Альбина Демиденко - Любовь среднего возраста

– Как договорились – в три! До встречи!

В три дверной звонок проиграл первую фразу из «Полонеза Огинского». Нина открыла дверь и увидела охапку ромашек, а за ними смеющееся лицо Виктора Александровича.

– Ой! Это мне? Благодарю! Где ты их нашел в октябре?

– У тебя пять минут на сборы. Я жду в машине, внизу!

Нина не любила московские пробки. А кто их любит, особенно если куда-либо торопишься и времени в обрез? Но сегодня она никуда не торопилась. Тихая музыка, льющаяся из динамиков, теплая рука мужчины, согревающая ее ладошку, волнующий запах мужского парфюма, смешанный с запахом гвоздик, и неторопливый разговор волновали и заставляли сердце замирать. Нет, она не строила планов, не фантазировала и не придумывала историй дальнейших отношений. Она воспринимала все так, как было сейчас и сию минуту. А сию минуту ей было приятно и волнительно.

Два дня они встречались после полудня и отправлялись гулять по городу. Виктор Александрович оказался не только большим знатоком городских былей и истории столицы, но и прекрасным рассказчиком. С удивлением Нина узнавала и открывала свой город.

– Ты узнаешь это место? – спросил мужчина, когда они вышли из машины.

– Конечно. Это Варварка. Вернее, площадь Варварские ворота. Раньше это была площадь Ногина, а в девяностые годы ей вернули историческое наименование.

– А почему Варварские ворота?

– Наверно это связано с храмом Варвары Великомученицы, что вон там, в начале переулочка, расположен. А здесь были ворота в Китайгородской стене.

– Молодец. Второе наименование этих ворот было действительно связано с наименование улицы и располагались они сразу же за поворотом стены на Варварку, в угловой башне, самой укрепленной на протяженности всей стены. Я где-то читал, когда растерзанное толпой тело Лжедмитрия I везли в Убогий дом, внезапно поднялась буря. Резкий порыв ветра сорвал крышу с ворот, когда через них провозили тело покойника. Не смею утверждать, что это факт, но такая быль существует. Видишь подземный переход в метро? Если спустишься на пролет, то с правой стороны есть небольшой участок, где видны остатки кладки стены, сохранившиеся с тех славных времен. И название ворот было связано с вон той, красивой церковью «Всех святых на куличках». А ты знаешь историю этой церквушки?

– Ты имеешь в виду Большой московский пожар, который начался от упавшей в пределе церкви горящей свечи? Об этом знает каждый москвич. Этот пожар заставил Дмитрия Донского задуматься о постройке каменной Москвы. Это по его приказу были использованы Мячковские белые известняки, из которых вытесаны камни для стен Кремля. Отсюда и название – Москва Белокаменная!

– Я с тобой не совсем согласен. То, что Дмитрий Донской отстроил каменные стены вокруг построек Кремля – допустимое утверждение, но и оно не совершенно. Но Мячковские белые известняки, как строительный материал для архитектуры Москвы, использовали еще при Иване I Калите. Ведь это он, получив Великое Московское княжество, повелел заложить первую каменную церковь, Успенский собор. Владимирские «камнесечцы» искусно использовали свойства камня, отстраивая резиденцию митрополита Петра, переселенную Иваном I в главный город Великого княжества из Владимира.

– И следует отметить, что храм простоял сто пятьдесят лет. Но когда его стали перестраивать, строительство затянулось на годы, второй, почти возведенный, рухнул. Иван Ш по совету своей жены Софьи Палеолог пригласил флорентинцев. Иноземные мастера выложили стены из кирпича, секрет изготовления которого они так и не раскрыли, а храм только облицевали белым камнем.

– Ах ты, хитрюга! Я тут распушил фазаний хвост, хвастаюсь своими познаниями, а она тихонечко хихикает, потому что все уже давно знает!

– Ты не прав! Я не хихикала. Ни громко, ни тихо! И рассказываешь ты очень даже интересно! Не знать этих фактов мне стыдно. Архитектура и строительство – моя профессия. А вот твои знания истории столицы мне искренне приятны. Впервые вижу питерца, который с таким восторгом рассказывает о Москве. И это меня удивляет.

– Подчеркиваешь расхожее мнение о соперничестве двух столиц. Но я не коренной питерец и не москвич. Я родился в провинциальном Воронеже. Но, прошу заметить, что именно Воронеж является колыбелью военного флота России и когда-то там жил сам батюшка Петр I. Он самолично руководил строительством первых галер, которые впоследствии приняли участие в морских баталиях под Азовом. А знаешь, сколько знаменитых и умных людей вскормила земля воронежская? Ты когда-нибудь была в Воронеже? Нет! Вот когда мы приедем в мой родной город, я покажу тебе дом, где жил знаменитый художник Николай Николаевич Ге и много интересных мест.

– А мы что, уже едем в Воронеж? Сегодня или подождем до завтра?

– Нет. Сегодня не поедем, а завтра я улетаю на другой край нашей матушки России, в Совгавань. Но мы непременно съездим ко мне домой, на родину. Я тебе покажу улочки, по которым бегал босиком, и школу, где учился, познакомлю со своими друзьями и одноклассниками. Конечно, если ты согласишься. Чего ты смеешься, чего смеешься?!

– А ты посмотри на себя! Расхорохорился, как мальчишка! – Нина повернула его лицом к зеркальной витрине магазина, мимо которого они проходили. И они оба расхохотались громко и звонко, как в юности.

Промелькнуло жаркое лето, отшуршала осень яркой листвой и настала пора красавицы Зимы-Зимушки. Пора-то настала, да Зимушка не торопится, не спешит порадовать белоснежными снегами да замысловатыми узорами изморози на оконцах.

Оголилась Земля, сбросила с себя зелено-цветное одеяние. Устала за лето цвести, плодить и радовать. Ждет не дождется, когда ее укутают в белоснежное пушистое покрывало, чтобы уснуть и отдохнуть от трудов праведных да весны. А весной вновь ожить и еще краше расцвести, и одарить людей щедрыми плодами.

В скверах, аллейках оголились, почернели кусты и деревья. Кажется, недавно принаряженные в пестрые одежки, кружились в буйном танце под флейту осеннего ветра, но потеряли бдительность и не заметили, как хулиган-ветрюган раздел догола и теперь гнет и ломает их голые неприкрытые тела. Стонут, тоскуют, стучат костлявыми ветками, кряхтят и охают по ночам, ждут, когда, на им плечи накинут белый пуховый шарф.

А черные вороны нахохлились, расселись на ветках, лишь изредка с диким карканьем одна из стаи взлетит, сделает круг и вновь усядется на прежнее место, уткнув нос под крыло.

Где же ты заблудилась, Зимушка-Зима?

– Ниночка, ты еще не ушла? Все уже разбежались.

– Видишь, какие горы разобрать надобно. Конец года. Домой тащить бумаги не хочется. Какая разница, где сидеть – тут или дома.