Наталья Волохина - Уж на сковородке, или Слава богу, вынужден жить!

– Так он же не говорит ничего, – толкует дочка, а сама глядит на кивающего красавца зачарованно.

– Оно и хорошо, а то мало ли что брякнет. Мужчина он положительный, покладистый и собой хорош. Спроси его, что хочешь.

– Я вам нравлюсь, – стыдливо проворковала Нимфа. Мандарин, само-собой, кивает и улыбается приветливо.

– Может, вы меня полюбить успели? – китаец опять меленько поддакивает.

И снова зажила Нимфа счастливо в браке. Вот, что значит жизненный опыт, мать плохого не посоветует. У Эха тоже все наладилось – подвывать ночами перестало, перебралось повыше в горы, чтобы молодоженам не мешать.

Есть, значит, на свете любовь и браки счастливые.

Жил да был один Богатырь. Происходил он из богатырей, из семьи военных, значит. Династию не подвел, пошел по пути богатырскому, карьеру сделал. А вот с женитьбой не заладилось. Должно, прав был папа богатыря, когда маму упрекал, что она голову парню заморочила всякими книжками не нужными. Скорее всего, так и было, мамаша у него учительницей литературы была.

Дело вот в чем. Решил Богатырь жениться только на Самой умной, Самой доброй, на Самой – Самой красивой. Много девушек он встречал и умных, и добрых, и красивых, но чтобы все сразу, да еще красота самая-самая, не случалось. Возрастом уже был не юноша и как муж проблему свою понимал, потому, порешил решительно её решить. Кто Богатырю в сказке помощник, вернее, помощница? Правильно, ведьма, она же матерь ведающая, она же его собственная мать, женщина очень начитанная, информированная. Поведала ведьма сыну, что живет, мол, за семью горами, за семью лесами, за семью морями девица – умна-а-ая, душе-е-евная, главное, красоты несказанной. Только похитил её, как водится, злой Змей Горыныч и в башне заточил, потому, как она замуж за него не идет. Который Богатырь Красоту несказанную освободит, тот и женится. Войны о ту пору, слава Богу, не было, отпуск очередной подошел у воина, да отгулы поднакопились. Получил он отпускные, благословение от мамаши, оседлал добра коня и в путь.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, пока все три раза по семь обошел Богатырь, седина ему в бороду ударила, а бес, соответственно, в ребро угодил. Оно и вовремя: и жениться крайний срок, и до башни заветной дошел. Глянул вверх и присвистнул. Посмотрел на коня богатырского, мол, как, возьмем высоту? Конь тоже присвистнул и копытом у виска покрутил, кто ж в таком возрасте в олимпиадах участвует? Ох! Охота пуще неволи! До оконца заветного не допрыгнуть, а девицу добывать надо. Решил воин не ловкостью, так хитростью своё взять. Денежек немножко осталось, смотался в соседний шинок, купил две четверти чистейшего самогону и постучал в дверь к Горынычу решительно. Горыныч дома бездельем маялся, ему что пить, что драться – все однова. Богатырь предложил тяпнуть, по-дружески, за знакомство. После первой четверти побратались, после второй Змей побратиму ключи от башни отдал. Тот спьяну ничего не заподозрил. Хотел было за мечтой своей бечь, да посчитал неудобным в таком виде знакомиться, воспитание имел все-же. Утром, умылся, побрился, анису пожевал, пошел. К концу винтовой лестницы семь потов сошло, но на то богатырь – дошел. Ключиком повозил, замок поскрипел, щелкнул. Постучал для приличия – вошел. Снова сопрел, теперь от волнения – как-то его Красота несказанная примет?

Сказку сказываю не страшную, потому следующую сцену опущу, да и статус богатырский занижать не хочется. Натерпелся он, конечно, но справился. Красота – то несказанная в башне без малого тридцать лет сидела, и заключил её змей перестаркой, лет двадцати, плюс отсутствие воздуха свежего, гиподинамия, неправильное питание, климакс подкрался незаметно.

М-да-а… Крепкий парень Богатырь! Но ловкость былую утратил, тоже не мальчик, едва успел дверь снова запереть, как очухался, а то был бы сейчас женат на Красоте – несказанной. Спустился, Змей ему чарку подает. Знал подлец, чем смертушку свою отвести. А уж как отошел парень, сказал: «Ты бы мне всё одно не поверил, брательник!». Приняли побратимы еще полведра и тронулся наш герой в обратный путь. По дороге домой женился на славной девушке – коса до колен, кровь с молоком. Старенькие его родители рады были почти до смерти (возраст все же), они уже его и не чаяли живым увидеть. Девушка попалась покладистая, без глупостей новомодных, родила им внучка, потом внучку. Дети росли здоровыми, смышлеными, голову им родители книжными премудростями всякими не забивали, потому ни о какой Красоте несказанной и подвигах богатырских знать ничего не знали, ведать не ведали. Учились себе на менеджеров вполне успешно.

А как же Красота несказанная? Много Змей еще самогону выпил, много ни за что ни про что богатырей разбилось, но, знать судьба её такая – век одной вековать. Жива ли, нет ли, не знаю. Может долгожительница, а может просто легенда до сих пор богатырям покоя не дает.

Жила-была одна пони. Веселая, смышленая, крепкая, работящая. Был у нее, правда, небольшой недостаток – она думала, что она лошадь. Но кто из нас без недостатков? К тому же, это никому, кроме нее, неудобств не доставляло. Может, у нее комплекс неполноценности был из-за малого роста, может, мама была авторитарная очень, только считала пони себя лошадью и все тут. Еще одна деталька – лошадью свадебной. Шея и голова всегда в лентах, а зад, извиняюсь, в мыле. Раз пони – лошадь, то и работала как лошадь. Гордилась успехами в нелегком лошадином труде, родных и близких им радовала, да обеспечивала.

Много ли мало ли времени прошло, только век лошадиный короток, стала пони уставать, лошадиную норму с трудом вырабатывать. И еще – то копыта заноют, то хребет заломит, то хомут шею натрет. Не помогала ей мазь «Лошадиная сила», то ли мазь не очень, то ли именно на лошадей рассчитана, а пони не подходит. Пробовала травки разные на лугу специальные есть, лечебные, но лишь зубы оставшиеся, до корней стерла. Пробовала голоданием лечиться – зубов то все одно нет – хуже стало, полнормы лошадиной сделать не могла, с голодухи ноги подкашивались и в глазах темнело. Ходила к Бабе Яге в избушку, не убоявшись волков, чтобы та заговор какой почитала. Яга пошептала, на день-другой полегчало, даже норму сделала и на конюшню к вечеру жеребенком прискакала, а утром уже не поднялась. Вызвали ветеринара. Он поставил диагноз быстро: старость пони, полный износ понячьего организма, к работе не пригодна, списать. Первым делом, в диагнозе пони возмутили определения «износ пони» и «понячьего», а уже потом «списать». «Это какой такой пони? Может, он анализы перепутал или ему очки сменить надо? Лошадь от пони отличить не в состоянии! Самого его надо списать!» – бушевала пони. Но доктора оставили работать, ему еще три года до пенсии оставалось, а пони списали. На мясо она не годилась, зерна ей не полагалось, да и зубов не было, отправили на свободный выпас – может какой мох мягонький пожует, тем и прокормится, все одно, долго не протянет.