Лейла Арифова - Лабиринт современности. Книга 1. Покаяние

Этот сценарий был предсказуем, ведь слухи прилипали к Залине, как мошкара к густому сиропу, будоражили визави подобно Виагре, они окружили девушку ореолом чувственности, делали её более соблазнительной. Соперница, используя свою власть над зрелым Дон Жуаном, часто капризничала, изводила его ревностью, доводила истериками, а затем, подобно паровому котлу, от избытка давления он взрывался, и собирать останки, реанимировать к жизни, была моя привилегия. Эти отношения в форме тетраэдра длились уже два года, и если Залина, по его словам не знала о моем существовании, то её имя уже набило оскомину и вызывало аллергию в виде зуда на коже. Сегодня можно смело утверждать, что это был даже не тетраэдр, а квадрат Малевича, затянувший всех нас в свою черноту.

Четвёртой, самой сильной и опасной стороной наших отношений была супруга Рустама, Маржанат, которую мы, работающие у неё по найму, втайне звали Мадам. Это прозвище ей подходило, подчеркивало властный и жесткий характер, желание всё контролировать. Я работала в доме Рустама поварихой уже четыре года, уборкой дома занималась Фаина, возил хозяев на комфортабельном автомобиле Мансур. И конечно, главнокомандующей над штатом прислуги была Мадам, всячески подчеркивавшая свой статус, богатой и успешной женщины, высокомерным поведением.

Зарплата, выплачиваемая нам была гораздо выше, чем та, которую получали работающие на государственных работах, поэтому текучесть кадров в доме была небольшой. Статистику портили няни, часто менявшиеся, не выдерживая завышенных требований Мадам в отношении ухода за младшими детьми. Последняя няня Салихат проработала в доме уже три месяца, и мы, старожилы, втайне удивлялись, как ей удалось найти общий язык с капризной Фатимой.

Самому младшему Тимурчику исполнилось два с половиной года, Фатиме двенадцать лет, а самой старшей Амине, моей любимице, семнадцать. Рустам успешно работал в строительном бизнесе, его жена была светской дамой и домоправительницей по совместительству. Амина собиралась поступать в университет, Фатима находилась на домашней обучении, из школы в неделю три раза к ней приходили учителя заниматься дома. Она была особенным ребенком, страдала эпилепсией, которую удалось приостановить с помощью современных препаратов, и в последние годы приступов почти не было. По строгому указанию хозяев, было запрещено расстраивать Фатиму, чтобы не спровоцировать приступ, поэтому с детства все потакали её капризам, что способствовало формированию вздорного характера.

Видимо из-за её болезни Мадам долго не решалась на третьего ребенка, а затем попыталась укрепить им брак, чтобы муж не бросил её ради молодой соперницы. Связь с Залиной, когда она выплыла наружу, послужила катализатором рождения Тимурчика, долгожданного наследника состояния Байрамовых.

Хозяева вместе с детьми жили в двухэтажном доме современной постройки, облицованном розовым мрамором, с большим двором, вымощённым шероховатыми плитами дикого камня и садом, простирающим на шестнадцать соток. Комнаты в доме были просторные, с высокими потолками, но самой нарядной была помпезная гостиная с лепными карнизами, покрытыми бронзовой позолотой. Индивидуальность ей придавали эркеры с овальными узкими окнами, завешенные тонкой паутиной тюли.

Дом был декорирован в классическом стиле, гостиная, например, была уставлена массивной горкой из светлого дуба, с дрезденским сервизом на двенадцать персон, в углу стоял резной комод, сделанный под старину, у стены расположился чернильно – синий кожаный итальянский холл. Пол покрывал шёлковый ковер розовато-пастельного тона, довершала образ массивная люстра, как хвасталась перед гостями Мадам, из венецианского стекла. Интерьером занимался наёмный дизайнер, всё здесь попахивало снобизмом и деньгами, хоть фотографию в журнал делай! В этом убранстве сказывался характер хозяйки дома, её амбиции и высокомерие.

К южной части дома был пристроен зимний сад из пластика, алюминия и стекла, где росли небольшие деревья, дававшие кислые апельсины, лимоны с висящими на них мелкими зелёными плодами, и несколько раскидистых фикусов. Здесь в специальных контейнерах выращивали помидоры, разноцветный болгарский перец и ароматную клубнику. В отдельном секторе росли нежные капризные орхидеи, любимые цветы хозяйки.

Особого внимания заслуживал замечательный сад, за ним ухаживал приходящий садовник Али. Ранней весной он делал обрезку деревьев, перекапывал их, затем чтобы растительность не чахла, добавлял в раскопанные лунки компост или торф из пластиковых мешков, белил разведённой в ведре известью, опрыскивал ядохимикатами от прожорливой тли, а осенью собирал урожай. Он любил ухаживать за цветами, высаживал новые сорта, и они расцветали пышным цветом. Во дворе перед домом вдоль бордюров, очерчивающих клумбы росли разные кусты роз, им садовник готов был петь дифирамбы.

– Много добра принесли они людям, – говорил Али. – Ни одно торжественное событие, будь то свадьба, или день рождения не обходится без прекрасных, благоуханных роз. Мало какие цветы могут сравниться с ними по богатству форм, окраске цветов, ароматов и продолжительности цветения, – восхвалял он признанную красоту, приходя после окончания работы выпить на кухню чашку какао. С собой садовник по указанию хозяйки, приносил созревшие фрукты и ягоды или букет цветов, их Динара ставила в хрустальную вазу и уносила в столовую или гостиную. Мне же на кухню доставались бракованные экземпляры, цветы с короткими стеблями, красовавшиеся в литровой банке на окне, их красота и аромат быстро угасали из-за кухонных миазмов, словно свежесть юных девушек от жизненных неурядиц.

В палисаднике росли мясистые золотисто – жёлтые и багряные георгины, астры с махровыми цветами и лохматые индийские хризантемы. Как рассказывал Али, семена астры привез тайно из Китая французский монах, то есть монахи, не только делали знаменитые вина и бальзамы, но и способствовали украшению мира. Цветы, растущие в палисаднике цвели до поздней осени, и когда вначале ноябре становилось серо и неприглядно, они радовали ярким колоритом.

После обеда, накормив желающих, наступал долгожданный перерыв, и я убегала подальше в сад, пока в кухню не зашёл опоздавший к обеду, с просьбой его обслужить. Эти прогулки разрешила хозяйка, пришлось ей объяснить, что даже повариха нуждается в отдыхе, и если семья рассчитывает на вкусный ужин, то должна не препятствовать маленьким слабостям. В саду садилась на скамейку, ноги ставила на низкий табурет с потрескавшейся краской, отдыхала и мечтала, отвлекаясь от насущных проблем.

В смелых мечтах я видела себя владелицей ресторана, разъезжающей на дорогой машине или хозяйкой фешенебельного отеля, облачённой в наряды от кутюр, окружённой поклонниками, потягивающей мартини из правильного бокала. При возвращении в реальность, хлопая ресницами, оставалось решить проблему, где взять кучу денег, чтобы стать успешной бизнес-леди. Ещё мечтала о том, что Рустам обнищает, попадет в аварию, потеряет память, все от него откажутся, и тогда я увезу его подальше, и мы начнем счастливую жизнь. Не зря говорят мудрецы, – бойся желаний, они могут сбыться. И когда одна часть желаний сбылась, тут я заглянула в бездну бездонного горя.