Алексей Шипицин - Девушка 2.0

– А чего добивался?

– Полковник-то? За православие горой стоял. Сам некрещенным был, но истинно русской верой только православие считал. Вот и ополчился на всех этих католиков-протестантов. А тут Кирилл…

– И что?

– Да ничего. Закодировался полковник, укол поставил и ушел. Хороший мужик был, с Бякой все играл… А Кирилл, как видишь, остался. У прапора нашего кишка тонка оказалась с ним справиться. Да и зачем, собственно говоря?

– Вот именно, от них же и польза есть, – согласился Денис. – Реабилитационный центр…

– «Ребик», что ли? – спросил вошедший Геннадий.

– Как?

– Да они так сокращенно его сами называют. «Ре-а-би-ли-та-ци-он-ный» не выговоришь, барракуда. Тем более, когда язык плохо ворочается.

– Чем они там занимаются?

– Библию изучают.

– И все?

– Нет. Не только. Еще работают.

– Работают? Где?

– Кто на стройке, кто по хозяйству. Они же в частном доме базируются. Дом снимают в Костино.

Денис знал этот район – деревня в черте города, сплошной частный сектор. Как-то, еще на первом курсе, он с несколькими одногруппниками, подрабатывая грузчиками, разгружал там машины с дровами. Впечатление осталось крайне неблагоприятное – грязь и запустение.

– Небольшой домишко, две комнаты. Но хороший, добротный, чистенький.

– Ты что, был там?

– Был, конечно. Пожить хотел.

– И что?

– Да как сказать… Ко двору не пришелся, барракуда.

Олег хохотнул:

– Ко двору? Конечно, там же работать надо. А тут – лежи себе, телевизор смотри. Накормить накормят…

– И много народа там? – остановил начинавшуюся перепалку Денис.

– Когда как. Человек восемь-десять. Максимум двенадцать. Они и больше принимали, но тесно было. Две комнаты всего.

– А кормят?

– Конечно.

– И что, сами готовят?

– Нет, сестры за ними ухаживают – готовят, моют, стирают. Братья уроки проводят. Вообще там все довольно жестко. Подъем в шесть утра. Молитва. Потом или на разгрузку вагонов, или на стройку. Там рядом многоэтажка строится.

– Каменщиками?

– Да какими каменщиками. Все без специальности. Просто подсобными рабочими. Принеси-подай.

– А зарплата?

– Никаких денег. Это, в общем-то, правильно. Чтоб в ближайший киоск сбегать искушения не было.

– Что, и карманных денег не дают? Так, на расходы.

– На какие?

– Ну, на сигареты, например.

– Ха, на сигареты. Курить грешно. Там никто не курит. Кто курил – бросает.

– Ну да? И правда, жестко.

– Но зато тихо, спокойно. Все при деле. Свободного времени нет.

– Потому оттуда и сбежал, – снова вклинился Олег.

– Мужики, закурить дайте, – в палату ввалился заспанный, явно еще не умывавшийся Пасечник. Денис вытащил пачку, дал ему сигарету.

– Вот спасибо, Денис. Ты же Денис? Дай еще штучку. Не накурюсь с утра одной-то. Вот еще раз спасибо, – как будто оправдываясь, Пасечник прошел к балконной двери.

– Эй, Пчеловод хренов, – остановил его прапор. – Шуруй к себе или в курилку. Нечего у нас курить, тем более с утра…

Тот, не обращая внимания на Генку, прошмыгнул на балкон и закрыл за собой дверь.

– Денис, ты ему не давай сигареты, – наставительным голосом сказал Геннадий. – Не напасешься. Свои все раздашь, потом сам побираться будешь. А он раньше и не курил совсем. И не пил. Им на пасеке нельзя. А пасека пропала – у него как крышу снесло, барракуда. С катушек слетел. Курит нещадно, пачки две в день, наверное. Да и пил беспробудно, пока сюда не попал.

– Наверстывает упущенное за бездарно прожитые годы, – философским голосом обобщил Олег, собирая бритвенные принадлежности. – А ты что умываться не идешь?

– Ты мной не командуй, – огрызнулся Геннадий.

Денис не удивился такой реакции. Вчера вечером, во время их балконных перекуров между «компьютерным ликбезом», Олег рассказал коротко историю бывшего прапорщика. Когда ликвидировали училище, тот оказался и без работы, и без жилья. Он развелся за несколько лет до этого, а сам жил в училище – обустроил там себе комнатенку. А когда весь жилой фонд передавали из Министерства обороны в муниципалитет, его беззастенчиво выгнали прямо на улицу. Не возвращаться же к бывшей жене, у той и семья уже новая… Он с горя запил, жил с бомжами. Потом оказался здесь, в диспансере. Тут и остался. Почти четыре года живет. А потом у него обнаружили рак… Денис не стал уточнять, рак именно чего. Это известие и так для него было полной неожиданностью. Олег предупредил, что Геннадия мучают приступы сильнейшей боли, особенно по ночам. Обезболивающее теперь слабо помогает, так что с утра он частенько бывает злой и раздражительный. И тогда уж ему под руку не попадайся…

– Тоже мне, командир нашелся, – продолжал Генка-Барракуда. – Ты за собой бы лучше следил. Ночью чай пили? И ничего за собой не убрали – ни сахар, ни печенье. Стол даже не вытерли…

«И что, мне здесь всю неделю бичевать? Мужики они, конечно, хорошие. Но…»

Он не успел додумать мысль. На кровати напротив заворочался вчерашний толстый мужик, которого прапорщик назвал Антохой. Что-то промычал, потом с трудом сел, тупо оглядываясь по сторонам, выпучивая красные заплывшие глаза.

– Воды дайте…

– Сам возьмешь, барракуда, – зло ответил Генка. – Тебе сколько раз говорили? Нажрешься, так чтоб ноги твоей у нас не было… Ботинки хотя бы мог снять.

– Не бурчи, – с трудом ворочая языком, хрипло огрызнулся Антоха. – Видишь, тошно.

– Зато вчера было хорошо, – рассмеялся Олег.

– Твое счастье, что суббота сегодня. Ни Натальи, ни Григорьевича нет. Попался бы ты им на глаза. Ну ничего, я все расскажу, – распалялся Генка.

– Ты, паскуда… Молчи лучше…

– Денис, пошли бриться, пусть они тут сами грызутся, – Олег, ухмыляясь и с трудом сдерживая смех, вышел из палаты.

– Да я через день бреюсь, – Денис провел рукой по щеке. Конечно, побриться бы не мешало, но уж очень не хотелось торчать в этой умывалке-курилке. Да и было интересно досмотреть начинающееся представление под названием «Злой по жизни прапор верзус злой с похмелья Антоха». Но битва не состоялась.

– На разгрузку! – раздался крик под балконом.

– Твое счастье, – буркнул Генка, поворачиваясь к Антохе. – Вернусь, чтоб духу твоего здесь не было. Понял?

Тот пытался что-то ответить, но язык явно не слушался. Геннадий вышел на балкон.

– Что так рано сегодня? – крикнул кому-то там, внизу.

– Серега машину в сервис погонит, – раздалось в ответ. – Так что обед позже будет.

– Начинается, барракуда, – прапорщик вернулся и начал одеваться. – Хорошо, если обед к вечеру подвезут, вместе с ужином. Все, Денис. Пошел я бачки таскать.

– Давай я помогу.

– Нет, тебе нельзя. Ты у нас, постоянных, хлеб не отнимай.

– Вам что, платят за разгрузку?

– Нет, конечно. Ну, скажем так, это хоть как-то оправдывает наше здесь существование. Бачки разгрузить, мебель перетащить, бумаги на другой этаж отнести. Так, по мелочи… А ты на завтраке хлеба побольше возьми, здесь что-нибудь сгоношим…