Олег Кодола - История Архангельской области. Исторический путеводитель

столько всякой неправды да напраслины говорят,

что придумал я сказать все, как у нас есть.

Степан Писахов

Сказки Сени Малины

Наша-то Архангельска область и раньше росла. Это теперь мы больше Франции по размеру, а лет через тышшу, поди, и глобус Архангельской области делать надо будет. А живет Архангельска область-то в трех поясах климатических: в арктическом, субарктическом и умеренном. Оттого по первым двум поясам путешествия-то экстремальными называются. Ну, что для туриста экстремал, для помора самый нормал, а помором быть – надо по морю ходить. Так и мы: знакомиться с областью нашей будем с голомЯной стороны (голОмя – открытое море, морские просторы) , откуда сиверИк (любой ветер северных направлений) к нам сполОх (северное сияние) приносит. Это для туриста сполОх северным называется, а на деле он самый что ни на есть архангельский. Еще Сеня Малина его в пучки вязал, чтоб в доме пахло хорошо, а девки-то архангельски его всегда в косы заплетали. С тех пор дети у нас со светлым волосом нарождаются – это сполОх архангельский в них светит.

Хороший улов

С севера-то у нас острова большие. К берегу – Колгуев да Вайгач, а чуть подале – Новая Земля да Земля Франца-Иосифа. Острова-то эти в арктической и субарктической зонах обретаются. А на островах тех земля голая каменная, да лед, да медведь белый, да моржи с тюленями.

Холодно там – аж лед не тает. Лед-то не тает, да. А что холодно – так это от работы да одёжи зависит. В справочниках всяких указано, что температура у нас средняя январская от -12º до -20º этого самого Цельсия, но быват и -200º, а то и -300º – тогда уж мАлицю (традиционная одежда северных кочевых племен из меха оленя с капюшоном и пришитыми рукавицами) одевать надо. Низка температура – поможет тёпла шкура.

Поморы-промышленники

Вот поморы в любу погоду вечно на самые северные острова по морю бегали, с моржами да медведями обменом равноценным меняться: мы им кутило (гарпун для охоты на моржей и белух) да пули, они нам жир, шкуру, да клык моржовый – и все довольны. В последне время, правда, у моржей кутил энтих накопилось – ну просто завались, так мы им теперь все больше туристов возим: моржам-то скучно на островах, и медведи им уже надоели – они друг на друга веками любуются. А турист – моржу само развлеченье: он и одет всегда ярко, и руками машет, как кого увидит, и нам заработок. Вот так и живем, с моржами в дружбе, и они вроде у нас на службе. Еще мы с белухами подружились: это не рыба-белуга, а дельфин такой, длинный, белый и добрый.

Белый кит – белуха

Его в северных морях видимо-невидимо, и он кажно лето тышшу годов к нам в гости ходит – к островам Соловецким, что в Белом море. Мы с ними договор имеем – от злых людей их оберегаем, а они нам туристов развлекают, корабли сопровождают, прыжками да нырками зевак ублажают, нам время для рыбалки освобождают. Турист, он как белуху завидит, так цельный день сам не свой на нее глазеет: видать, водну свою прародину вспоминает – белухи-то всем людям, знать, сродники. А мы тем временем рыбу промышляем – селедочка, треска, наважка – к нам-то в сетки сами прыгают. Это они от-того, что любят на сковороде потрещать, на солнышке провялиться, да в кастрюльке побулькать – ушицу приготовить, поморов с жонками да детишшами поморскими накормить. Так и живем – со всем морем дружим, от того не тужим. А моря-то у нас хоть и северны, но зимой-то не мерзнут. Было дело, мерзли поначалу, но первы поморы наши с батюшкой-окияном договорились – он к нам Гольфстрим-то и завернул. Сперва-то потеплело сильно, финики-бананы заморски из земли полезли, да мы народ боле к прохладе привычный – попросили остудить тот Гольфстрим немного. Теперь у нас климат само то – не холодно, не жарко, а порАто (очень) даже комфортно.

А поюжнее-от островов северных сама мАтёра идет – в наш день-то ее материком кличут, в мужском вроде роде. А на самом деле-то она в женском, по-поморски. И земля поморска обширна да равнинна. Уклон по той равнине слабый идет, в сторону морей северных – Белого и Баренцева. Говорят, так в древни времена землю нашу ледник всхолмил, да мы не знам, был ли ледник, не был – то дело не наше. О том пусть ученые спорят – им на то языки и дадены. Холмы-то, правда, есть. Мы-то их горами называм – люди мы равнинные, все, что выше мельницы ветряной, горами зовем. На северо-западе равнины нашей Ветреный пояс стоит, на востоке – Тиман, на самом севере – Канин камень, на юге Коношско-Няндомская возвышенность расположилась, а уж хребет Пай-Хой – тот и вовсе выше самой высокой Джомолунгмы будет. (Ветреный пояс – высоты до 344 метров, Тиман – до 303 метров, Канин камень – до 242 метров, хребет Пай-Хой – до 467 метров, Коношско-Няндомская возвышенность – до 250 метров). Ни один помор в таку верхоту без нужды не полезет, если только к соседу сбегать, байку каку послушать.

Тиманский кряж. «Белый город»

А между горами нашими поморскими много всяких низин расположено. На западе области, например, где водораздельные плато – там, по ученому выражаясь, ближе всего к поверхности подходят палеозойские известняки (осадочная горная порода, состоящая преимущественно из кальцита СаСО 3) и мергеля (от лат. Marga, нем. Mergel – осадочная горная порода, состоящая из кальцита или доломита и глинистых минералов) , карстовые явления широко распространены. Сами низины-то западные у нас толщами морских, озерно-ледниковых и аллювиальных (от лат. alluvio – нанос, намыв) отложений исполнены. А вид земли нашей меняется из века в век. Тут эрозия виновата (это процесс такой разрушения поверхности земной). Ну, сам погляди: ежегодно в река главная – Двина Северная – смывает до 660 килограмм почвы с 1 гектара, а еще морской и озерный прибой, карстовы разны процессы (из-за них целы участки у рек Кулой да Пинега в дурные земли превращаются), болот образование, на озерах да реках льдов деятельность аккумулирующая – в общем, сколько по ученому не говори, а только ученому и понятно будет. Для нас же эрозия та – напасть одна – фарватеры на реках меняет, земли пахотны отгрызает, завсегда с ненужной стороны залезает.