Дмитрий Лукин - Из жизни Димы Карандеева

Когда старик был молод, он два года играл в дуэте с великим Александром Кедровым, славившимся обработками русских народных песен и романсов. В то время он и сам сочинял много великолепной музыки, государственное музыкальное издательство печатало ноты, и они расходились большими тиражами по необъятному Союзу. Это Кедров, впервые услышав игру новой звезды, сказал, что перед ним большой талант, и просил его играть больше именно своей музыки, ведь настоящий гитарист должен всегда играть только свой материал.

В двадцать пять он женился на красивой, похожей на цыганку женщине. У них родилась дочь. Жене не нравились громкие звуки гитары, летавшие под сводами квартиры в сталинском доме. Через какое-то время пара рассталась, и музыкант остался один с дочерью. Бывшая супруга любила праздную жизнь, застолья и компании, и ей было не до ребенка.

Он играл и в Кремле, на светских приемах, ездил выступать в страны соцлагеря; побывал и в США, где познакомился с великим Эдвардом Бертоном.

Он сочинил множество гитарных пьес. Его дочь, игравшая на пианино, любила перекладывать произведения отца на близкий ей инструмент. Отцу нравилось, как звонко и по-новому они звучали. Звук фортепиано был прекрасен, и мелодии находили новое воплощение…

Дочь умерла от сердечного приступа в пятьдесят три года, внуков у старика не было. Странно, говорят, что гитаристы чаще всего умирают от болезней сердца, но на этот раз жизнь распорядилась иначе.

Старик на похоронах не плакал, а стоял, немного сутулясь, около могилы, и в голове его звучала музыка.

Теперь он играл на Арбате. Он вставал рано и шел сидеть на маленьком стульчике в рядах арбатских музыкантов. Старик оказался тут, потому что его время прошло, а сам «продавать» свои концерты он так и не научился.

Он было ходил к знакомым некогда музыкантам, пианистам Леснеру и Воронину, которых когда-то привел на сцену, с его помощью они стали настоящими звездами, но Леснер сказал, что в его джазовом трио уже есть гитарист, а Воронин – что теперь играет поп-музыку и старику вряд ли понравится такое играть.

Старик играл на Арбате в дождь и слякоть. Прохожие проходили мимо, кто-то останавливался и кидал деньги в открытый гитарный чехол, что лежал у ног музыканта. Его пытались согнать с места то и дело появляющиеся полицейские. Но он всегда возвращался на свое место.

Когда под вечер он ехал домой на метро, то удивительным и новым для старика стало понимание, что пассажиры отсаживаются от него. Он и сам чувствовал, что от него стало нехорошо пахнуть, но вот отсела одна женщина, вот другая…

В тот день старик почувствовал боль в сердце. Неожиданно позвонил старый знакомый, музыкант из тех нескольких гитарных учеников, что у него были. И вот старик вышел из дома и отправился на концерт, думая, что может статься, это «последний бой» в его жизни. Он шел с гитарным кофром в руках, а мысли его опять вертелись вокруг гитары: «Может, хоть следующие поколения научатся пристраивать свой талант?.. Может, хоть им повезет?.. Эх, как жалко, что я не воспитал достойную смену…»

Он играл долго. Зал рукоплескал ему, как когда-то, он видел много добрых улыбок. Кто-то даже подарил ему цветы.

Когда старик хотел уходить из ДК, он вдруг услышал музыку, заинтересовавшую его. Это были звуки гитары. Старик подошел ближе к сцене и посмотрел на молодого длинноволосого парня, который появился там после него. Тот творил быстрые гитарные арпеджио, играя что-то вроде каприсов Паганини, но было видно, что перед стариком – не только виртуоз, но и настоящий музыкант. В конце выступления молодой гитарист сыграл одну из известных лиричных пьес старика, которая называлась «Струны». Называя так пьесу, старик имел в виду «струны души», своей души.

Старик умер на следующую ночь. Последнее, о чем ему долго вспоминалось, это была его семья: дочь, играющая на фортепиано, и ее смуглая мать. За окном его квартиры дул ветер, шли трамваи, изредка гудели машины, и в этом мире как будто ровным счетом ничего не менялось.

– Ой, я волнуюсь, – он слышал, как она сказала это перед тем, как выйти на сцену. И это было так неожиданно, что он еще мгновение продолжал думать о ее словах, когда ее пальцы уже коснулись клавиш и по зале старинного особняка разлетелись брызги шопеновских арпеджио.

Зал был полон, кто-то снимал происходящее на видео, а она общалась с публикой между песнями и фортепианными пьесами, отвечала на вопросы, которые присылали ей в скомканных записках. Она улыбалась искренней улыбкой, не пытаясь казаться слабее, чем есть, как это часто делала ее знакомая балерина, входя в доверие к зрителям и состоятельным поклонникам.

Потом люди с мест называли свои любимые мелодии, и Ольга тут же обыгрывала их в джазе. Публика реагировала бурно, а в конце одной авторской песни из зала на сцену поднялся неловкий сутулый мужчина в пиджаке и подарил артистке цветы. Принимая их, она улыбнулась, позволила ему чмокнуть себя в щеку, и он, краснея от счастья, удалился на свое место так же нескладно, как пришел.

В завершение концерта зал аплодировал Ольге П. стоя, а она была довольна, и не из тщеславия: она буквально искрилась сознанием того, что принесла счастье стольким людям одновременно, одарила их любовью. Это был принцип ее жизни – любовь. Она говорила об этом в интервью, иногда повторяла в микрофон со сцены, отвечая на вопросы публики, иногда эта тема всплывала во время бесед с музыкантами ее оркестра; бывало, она касалась ее в разговорах с посторонними людьми.

После выступлений Ольга вся светилась, ее близкое окружение не могло налюбоваться на нее, и никто не мог понять, откуда в ней столько энергии, и ей приходилось открывать свой простой секрет: «Даря людям любовь, получаешь ее вдвойне».

В тот вечер в старинном особняке в центре Москвы поклонники задарили ее цветами, и, радостная, она скрылась в гримерке, или в помещении, ее заменяющем, за тяжелой изразцовой дверью.

Он же стоял у входа и курил. Ему было поручено взять интервью у известной певицы и пианистки, и он еще совсем недавно сидел за столиком кафе и составлял вопросы.

Он знал, что, кроме концертов в больших залах, Ольга часто выступает бесплатно для людей, не имеющих возможности заплатить за билет. И люди, к которым она пришла, чтобы петь, не верят, что такая, как она, в конце вечера запросто сядет с ними пить чай. Поездки с концертами для детей-инвалидов буквально на край света, областные общества ветеранов войн – она успевала всюду.

Сергей мял в руке листок с вопросами, иногда клал его в задний карман джинсов, а потом снова доставал на свет. Брать интервью у известных людей ему было не впервой – в «Московской афише» он работал достаточно давно, но волнение все равно не оставляло его. Например, совсем недавно он, ощущая неловкость, выспрашивал у одной известной балерины Д. про тернии на ее пути к славе, и та гордо отвечала ему, что ей было несложно, ведь чем лучше ты танцуешь, тем больше тебе платят.