Михаил Литвинский - Благие намерения. Части I–III

Редактору только останется подрисовать фанфары под статьей в том месте, где должно стоять имя автора.

Машина с пассажирами в это время переехала мост перед центральной площадью города Тырныауз. Слева недавно выстроенный цементный лоток для перенаправления селевого потока в реку был доверху забит огромными валунами. Некоторые из них выкатились на центральную площадь. Двери Дома с колоннами, выстроенного в сталинском стиле, были крест-накрест забиты досками. Тут раньше размещалось управление вольфрамово-молибденового комбината. Комбинат давно не работал. Конфликт возник на национальной почве между кабардинцами из Нальчика и местными балкарцами. Люди все разворовали и разнесли по домам. Не смогли уволочь лишь только горнодобывающую технику и огромные американские катерпиллеры.

Город быстро заканчивался. На площадке у реки открылось ужасающее зрелище: колонна машин с климатическими распылителями и емкости с газом были превращены в груду металла. Их расстреляли и взорвали. Эти установки должны были доставить и установить на пике Терскол, но местное население взбунтовалось, решив, что это может обернуться для них трагедией. Опасный для жизни газ вырвался наружу, но, на счастье, Тырныауз в переводе означает «продуваемый ветрами». И это смертельное вещество быстро улетучилось. Тем не менее кое-где запах все еще ощущался.

– Закройте плотнее окна, – скомандовал водитель своим пассажирам.

Через густые облака вдруг пробилось солнце, и с правой стороны дороги под его лучами засверкала изумрудная скала. Сюда несколько лет тому назад Эдуард приводил Колю и Олю на соревнования скалолазов. Скала носила имя великого русского поэта В. Высоцкого, и соревнования были приурочены к его юбилею.

– Я тоже так хочу, – заявил тогда маленький Коленька.

– Обязательно, сынок, вот только подрастешь немного, я тебя научу. И об этом человеке много расскажу, – а сам подумал: «Где найти эти слова, чтобы маленькому дитю стало ясно, о чем поет Высоцкий?» – Надо вас обязательно сводить в его музей.

– Это сейчас я таксую, – продолжал водитель, – а раньше возил туристов на канатную дорогу в Терскол. Вот видите, слева скала со стариком наверху, а на другой стороне, справа, далеко-далеко, другая скала в виде замка. Здесь наши известные юмористы Ильф и Петров написали книгу «12 стульев».

– Я знаю, нам мама ее читала в переводе. Этот старик и есть отец Федор, который шел, запутавшись в облаках, и его укусил орел? Ох, как я смеялась над этим!

– Да, – сказал водитель, – хорошая у вас мама.

– И он все просил у них какие-то стулья, где были спрятаны драгоценности. Вот умора! Там еще упоминался человек на скале и замок Тамары.

– «Дикий народ, дети гор!» – произнесла Ольга фразу, которая ей запомнилась.

Машина с пассажирами, казалось, была единственной на всем протяжении этой когда-то оживленной трассы из аэропорта Минводы – поселок Терскол. Все пять гостиниц поселка всегда были до предела заполнены туристами. Они бродили вдоль дорог, сидели в барах, веселые, разноцветные. Пили свои коктейли и рассуждали, кто где был, куда спускался. Сейчас же пусто. Никого. Проехали верхний Баксан. Ни людей, ни придорожных указателей. Двери продуктового магазина заколочены досками. Дорога пошла круче в гору, и мотор стал издавать громкие звуки. Появился указатель: «Поселок Нейтрино». И машина вдруг задымила.

– Приехали, – сказал водитель, – пить хочет.

Он остановил машину, достал из багажника ведро и пошел к речке. Услышав, как кто-то из пассажиров хлопнул дверцей, развернулся и скомандовал:

– Не выходить! Сейчас поедем!

«Где он возьмет эту воду?» – подумал Николай.

Река от берега до берега была заполнена спустившейся сверху ослепительно-белой лавиной. Она так сверкала на солнце, что Оля пришла в восторг и, если бы не предупреждение водителя, то уже была бы там, в снегу. Ребята только сделали несколько снимков. Вершину горы не было видно за облаками, а в центре ее зияла огромная дыра. Машина стояла рядом с безжизненной автобусной остановкой, и, похоже, автобусного сообщения не было.

Водитель долил воду, привел машину в порядок, и они поехали дальше.

– Мы все знаем от нашего папы про нейтрино. Это такая частица, – сказала Ольга, а Николай добавил:

– Женщина, знакомая отца, состарилась в лаборатории в ожидании этой частицы. Ее отлавливают один раз в двести лет, и неизвестно, когда это случится. Но она несет в себе столько информации, что для ядерной физики это жизненно необходимо. Поэтому тут целый поселок занят этой проблемой, и на глубине трех километров в недрах горы лаборатория.

– Мы скоро подъезжаем, – сказал водитель, – я вас предупреждаю: день на исходе, и у меня совсем не остается времени на обратную дорогу. Соберите все свои вещи. Как пройти к бочке Эдуарда, вы знаете. Если будут проблемы, устраивайтесь на турбазе. Будет возможность, я заеду к Эдуарду в больницу или просто оставлю для него записку. Денег мне больше не надо.

Темнело. Металлические ворота гостиницы «Эльбрус» были приоткрыты. Ребята с огромными рюкзаками подошли к бочке, и, к их большой радости, ключ оказался на месте. Дверь легко открылась. Глядя снаружи на это пузатое чудо, окрашенное под цвет травы, нельзя было подумать, что внутри будет так уютно. Слева у двери зажегся ночник, и, сделав два шага вперед, Ольга рухнула на широкую деревянную кровать.

– Наш папа может создавать условия для интересной жизни из любых простых вещей. Нам с тобой, Оленька, повезло.

Жилье внутри экспедиционной бочки состояло из трех частей. Прихожая с кухней, средняя часть, самая широкая, где располагалась деревянная кровать, напротив небольшой стол с компьютером и несколько полок для деловой информации. И еще одна небольшая кровать с полками для книг в третьей части. Рядом с компьютером Николай обнаружил уже законченные и только начатые статьи для республиканских газет. Тема статей была о климате. Эдуарда к этому вынуждали редактора. Николай взял одну из работ, сел к столу и увлекся.

– Что ты там читаешь? – спросила Ольга, лежа на кровати.

– У него тут несколько тем: первая – непригодный для дыхания воздух, вторая – отравленные океаны: океан отрыгивает сульфид водорода на Берег Скелетов. И третья – климатическая зараза: что будет, если растают льды с бубонной чумой. Одна работа закончена, а еще две в работе.

– Читай про Берег Скелетов, звучит романтично, прямо как у Фенимора Купера.

Николаю вообще трудно давался рукописный текст на русском языке. Благо почерк у Иониха был каллиграфический, и выкладывал Эдуард слова на бумагу с такой тщательностью и любовью, что они читались легко.