Алексей Яцык - Прощай, любимый Дрезден-Сити! Повесть

В предрассветном городе не было ни души, трамваи стояли в депо, автомобили редко выезжали на дорогу. Потому с Привокзальной площади мы быстро спустились по проспекту Ленина на площадь Освободителей, в прошлом бывшую Октябрьской площадью и оттуда дальше стали спускаться по проспекту Ленина.

– Ну шо, рассказывай как жизнь? – предложил Вадик

– Да как видишь, Вадик, без особых приключений.

– Доехал нормально?

– Да норм, как видишь

– Ну ладно, вижу, ты явно устал, пагхаварим дома!

Такси тем временем свернуло на улицу Долматова, которая в отличие от проспекта Ленина совсем плохо была освещена. Но в этой темноте я заметил, что бывший магазин Мясо-Овощи, побывший потом обычным продуктовым магазином внезапно стал магазином запчастей для автомобилей марки ГАЗ. «Странно – подумал я – в Питере газельвагены истребляют как класс во всех ипостасях, а тут газельвагены по необъяснимой причине живут и пахнут. Непорядок».

Наконец такси свернуло на улицу Черняховского и на первом и самом ближнем повороте завернуло налево – в наш двор и остановилось у дома Вадика. Тот расплатился за нас обоих, и мы пошли в дом.

Зайдя в подъезд – настолько девственно-чистый, что дверь даже не была оборудована кодовым замком – мы остановились на первом же этаже, где как раз и жили Томишевские. Вадик позвонил, и дверь открыла его мама – тётя Даша. Я не сразу узнал её – с момента моего последнего приезда она сильно изменилась. Сильно поседела, золотых зубов и морщин у неё стало явно больше. Но это была всё та же тётя Даша – такая же радушная и добросердечная, как и всегда.

– Саша! – всплеснула она руками – как ты вырос, гхосподи! Дай я хоть на тебя посмотрю. О-о! Такой большой стал и не узнать!

– И вы всё та же, тётя Даша! – сделал я ей комплимент.

– Ну, давайте мальчики, заходите! Хоть поедите с дорогхи!

Мы зашли в квартиру. Квартира была такой же старомодной, какой всегда была с тех пор, как Томишевские перебрались сюда из брошенных общаг. Что-то советское было в ней и оттого навевало на меня умиление. В прихожей вокруг нас с Вадиком забегали, зашустрили несколько кошек и одна собака, в которой я сразу опознал пуделиху Абрикоску, правда, сильно состарившуюся за время моего отсутствия. А ещё одна собака – пекинес Тимур куда-то подевался.

– Слушай, Вадик! – спросил я своего сердечного друга, когда снимал обувь – а где же Тимур?

– Та умер он давно – грустно сообщил мне Вадик – Старость не радость!

– Грустно! Такой был пёс угарный. И не лаял практически никогда, даже на соседских злых собак.

– Ну, Саш, его уже гход, как нету! Собаки ж они вообще долгха не живут.

– И не говори – грустно согласился я с ним. Как-то грустно всё равно было без него.

Я умылся в ванной и вскоре мы с Вадиком сидели в гостиной и уминали приготовленный тётей Дашей голубец. А тётя Даша спрашивала меня:

– Ну как добрался, Саш?

– Да без приключений, тёть Даш!

– Как там в Петербургхе погхода?

– Как всегда – тучи-дожди, тучи-дожди и никакого солнышка.

– Ой, мне б к вам в Ленингхрад! А то так уже эта жара достала – ещё немногхо и у меня сердце прихватит.

– Да вы ещё долго проживёте, тёть Даш! А я вот по настоящей жаре как раз соскучился.

– Ну, смотри, а то тут у нас такая жара сейчас, шо дальше невозможно!

Я пожал плечами и скорчил глупую улыбку и тётя Даша ушла. А мы с Вадиком продолжили разговоры за жизнь.

– Ну чем занимаешься по жизни, Сань? – спросил меня Вадик.

– Да так – отвечаю я – торгую шинами, дисками, аккумуляторами потихоньку в одном магазинчике.

– Много наторгховал?

– Да не особо. Но пока хватает на жизнь.

– А я вот – поступил в ДМК инженером – знаешь, который Днепровский металлургический комбинат.

– Та знаю – наше так сказать градооборазующее предприятие. Туда все дороги в городе, как в Рим ведут.

– Но знаешь, Сань, щас там такая шляпа идёт – начальство такое дурное, многхих поувольняли, кого-то сократили. Меня вон вообще в слесари перевели, так и батрачу там.

– Мндаа, плохи тут дела похоже.

– Да это ещё ничего. А вот ПХЗ, где твой батя и мой старик работали, так вообще закрыли.

Я удивился – в своё время Приднепровский Химический Завод был едва ли не вторым по значимости предприятием в городе после ДМК. Даже уборщицы в нашей школе носили на своих фартуках эмблему ПХЗ. И вот теперь этого завода нет.

– И гхаварят там полно радиации осталось – продолжил Вадик – круче, чем в Чернобыле.

– Представляю сколько б мутантов в городе родилось, если б случилась на ПХЗ авария – усмехаюсь я сам себе.

Долго мы говорили и о политике, ругая наших президентов и политиков, о жизни и о том, как мы проведём время тут. Наконец Вадик спросил:

– Тебе включить телевизор?

– Почему бы и нет?

– Надеюсь, ты нашу державну мову ещё понимаешь, Сань?

– Вадику! – с улыбкой сказал я – а навіщо мені забувати рідну мову, от скажи мені будь ласка!

– О! – удивился Вадик – не знал, шо ты ещё можешь по нашему шпрехать! Как ты нашу мову то не забыл.

– Да так – почитываю украиноязычные сайты порой и потому не забываю.

Вадик включил телевизор, стоявший в углу гостиной и передал пульт мне со словами:

– Выбирай всё шо хочешь! Ящик в твоём распоряжении!

Я стал клацать по каналам, с целью ознакомиться с содержанием современного украинского телевидения. Контент впрочем, не сильно впечатлял – российские сериалы, Потап и Настя Каменских вперемешку с западной и русско-украинской попсой, чертовщина в стиле Ленин-Ожил-В-Мавзолее и Ванга-Что-то-Напророчила-И-Оно-Сбылось. Наконец я решил остановиться на украинских новостях. Ведущая на хорошем украинском языке, на котором наверняка даже в сёлах не очень то и говорят, рассказывала какая адская стоит на Украине жара, что даже рельсы от неё плавятся.

«Странно – подумал я – почему только мой поезд в итоге с рельсов не сошёл?»

Дальше было уже не очень интересно – предстоящие выборы в Раду, Янукович где-то кого-то принял, колхозники где-то убрали урожай, где-то кто-то попался на взятке, где-то разбойное нападение. В общем, мёртвый сезон дошёл даже до телевидения.

Когда новости кончились, я почувствовал, что Морфей окончательно стал меня покорять и, выключив телевизор, сказал Вадику:

– Наверное, мне пора уже спать!

– Ну, так давай в мою спальню! – предложил Вадик – А я в гхастинной посплю. Чувствуй себя тут как дома!

Вадик проводил меня по коридору, увешанному стиранным бельём в спальню, которая как раз была специально для меня была постелена, пожелал мне спокойной ночи и ушёл к себе спать. А я, раздевшись, лёг на кровать и, укутавшись одеялом, окончательно отдался во власть всемогущего Морфея. И когда я уснул, за окном рассвело, и красное солнце начало озарять просыпающийся город.