Стейси Тисдейл - Цветочный супермаркет

– Кристина, – раскрыла объятия мама. – Снова?

Я кивнула, кладя голову на хрупкое плечо. За маминой спиной видна гостиная, где раскрасневшийся папа пытается перетащить диван к другой стене комнаты.

– Перестановка?

– Захотелось что-нибудь поменять. Как добралась?

– Нормально. Билеты на электричку опять подорожали. Привет, пап!

Услышав мой голос, папа отпустил край дивана, разогнулся и повернулся в нашу сторону.

– Привет, Крис! Как дела?

– Нормально. Ну… не считая творческого кризиса.

– Ох уж эти писатели. Ничего, ты справишься.

Я рассмеялась. Папа часто повторял подобные фразочки насчет писателей, в то время как сам был привязан к нескончаемым цифрам.

– Да уж. Вам помочь?

– Нет-нет, – жестом руки показала мама, пропуская меня в небольшой узкий коридорчик. – Ты устала с дороги, тебе надо отдохнуть. А мы и сами справимся.

Сбросив пальто и сумку, я принялась помогать родителям перетащить несчастный диван А если со слона на место телевизора. Мы переставили этажерку с цветами, кофейный столик, многочисленные статуэтки и тарелки из путешествий. Мама с папой постоянно спорили, что куда лучше поставить, пока не вступала я и не соглашалась с одним из родителей. Споры превращали их в маленьких детей, а меня – в родителя.

– Мне кажется, вазу лучше поставить в тот угол.

– Нет, там она будет мешать. Лучше рядом с диваном.

– А если подушка упадет и заденет ее? Нет, лучше в угол.

– Тогда мы можем задать и разбить ее.

– Ты что, собираешься сидеть в углах? Как ее можно задеть там ?

– Согласна, лучше в угол. Возле дивана не будет не видно.

И тогда спор прекращался до нового повода. На самом деле, мама И папа редко спорят друг с другом, но иногда это происходит по всяким мелочам, как и у любой среднестатистической семейной пары. Порой мне начинает казаться, что они азартничают, специально начинают пустые споры, чтобы раззадорить друг друга. Со стороны выглядит даже забавно. В душе родители так и остались детьми, внутри они вечно молоды.

Мы закончили вечером, когда на улицах постепенно загорались фонари. Мама разогрела заранее приготовленную картофельную запеканку, пока я наскоро нарезала овощной салат. Простой ужин с маминой стряпней. Сев за стол, вдруг стало ясно, насколько же сильно я скучаю по ней, ужиная в своем собственном доме.

– Ну, – начал папа, дожевывая кусочек хлеба. – как продвигаются дела с новой книгой?

– Нормально, – слабо улыбаюсь ему в ответ. Не хочется говорить о действительности. Согласно ей, дела идут не так уж и радужно… Но, похоже, все и без этого ясно. Родители научены временем читать своих детей.

– Тебе нужно больше отдыхать. В двадцать пять молодежь то и дело не вылазит из клубов, постоянно на вечеринках, в пабах. Хватай Тейлор, и бегите развлекаться, пока есть время. – Отец замолчал, глядя на меня своими блестящими серыми глазами. Что-то еще вертелось у него на языке. – Но ты у нас не такая, да? Клубы не для тебя.

– Ты с детства была немного другой, – подхватила мама.

– Конечно, вещь никому другому не приходило в голову есть гуашь… Разве что Ван Гогу 1 1 Винсент Ван Гог – нидерландский художник-постимпрессионист, чьи работы оказали вневременное влияние на живопись 20 века. .

Я закатила глаза и забросила в рот маленькую картофелину. Мама рассмеялась.

– Мы с Тейлор бываем в клубах и пабах, когда находим свободное время. Просто с моим графиком оно находится не часто. Обещаю, как только закончу книгу, сразу же устрою себе отпуск.

Они молча кивнули, и на время кухня наполнилась исключительно звоном посуды. Мы энергично жевали, переглядываясь друг с другом и изредка улыбаясь. Между нами словно завязывался мысленный диалог, каждый из участников которого думал, будто понимает других. Тихая семейная атмосфера продержалась таковой недолго.

– Есть кто-нибудь на примете, Крис? – игриво вздернул бровями папа. В последнее время он часто стал задавать такой вопрос, но на деле был очень строг, когда дело касалось парней.

– Не-а. Благородные судари перевелись на Земле, папенька. Мне пока что и одной вполне неплохо. Писатель должен быть свободен.

– Художник, вообще-то. Художник должен быть свободен.

– А кто сказал, что художник – это не писатель? Кстати, мам, дашь потом рецепт запеканки? Очень вкусно!

В воскресное утро мама решила испечь блинчики, игнорируя мои протесты сделать это самой.

– Сиди и жди, – раздраженно рявкнула она после двух моих попыток получить право повара.

Квартира наполнилась нежным тревожащим желудок ароматом. Такой аромат уносит меня в детство, когда ешь еще не успевшие остыть блины, обжигающие рот, вприкуску с большими ложками первичного джема, жидкого шоколада или взбитыми сливками, потому что ты еще и банок и тебя не беспокоит небольшой живот, не подходящий стандартам общества. И вот я выросла, уменьшилось количество поглощаемых блинов, джем обобщение заканчивается так быстро, первоначально беспокоить мелочи, по сути, и не особо важные, чтобы чувствовать себя счастливым. Я перестала ощущать себя маленькой девочкой, но это чувство возвращается каждый раз, когда я оказываюсь здесь, в родительском доме.

Мы разговариваем в полголоса, тихо – папа до сих пор спал, в полной мере пользуясь привилегиями выходного дня.

– Как там дела у Тейлор и Тео?

– Нормально. Разъезжают на своих обожаемых «железных скакунах».

– Он так и не сделал ей предложение?

– Нет. Они не хотят спешить, хотя пять лет уже прошло…

– Всему свое время, – фыркнула мама, переворачивая румяный блин. – Однажды мы побываем на их свадьбе. Кстати, недавно звонила тетя Лу, просила передать тебе привет. Ей очень понравилась твоя последняя книга.

Так говорят абсолютно все родственники. Кроме бабушки Шарлотты. Она всегда оценивает вещи объективно и не боится высказывать мысли, какими бы они не были.

– В следующий раз передай ей тоже привет. И спасибо.

Я болтала свисающей со стула ногой, опершись головой о руку и глядя через окно на кипящую жизнь маленькой Великобритании. С такой высоты все кажется игрушечным, от чего невольно возамняешь себя Господом, наблюдающим за жизнью на земле с небес. Солнце ярко освещает одни и те же прикрытые шляпами макушки, и на секунду начинает казаться, будто бы вчерашний день вновь повторяется. Блестят окна, стеклянные сооружения, повсюду разъезжают красные автобусы, дорогие автомобили, на дверях кафе и магазинов висят таблички «открыто»… Однообразие правило Лондоном этим утром, аналогично вчерашнему и завтрашнему дню. Он словно отчаянно пытался что-то исправить, раз, за разом прокручивая все по одному сценарию. Вряд ли у него получится. Вряд ли заполонившие мощеные улицы шляпы когда-нибудь перестанут слегка подпрыгивать, бороздя тротуары.