Алексей Шипицин - Девушка 2.0

Отец попросил дядю Гришу сделать несколько досточек. Тот работал трудовиком в школе, у него были и станки, и материал.

– Размер тридцать на тридцать, толщина два сантиметра, из сосны. Но главное, чтобы доска была сухая-сухая, аж звенела. Чтоб пальцем щелкнул, и она треснула…

Дядя Гриша принес три досточки. Две она решила разбить дома, для пробы.

Она натянула на правую ногу накладку-защиту. Кирьяков еще на первых занятиях предупредил, чтобы все купили эти накладки – и на руки, и на ноги. Ножными они пользовались редко, иногда только на кумите. Они были громоздкими, неудобными, в них было жарко. Но на тамешивари они были незаменимы – защищали ногу от пальцев до колена. А вот ручные, Алена в шутку называла их «варежки», использовались постоянно. В кумите Кирьяков без них просто никого до боя не допускал. Алену же заставлял надевать их еще и в кихоне.

– Эти накладки защищают не соперника, как в боксе. Они защищают твои же руки. Видишь, костяшки в них открыты, бей пожалуйста, а все твои тонкие косточки от пальцев до запястья прикрыты. Чтобы их не сломать. Так что только в накладках! Тем более ты девчонка, у тебя кисти слабее…

Отец держал досточку перед собой в вытянутых руках, отставив ногу назад для упора. Алена приготовилась, примерилась…

Вспомнила, как наставлял ее Сергей:

– В тамешивари нет ничего страшного. Это скорее вопрос психологии, а не силы или техники. Главное, поверить в себя. Поверить, что ты это можешь. Тогда досточку и ребенок разобьет. И бей не прямо по досточке, а как будто насквозь, в точку за ней…

Ну, все. С богом… Маваши! Кья! Досточка разлетелась с первого же удара. Она и не ожидала. Вторая тоже. Оказалось, ничего страшного! Третью досточку она так же уверенно разбила на экзамене. От пояса к поясу толщина досточек увеличивалась, но дядя Гриша приносил все такие же сухие деревяшки, и проблем у нее не возникало. Потом она стала снабжать его досточками и других ребят из группы. Главное – сухое дерево!..

А пацанам нравилось тамешивари. Где еще можно показать силу и резкость? Да и досточки маленьким запрещалось руками разбивать – только ногой. А то ли дело кирпич ребром ладони расколошматить! И вот после тренировок они стали собираться за школой и разбивать кирпичи и пустые бутылки. Алена как-то присоединилась к ним – из любопытства. Но постепенно вошла в азарт:

– Дайте мне попробовать!

Мальчишки расступились, пропустили ее вперед:

– Давай!

Поставили три кирпича буквой «П», сверху положили тонкий шарфик, чтобы руку не поцарапать.

– Бей нижней частью кулака, – показал ей Семка Дудин. – Вот этой. Крепче сожми, чувствуешь, как твердо становится? Только не промахнись, если этой косточкой, рядом с кистью, попадешь… Ой как больно будет…

Она врезала со всего маха, как учил Сергей, «насквозь». Кирпич разлетелся на две половинки.

– Молодец, – похвалил ее Семка. – Я думал, ты только в ката можешь. На следующую тренировку кирпич принесешь. Ты же мой разбила. А бутылку хочешь попробовать?

Но Алена отказалась – и так руку отбила, да и страшновато.

– Ладно, смотри, – Семка обернул пустую бутылку тем же тонким шарфиком, приготовился… И…

Она сразу и не поняла, что произошло. Семка не кричал, а как-то странно хрипел, медленно поворачиваясь к ней. Она сначала увидела его полные ужаса глаза, бледное лицо, и только потом его руку. Из нее буквально хлестала кровь, заливая все вокруг – их тренировочные рюкзачки, брошенные тут же в кучу, осколки бутылки, семкины брюки и ботинки… Алене стало плохо, у нее закружилась голова, не хватало воздуха. Остальные пацаны стояли вокруг в шоке, как окаменевшие. А семкин хрип превратился в жуткий стон и вой. Вид крови и звуки, издаваемые Семкой, напомнили Алене кадры из военных фильмов – там тяжелораненные очень похоже вели себя. А их всегда спасали девушки-санитарки. Единственной девушкой сейчас была она. Так что же, придется ей?.. Была не была… Алена схватила шарф, зажмурилась, чтобы не смотреть на кровь, и туго, сколько хватило сил, перетянула Семке запястье.

– Жди здесь! – она побежала в школу. К счастью, Кирьяков еще не успел уйти. Увидев Алену, он без слов понял – что-то случилось. Страшное…

Все обошлось в конце концов. Иван Петрович остановил кровотечение, вызвал скорую. Распоротую кисть Семке зашили, месяца через два он уже снова появился на тренировке.

Кирьяков запретил кому-либо заниматься этим «подпольным тамешивари» под страхом отчисления из секции. Да он мог бы ничего и не говорить, и не запрещать – никто и не помышлял больше об этом…

Автобус снова наполнялся пассажирами – размявшимися, поевшими, покурившими, и оттого шумными и жизнерадостными. Загрузилась уже изрядно подвыпившая компания. Видимо, в кафе они продолжали свой преждевременный праздник. «И какая им теперь свадьба? Кому они теперь там нужны будут?»

Она сидела в своем углу с закрытыми глазами, все думали, что она спит, и никто не беспокоил. Пазик прочихался, подергался и снова запрыгал по раздолбанной дороге.

Теперь в наушниках был «Сhild in time», эта безумно заряжающая энергетикой композиция «Deep Purple». Но она и здесь была не согласна с привычным для всех переводом. Нет, не «Дитя во времени», правильный перевод был «Дитя, придет время». И это название ей нравилось гораздо больше. Да, она сейчас тоже надеялась, что придет время… И все выяснится, встанет на свои места…

Через год, у Алены был уже зеленый пояс, в их группе появилась вторая девчонка, Гульнара, симпатичная то ли буряточка, то ли татарочка. Она была не новичок в карате, занималась до этого несколько лет, у нее был даже коричневый пояс. Она переехала из какого-то другого города, вот и оказалась у Кирьякова.

Алена быстро с ней подружилась, у них оказалось много общих интересов, причем Гуля была так же фанатично предана карате и, как она сама говорила, «ловила кайф» на тренировках. Теперь у Алены был постоянный спарринг-партнер на кумите, их часто ставили в пару.

Гуля быстро поняла, что в ката Алена гораздо сильнее, но ей самой больше нравилось кумите. Она считала, что карате – это просто бой. И главное – победа над соперником. И сама была отчаянной, напористой и неуступчивой. Они часто спорили, но благодаря Гуле Алена быстро подтянула свое кумите. Выигрывать, конечно, не стала, но хоть какое-то удовольствие получать начала…

Мощный, бесподобный голос Яна Гиллана идеально соответствовал смыслу текста-аллегории, короткого, но емкого. Каждый из нас, живущих на земле, подобен слепцу, стреляющему в окружающий мир и ждущему рикошета… Как и все человечество, все мы – дети для вечности…

К тому времени, когда умер отец, у нее был уже черный пояс. Когда она только начинала заниматься карате, ей, наивной, казалось, что черный пояс – это вершина, предел достижений. Она еще только готовилась сдавать на желтый пояс, когда Сергей объяснил ей всю систему поясов и категорий в карате. Как же она удивилась, узнав, что черный пояс на самом деле – только начало. Если так можно выразиться, черных поясов много.