Татьяна Мушурьян - Рассказы из доброй жизни

Во-вторых, нас потрясало, уж не знаю, как и назвать, проявление интеллекта, что ли, в этой малюсенькой бело-полосатой головке: наш Гоша думал, принимал решения и неизменно добивался того, чего хотел. Хорошо изучив планировку квартиры, он, как самолетик, носился по ней, четко находя свою клетку, которую из-за ремонта мы постоянно переставляли. Плюс к этому, где-то месяца через три, мы стали замечать в его непрерывном причмокивающем речевом потоке звуков ярко выраженные слова и выражения, как то:

– Кра-а-сить, кра-а-сить! Сто-о рублей! Го-о-шечка! Ставь сюда-а!

Причем мы четко слышали разделение голосов на тоненький женский и басовитый мужской. Тоненьким в Гошином исполнении говорила я, а басовитым – мой муж. Тоненький в основном включал фразы из моих разговоров с ремонтниками, а басовитый отвечал за материальную сторону того же процесса.

После всего этого мы окончательно поняли, что наш Гоша – гений!

Зеленый хвостик Гоши оказался обычным голубым. Видимо, продавец покрасил его зеленкой для придания ему большей экзотики, но краска эта вскоре облезла. Как говорили наши друзья, приходившие к нам в квартиру во время ремонта:

– Теоретически конец возможен, но практически маловероятен…

Но наконец, свершилось! И наш Гоша обрел постоянную прописку. Клетку мы поставили у себя в спальне и на ночь накрывали ее большим темным платком. Надо сказать, что процесс укладывания Гоши спать был отработан нами до совершенства, так как загнать его в клетку, гоняясь за ним по квартире, было делом бесперспективным. Мы выключали свет (темноты он боялся и тихо замирал на месте, где сидел), затем дотрагивались пальцем до его лапок, и он сразу послушно переступал на него. Он хорошо понимал, что его день окончился. Когда мы подносили его к клетке, он по прутьям забирался на свою любимую жердочку-качалку, и мы накрывали клетку большим темным платком. Я не знаю, когда Гоша просыпался, но пока в комнате было тихо, он не производил ни шороха, ни звука. Стоило нам что-то сказать или просто громко вздохнуть после сна – в накрытой платком клетке начинался переполох: Гоша метался, кричал, требуя освобождения. Надо сказать, семья у нас творческая и эмоциональная, и иногда мы забывали, что теперь у нас в доме постоянное «недремлющее ухо». К этому времени запас Гошиных слов и фраз был огромен, и каждое утро, борясь за вызволение из клетки, он заливался тирадами, состоящими из выражений литературного жанра… и не очень.

Постепенно мы стали абсолютно точно знать, кто в доме хозяин.

Наша дочка стала выражать нам неудовольствие по поводу того, что мы «слишком много ему позволяем» и что он «вообще уже обнаглел». Мы не спорили, это так и было. Гоша, что называется, сел нам на шею и свесил лапки. Но мы уже слишком полюбили его и восторгались его умом все больше и больше. Некоторые друзья говорили нам, что ему скучно без пары, что обычно попугайчики живут в клетках по несколько штук. Но мы утверждали, что наш Гоша гений, а жены только мешают гениям развивать свою гениальность. Да и Гоша считал своей семьей именно нас и чувствовал себя очень комфортно. Когда он оставался дома один, я, открывая ключом дверь, слышала, как он, летая туда-сюда по коридору, кричал: «Ма-а-мочка пришел, ма-а-мочка пришел». А едва я входила, он прыгал на мою сумку и старался залезть внутрь, зная, что именно оттуда появляются все его любимые вкусности. Еще, что поражало меня и что одновременно, заставляло сомневаться в моих догадках, это то, что казалось: у этой маленькой пташки есть душа. Иначе чем объяснить, что в моменты моего душевного дискомфорта, грусти или просто задумчивости Гоша, на скорости облетев всю квартиру, находил меня, тихо сидящую где-нибудь, садился ко мне на плечо, быстро подбирался к моим губам и, прижавшись к ним теплым носиком, мог просидеть, закрыв глазки, до тех пор, пока я не встану…

К нам часто приходили друзья, и посиделки эти порой проходили на кухне.

Гоша всегда занимал наблюдательную позицию, восседая на высоком холодильнике. Однажды пришла к нам наша знакомая, и к ее приходу я испекла пирог с капустой. Мы сели за стол, я налила всем чай и разложила пирог по тарелочкам. Когда наша знакомая взяла пирог и поднесла его ко рту, Гоша, спикировав прямо на ее пирог, стал рвать его клювом на мелкие кусочки. От испуга она завизжала, пирог выпал из ее рук на стол, а потом и на пол, а Гоша быстро смылся в неизвестном направлении. Но наша знакомая была девушка с юмором и, слушая наши извинения, она сказала: «Молодец, правильно! Нечего хозяев объедать, когда продуктов в стране не хватает».

Мы посмеялись, а Гоша надолго где-то затих. Появился он только тогда, когда мы, открыв входную дверь, провожали нашу гостью. Гоша летал по прихожей туда-сюда, и я, испугавшись, что он вылетит за дверь, прикрыла ее, пока мы прощались, на что наша знакомая сказала, что он слишком умный, чтобы улетать из такой квартиры, где его так любят и ему все можно. Мы посмеялись и проводили нашу знакомую до лифта.

Гоша продолжал удивлять своей смекалкой, порой ставя нас в ситуацию равных партнеров и частенько одерживая победу. Однажды вечером мы ужинали, и Гоша, как всегда, сидел на холодильнике, без умолку «толкая речь». Я сказала:

– Поздно уже, надо Гошку спать укладывать.

Возникла секундная пауза, и с громким воплем наш Гоша на огромной скорости вылетел из кухни. Мы засмеялись, и муж пошел сажать его в клетку. Через несколько минут он приходит и говорит, что Гоши нигде нет.

– Какая ерунда, я знаю все его места и закоулки и сейчас его быстро найду, – говорю я.

Но через пятнадцать минут поисков я поняла, что его нигде нет. Ищем, зовем: Гоша! Гоша!.. Тишина. Обычно он тотчас же откликался на зов коротким свистом. Сейчас отклика нет… Опять ходим, ищем, зовем. Стали волноваться. Заглядываем под кровать, диваны. Смотрим на всех шкафах – никакого результата. Проверили входную дверь – закрыта. Окна – закрыты.

Даже в туалет заглянули, а вдруг? Гоши не было нигде. В доме была полная тишина.

И вдруг меня что-то словно толкнуло изнутри, и я интуитивно берусь за ручку открытой комнатной двери, прислоненной к стене…

На другой стороне дверной ручки, между дверью и стеной, тихо-тихо сидит наш Гоша, съежившись в маленький комочек. Я поднесла к нему палец, и он послушно переступил на него своими мягкими лапками. Так же тихо он пошел в клетку и залез на свою жердочку. Было ощущение, что он чувствовал себя виноватым. Ну вот было, и все…

Прошло шесть лет с тех пор, как Гоша поселился в нашем доме. Он все так же был удивительно задорным и радовал нас своими проделками и новыми пристрастиями. Он, например, пристрастился к телевизору и первым делом, выбравшись утром из клетки, летел сломя голову на кухню. Там телевизор удобно располагался, и он мог бегать вдоль экрана туда-сюда, яростно вопить, показывая нам, что его пора включать. После этого он утыкался в него носом и, в зависимости от происходящего, выражал свои эмоции громким свистом или забавными поцелуйчиками.