Марина Алиева - Понемногу обо всём

Как-то раз, слушая начальство, бредящее со сна на утреннем совещании, я посмотрел на всё происходящее со стороны и ужаснулся! Почему-то подумал, что Штирлицу, (если, конечно, у них в Рейхе все было так же), не очень-то и сложно было вредить фашистским гадам. Ничего полезного, а тем более разумного, в деятельности нашего отдела не было, и быть не могло. Люди вокруг меня, годами приходили к рабочему месту, как лоси к лесной кормушке. Приходили и кормились, тупо мыча. Жизнь протекала сквозь пальцы, но они, словно бы, не замечали, и оживлялись только при возможности сменить количество или расположение звезд на погонах. Зато, вздумай кто-нибудь спросить «а зачем вы, собственно говоря, нужны?», любой мог убедительно и витиевато доказать, как дважды два, нужность и разумность своей личной жизнедеятельности, не предъявляя при этом никаких её продуктов, даже, пардон, самых не тонущих.

Я, как раз в ту пору, картину нарисовал: висят в пустоте песочные часы, а в них человек, намертво всосанный зыбучей массой, которая наполовину просыпалась…

Тоже в папку спрятал.

Я мало рисовал, пока играл в солдатика. По мнению начальства, художественные навыки годились только для того, чтобы порезать ватман на полуватман, да отобрать на клубную стенгазету снимки «покалорийней». Сначала было смешно, а потом, нет, нет, да и накатывало то самое, неистребимое, от которого выть хотелось.

Уж не знаю, как там у других, а у меня всегда одно и то же – зависнет перед глазами картина, уже сложившаяся и в технике, и в цвете, и всё, больше не отпускает! Это, наверное, как беременность у женщин— пока не родишь, не освободишься…

Чистый лист… Вот абсолютное совершенство! Как я любил, перед началом «освобождения», посидеть и посмотреть на эту белоснежную вселенную. Столько там всего таилось! Целые мгновения какой-то запредельной жизни или просто яркие вспышки впечатлений, одно из которых мне сейчас надо пытаться остановить карандашом.

Однажды, ещё в детстве, придумал себе, что все творческие идеи, гениальные мысли, открытия, мелодии – всё это вызревает где-то на деревьях другого, более высокого, духовного мира, а, созрев, разлетаются по белу свету и оседают в головах и мыслях. Кто-то не замечает, кто-то не понимает, но кто-то, как взрыхленный чернозём, не только принимает и понимает, но и даёт возможность пустить корни, и прорасти… Мама дорогая, как же это мучительно и здорово носить в себе такое зерно! Тебя толкают изнутри всплесками новых и новых идей, и так азартна становится жизнь! Кроме того, ростки иного мира тянут за собой из обыденности, и ты, если ещё и не изгой, то, всё равно, на других уже не похож. И вот тут-то самое время замереть перед чистым листом, чтобы не испугать и не оскорбить торопливостью, мысленно наложить уже готовую, написанную в каких-то высших сферах, картину, и попытаться создать максимально точную копию.

Это, как рано утром, перед сонной рекой. Тихо, возвышенно, покойно. Совершенство! И знаешь, что сначала будет неловко и холодно, но небо ясно, солнце уже взошло, и очень скоро ты уже не плывешь, ты течёшь этой рекой. И уже не стыдно за нарушенный покой, потому что получилось, потому что тебя приняли частицей в это совершенство, и карандаш скользит по листу, как на спиритическом сеансе…

Я никогда ни о чём не сожалел, складывая свои картины в папку. Истинно моим был процесс, а результат, даже самый удачный, как-то сразу отдалялся, и, через пару лет, самому было странно: неужели это я нарисовал?!

Хуже всего, когда хорошая идея, понятая и выношенная, прогорала во мне, не найдя выхода. Всё заботы, заботы, обыденные тучи на небе, где всё было так ясно. И стыдно уже не за свои тяжеловесные попытки пришпилить к листу радугу, а за то, что даже не пытался.

Сослуживцы слегка презирали меня. Бессмысленное хобби рисовать в папку. Только тот, кто удачлив, может позволить себе быть не таким, как все, а я… Карьеру особенно делать не стремился, плыл по течению, слегка барахтаясь. В большие художники тоже не рвался – хватало ума понять, что не пробьюсь. И вряд ли это было от великой скромности, скорее, от тухлого высокомерия. А тухлого, потому что все прогоревшие идеи опали гнилыми лепестками не куда-то, а в меня же! И ощущение причастности к иным мирам, которое дарили свежие ростки, трансформировалось в пошлое желание самоутвердиться на пустом месте. Дескать, «И я бы смог… Просто времени не было. Просто помешали. Да просто не захотел! Нет, мне просто стало неинтересно…». Вариантов масса. Как говорится, кто не может, ищет средства; кто не хочет – сами знаете… Но так хотелось быть Мастером, так хотелось добиться Совершенства! Ведь я его чувствовал, видел, пытался…

Стоп! Что это?! Шаги за спиной? Кого чёрт носит в такое время? Господи, шёл себе, шел, почти расслабился и, вот, нате… А неприятно-то как! И оглядываться стыдно…

Вроде, быстрее пошёл? Ну да! Или это я припустил? Господи, никогда не думал, что я ещё и трус! Вот сейчас и будет конец всем депрессиям. Прощай, дорогая… В каком же кармане у меня ключи? Чёрт, сигареты… Надо будет остановиться, как будто закуриваю, и пропустить вперед… Ага, вот и ключи! Так, всю связку в кулак, а этот, самый длинный, между средним и безымянным… Зажигалку, на всякий случай, в другую руку. Ну, кто там? Подходи!

Оп-па, а никого и нет! Куда ж он делся? Может, к тому дому свернул? Ну, точно, вон и дверь подъездная хлопнула. А я-то, дурак, обосрался, аж в копчике всё свело. Вот стыдуха! Уже чуть ли не с жизнью попрощался. Хотя, нет.., про жизнь даже не вспомнил. С депрессией прощался… Ничего роднее не нашел.

Что-то как-то глупо стал себя ощущать. Может и она, депрессия моя, струхнула и сбежала? Пожалуй, это дело стоит перекурить. Подожду, успокоюсь. Не хочу, чтобы все кризисы и душевные метания неожиданно вернулись ко мне домой, в тёплую постельку…

Вот так гуляешь себе, философствуешь, а потом бац, шаги за спиной, и вся философия под хвост, который хочется поджать и драпать без оглядки. А самое главное, никто в такой момент ничего хорошего не думает – только про маньяков и убийц… А если бы за тем, другим, тоже кто-нибудь шел? Или я сам, вот так же, за кем-нибудь? Как пить дать, напугал бы. Выходит, тот, кто сзади, тот и пугает. Последний – самый страшный

А что если, мерилом неудачливости следует считать количество спин перед тобой, или просто их наличие? Смешно. Тогда, по логике, мерило удачливости – топот ног за спиной? Вот, молодец, додумался! Сам только что чуть в штаны не наложил – вот хороша была бы удача…

И всё-таки, что-то в этом есть, если смотреть на вещи шире. Раз за тобой идут, значит, впереди стоящее… Но тогда получается, что все мы живем в какой-то гигантской очереди-толпе. И, как в советские времена, что уж там дают неважно, главное достояться и, чтобы хватило. Но у всех впереди только спины, спины, спины…