Марина Алиева - Мистер Игрек Рок

– Это моё давнее увлечение, – перехватил его взгляд Луисс. – Люблю мастерить корабли в свободное время… Приятно, знаете ли, и мозг занят, и руки.

Он полез в конторку за ручкой, а мистер Рок невольно осмотрелся.

– Нет, нет, – снова догадался о причине осмотра Луисс, – здесь я свои поделки не держу. Один только оставил, но он у нас с Ленеоппой в комнате. Остальные дарю всем, кто пожелает. Этот, если хотите, сделаю для вас.

– Я могу купить! – сказал мистер Рок.

И тут же прикусил язык: ведь дал же себе слово без нужды деньгами не сорить!

Но Луисс, не глядя на него, покачал головой.

– Я свои корабли не продаю, мистер Рок…

И, сделав приглашающий жест, склонился над картой.

– Вот, смотрите, от нашего отеля по этой улочке можно выйти к дому Мебиса самой короткой дорогой. Но, коль уж вы хотите ещё и посмотреть что-нибудь, то лучше всего вам идти вот так.., – он прочертил ручкой линию, которая петлёй обогнула площадь с домом господина Тиффо, захватив при этом почти все магазины и достопримечательности, которые предлагала карта, кроме колодца, как ни странно. Но, мистер Рок подумал, возможно, эта городская постройка была столь обязательна для посещения, что превратилась в некое то, что память туманно обозначила: «по умолчанию»

– А церковь? – спросил он, заметив, что нарисованная линия, не то, что не обогнула, но будто бы старательно отдалилась от домика с крестом.

– Она сразу за углом нашего квартала, – сухо ответил Луисс, закрывая ручку. – Хотелось бы сказать, что туда лучше не ходить, но, если хотите… Здание старое и красивое, однако не могу обещать, что там вам будут рады. Падре Сала не самый приветливый человек. По мне, так нет ничего приятнее, чем сразу пойти в бар «Людские страсти» – я его пометил вот этим кружком – там господин Деказорье окажет вам такой приём, какой вы не забудете, даже если доведётся когда-нибудь снова потерять память!

Луисс добродушно рассмеялся, а мистер Рок забрал карту.

На экране телевизора под весёлую музыку бодро прыгала какая-то девочка с коробкой леденцов. Мама и папа, со сладкими улыбками, тянули руки к этой коробке, но оттуда выскакивал красный леденец со щитом и копьём, отгонял их, а потом тыкал копьём в надпись «Только для детей». Мама и папа фальшиво кручинились, но им в руки тут же падала совсем уж огромная коробка, из которой вылезал леденец жёлтый и фломастером, (нелогично фиолетовым), писал на коробке: «Для родителей». Мама с папой умильно переглядывались, как вчерашние девицы в магазине господина Струкропа, брали коробку за бока, рядом к ним пристраивалась с красным леденцом и своей коробкой девочка, и все вместе начинали что-то петь под весёлую музыку, которая, мгновенно намертво застряла в голове мистера Рока.

Он благодарно кивнул Луиссу, насвистывая пошёл к двери, тот кивнул в ответ, подождал, пока гость выйдет, и снова склонился над своим кораблём.

1.

Конечно же мистер Рок сразу пошёл к церкви, рассудив, что для визитов время сейчас неподходящее. Мебис наверняка спит после вчерашнего. (За завтраком его столик был пуст, значит, либо ещё не вставал, либо уже выпровожен ради спокойствия нового постояльца). А в бар лучше всего заглянуть после прогулки, выпить аперитив.

Из денежного портфеля, (который, скрепя сердце и самого себя стыдясь, он засунул поглубже в шкаф), мистер Рок вытащил несколько бумажек разного достоинства и, рассовывая их по карманам, решил присмотреть по дороге магазин, где обязательно нужно купить кошелёк. Снова идти к Струкропу не хотелось. Раз дал себе слово экономить, то так и надо поступить, даже рискуя потерять реноме «человека со вкусом», тем более, что вкус этот целиком принадлежит тому же Струкропу! «Сам решу, какой кошелёк мне нужен!», – сердито подумал мистер Рок, решительно сворачивая на улочку, что вела к церкви.

Вчерашняя собака смирно сидела на противоположной стороне. Накануне она показалась совсем чёрной, но сегодня удалось рассмотреть, что морда у собаки рыжая, бока тёмно-шоколадные, а чёрные только лапы, полоса вдоль спины и хвост. Мистер Рок свистнул ей, но собака не шелохнулась. «Ну и сиди себе», – обиделся мистер Рок.

Он шёл, удивляясь тому, что вчера улочка показалась маленькой и короткой, а сейчас она будто бы вдвое удлинилась и раздалась вширь. Да и приближающаяся церковь превратилась вдруг в настоящий собор с широким готическим порталом. Мистер Рок с интересом осмотрел каменные фигуры над ним, медленно, но верно вытягивая из затонувшей памяти всё, мало-мальски связанное с религией и архитектурой подобных зданий. Вытащилось немного, и оно мало что объясняло. К примеру, было совершенно непонятно, почему фигур было четыре, но располагались они не симметрично, по обе стороны от входа, или, хотя бы, в ряд над ним, а следующим, странным образом: одна, более крупная, справа, а три, помельче, слева. Крупная фигура изображала монаха. Из мелких же одна напоминала горожанина, другая, вроде бы римлянина, а третья явно была рыцарем в доспехах. Все фигуры стояли в героических позах, но охваченные пламенем, и эта символика мистеру Року тоже ничего не сказала, кроме притянутого за уши предположения, что языки огня могут означать пламенную веру. Надписей никаких, если не считать привинченной к старому камню таблички, которая типографским шрифтом сообщала, что каяться следует приходить по четвергам к часу дня.

Мистер Рок потёр переносицу. Даже если сегодня был четверг, то уж никак не час дня, да и каяться ему пока не в чем, кроме ненужной подозрительности и опасений. Правда, никак не удавалось вспомнить, считалось ли это грехом в той прежней жизни, которой он когда-то жил, но, в любом случае, визит в церковь был всего лишь ознакомительным, вне зависимости от душевных тягот, поэтому, с грехами, или без них, он войдёт хотя бы за тем, чтобы засвидетельствовать почтение падре.., как там его? А! Сала!

Мистер Рок потянул за большое медное кольцо на двери.

Из открывшегося сумрака блеснул позолотой орнамент на стенке исповедальни, потом показались пёстрые стёкла витражей. Мистер Рок шагнул внутрь и снова удивился. Здесь не было ожидаемого простора. Довольно скромное помещение подходило, скорее, той церквушке, которая померещилась тут вчера! Неглубокие нефы, довольно приземистый алтарь, витражи красивые, но в короткой памяти мистера Рока, как давний, смутный сон, переливались солнечными бликами виденные когда-то высоченные окна в три и пять арок! Не было и органа – этой вязанки флейт с клапанами, разинутыми, словно рты певчих… И хора для певчих тоже не было, хотя внешний облик собора предполагал совсем иной внутренний масштаб и убранство более богатое.