Софья Сонецкая - Две полоски

– Что с ним? Что произошло? – выдохнула, не находящая себе места, Тоня.

– У него инсульт. Кровоизлияние в головной мозг. Прогноз неутешительный. Будьте готовы к любому исходу. Мы делаем все, что в наших силах. Ему сделана спинномозговая пункция и в ликворе кровь. Много крови. Вы меня понимаете?

Антонина в целом понимала о чем речь, но понятные слова перемешивались с какими-то чужими. Словами из чьей-то чужой жизни.

Какое отношение к ним может имеет кровь непонятно в чем. У них ведь только все стало налаживаться! Антон одумался и вернулся.

Точнее его выгнали.

Но ведь вернулся же к ней.

«А куда еще-то ему было деваться- нашептывал кто-то внутри. – Кому он нужен, кроме тебя, дуры?»

– Вы меня слышите? Слышите? – вопрошал в трубке голос, и Тоня поняла, что уплыла мыслями далеко-далеко!

– Да! Слышу.– ответила она.

– В реанимацию мы не пускаем обычно, но вы приходите.-

– Попрощаться? – горько сказала она.

– Не надо так. Мы делаем все что можем. И не тяните, пожалуйста, берите такси и приезжайте. До свидания- сказала врач и отключилась.

Значит, все плохо! – решила Тоня. Трясущимися руками она пыталась расстегнуть замочек сумки, чтоб положить сотовый. Накинула пальто и побежала по ступеням.

«Ой! Нужно же предупредить начальство!» – пронзила ее внезапная мысль.

Она побежала по ступеням вверх. Аркадия Мажитовна прихорашивалась у зеркала. Это была очень экстравагантная дама с необычным именем и отчеством и с самой, что ни на есть, обычной фамилией, Иванова, по совместительству ее давняя подруга.

– Аркаша, у нас беда! Антон в реанимации. Инсульт. Я побежала!

– Туда ему, и дорога! – громогласно заявила подруга.

– Аркадия! Ты с ума сошла! Что ты несешь?

– Это ты с ума сошла. Он же тебя бросил. В 15-тый раз, или 20-тый, я уж сбилась со счету. Пусть та курица и беспокоится! Тебе -то что до него? – начальница говорила, крася при этом губы.

– Аркаша! Так нельзя! Нельзя желать никому зла!

– Да я и не желаю. Я просто не понимаю, какое он имеет к тебе отношение. Ты ж подала на развод, наконец-то! Недели еще не прошло. Ну, и зачем он тебе сдался? Всё. Хорош с ним возиться, пусть другие теперь мучаются! – пудрясь, наставляла ее Аркадия.

– Он вернулся.

Пудреница выпала у нее из рук, подняв вверх целое облако бежевой пыли.

– Когда? – еле выдавила из себя подруга.

Тоня бросилась к пудренице.

– Слава Богу, зеркало целое! -воскликнула она. И еле слышно добавила- позавчера…

– А вчера ты забрала заявление! Ведь так? – грозно надвигаясь на нее, спросила начальница.

– Даааа..– проблеяла подчиненная.

– Тонька, ну ты и дура! Прости меня, но полная дура! Круглая! А этот -то! Хорош! Жареным запахло, примчался! -качала головой с укоризной Аркадия Мажитовна.

– Аркаш, сказали прогноз плохой. Бери, мол, такси, а то не успеешь. Он.. он… может…

– Поехали подброшу.– все равно на встречу собралась. И если все сложится, если все сложится… то… смотрясь в зеркало, вытягивая губы и разглаживая лицо, говорила госпожа Иванова.

– И сколько ему? – спросила Тоня.

– Молодой. Скажем так, весьма молодой.

У начальницы была одна особенность. Каждая новая ее пассия оказывался моложе предыдущего. А учитывая, что разница с последним составляла 21 год, Тоня решила не спрашивать, сколько именно, боясь услышать цифру.

В прошлом году она отметила золотой юбилей, а Аркадии он предстоял в этом.

В машине паника охватила Антонину. Ей представилось, что именно сейчас, в эту минуту он лежит, увешанный трубками и зовет ее.

Он всегда ее звал. Когда только поженились, звал, потому что соскучился. «Тоооонь!» – кричал он из спальни.

Он звал ее, когда заболевал, будучи у какой-нибудь очередной любовницы. «Тооонь… – умирающим голосом сипел он в трубку- привези мне таблеток!»

И она, среди ночи, бежала в аптеку, покупала за свои деньги самые лучшие лекарства. Привозила, наняв такси, на другой конец города. Дверь открывала какая-нибудь очередная длинноногая фифа, которая среди орала на весь дом, «Тоша! Тут тетка твоя, таблеток привезла, пускать?» —

И слышала в ответ: «Люсенька/Наденька/Настенька/Юлечка или еще кто-нибудь, я же могу заразить ее!»

Она спускалась, садилась в такси и плакала всю обратную дорогу. От безысходности. От того, что не может отказать ему, но более всего от того, что ей было безумно жалко его. Вряд ли эта фифа дает ему лекарства как положено. По три раза в день. Через 8 часов. Запивать пол стаканом воды. После этого стакан чая с малиной и укрыть, чтоб пропотел, с потом вся болезнь выходит.

«Да она, наверное, и в комнату-то не заходит! Заразный же! „Тетка“!» – всплывало в ее мозгу, и горькая обида охватывала все ее существо.

«Тооонь…» – тихим и трагическим голосом звал он ее, когда его в очередной раз выставили на улицу.– приедь, забери меня! Я на качелях у песочницы, по адресу…»

Приехать домой сам он, видите ли, не мог.

И она ехала.

«Тооонь! Я умираю! – звал он ее с очередного похмелья, в те моменты, когда удостаивал чести жить с ней под одной крышей, и она несла ему аспирин и рассольчик в высоком бокале.

«Что ты принесла, банку неси» – возмущался муж.

«Тооонь… Я умираю…» – стучало у нее голове.

«Антоша, потерпи! Я еду к тебе! Все будет хорошо! Ты только дождись меня! Молю тебя- дождись! Я ведь так тебя люблю»

И всю оставшуюся дорогу она молила небеса пощадить его!

И ее. Поскольку жизни без него не представляла…

***

Все подруги осуждали ее, называли дурой, давали ценные советы, учили жизни и учили любить себя. Она внимательно слушала, запоминала, искренне пыталась воплотить советы в жизнь, но ничего не получалось. Других мужчин она не видела. Для нее существовал только он. Ее ненаглядный Антон. Антошенька. Ее любимый.

Она любила его, со всей страстью, с 13 лет. Он был такой взрослый! На целых 4 года старше ее. Дружил с ее старшей сестрой. Точнее, у них была любовь. Правда длилась она всего полтора месяца, после чего отношения перешли в дружбу.

Антон продолжал бывать в их доме.

«Привет, малая!» – неизменно говорил он при встрече, и легонько щелкал ее по носу.

В 18 его забрали в армию, и она ждала. Он, конечно, об этом и не подозревал. Изредка он присылал Марии дружеские письма. Маша, прочитав, выбрасывала их в мусорное ведро, а Тоня, подкараулив этот момент, оттуда их извлекала. У нее накопилось целых 6. Она прятала эти сокровища от всех, и частенько поливала их ночью слезами умиления.

Он пришел в мае, когда яблони нарядились в свадебные платья, когда сирень раскрыла свои грозди с четырехлистными цветочками, среди которых можно было поискать счастливый пятилистный. Цветочек счастья и исполнения желаний, если его съесть.

В эту весну ей везло. Она нашла целых 6. Желание у нее было одно.