что ему нужно мясо. И чем больше, тем лучше. Лисята пробовали на зуб всё, что только им попадалось. Они грызли ветки, коренья, чтобы хоть как – то обмануть голод. Мать, видя это, решилась на очень рискованный поступок. Она задумала обмануть судьбу.

Дав знать детям, что они идут все вместе, она побежала впереди, не оглядываясь и не останавливаясь. Она остановилась только тогда, когда они прибежали в то самое село, на тот самый берег. Было уже довольно поздно. Темнота окутала всю землю, и казалось, что кто – то разлил густые чернила, так невыносимо было темно. Время лунных ночей закончилось, и лиса надеялась только на свой изумительный нюх, что ещё ни разу в жизни, не подводил её. Этот нюх вёл её к жилью, откуда нестерпимо пахло птицей. Но заборы были крепки, собаки подняли страшный лай и послышались выстрелы. Как ни голодны были все в семействе, но подставляться под огонь ружья, да ещё напрасно, никто не хотел. Они отступили и ушли, не солоно хлебавши. Идти до норы голодными, ни у кого не было сил, и мать решила спрятаться ещё раз там же, где они уже прятались однажды. В кустах, на поле боя. Спать на голодный желудок, ни как не получалось, но они всё же лежали, притаившись, так как наступал рассвет.

С наступлением дня, в селе зазвучали своеобразные звуки. Кричал петух, гоготали гуси, крякали утки, мычали коровы, блеяли овцы. Всё это, издававшее звуки, было желанным мясом, которого хотелось до боли в животе. И наши герои уже еле – еле справлялись с собой, чтобы не броситься со всех ног и прямо средь белого дня, бежать на эти звуки. Мать беспрерывно подавала знаки лежать, но голод творил с ними невероятные вещи. Куда – то подевался страх, и только чувство голода, терзало желудок, когтями страшной птицы. Один, за другим, они поднимались, и уже не слушая мать, скрываясь в тени берега, по тропке поднимались на кручу. Мать, видя это, тоже поднялась с ними на крутой берег и огляделась. Там, где жил человек, убивший её Одноухого, ворота были приоткрыты и оттуда доносился гогот гусей. Дом его находился всего в трёхстах метрах от озера, и она отчётливо слышала этот желанный гогот, что доводил голодный молодняк лис до умопомрачения. Они не могли больше терпеть муки этого хищника, что поселился в их желудках и требовал пищи. А пища эта была совсем – совсем рядом и не взять её любым путём, они уже не могли. Скрываясь среди зарослей лопухов и амброзии, они приближались к заветной цели. Не смотря на то, что было уже позднее утро и люди занимались своими делами, тут же во дворе. Об этом говорило то, что был слышен разговор их. Но выводок, не послушавшийся матери, не обращал внимания и на этот аргумент. Есть! Есть! И только есть хотелось им, и они слушали только голос голода.