Юлия Самарова - Сказка для взрослых, или 100-минутный фильм

– Не могу, детка. Они мне дороги оба, я не готов отказаться ни от кого из них.

– Вот и я не готова, – согласилась Верона с тоской в своем снова уже мягком голосе.

– Смею надеяться, детка, что ты не станешь разрушать этот город? Что мы здесь не для того, чтоб убивать этот город, и этот мир, и этих людей?

– А за что ты их так любишь, этих людей? Чем они заслужили твое участие, Берт?

– Ну-у-у… Твои предки любили людей. Со стороны мамы, во всяком случае, – с некой неуверенностью проговорил Берт.

– Ага. И вспомни, что они с ними сделали. Папа всегда говорил: «Люди алчны и продажны, не стоит принимать всерьез их интересы».

– И все же, детка, не стоит спешить. Твой папа никогда не осуществлял поспешных решений. Каждый его проект гениален. Хотя безбожен и жесток.

– О да. Папа – художник, а точнее архитектор, у него все выстроено красиво. Месть – холодна. Все – шоу, до последнего шага. Мне не хватает его хладнокровия. Я страдаю от этого. Впрочем, хватит об этом на сегодня. Я не буду осуществлять глобальных катастроф и поспешных решений. Я хочу тут погулять. Мне скучно, Берт. Я хочу развлечь себя. Если получится. Посмотреть это кино – Москва, и как минимум у меня есть уже первые три серии этого сериала. Вот они сидят на том конце крыши и беззаботно играют в карты. И это очень тревожный знак. Их оригиналы живут в этом доме, с них и начну.

Она встала в полный рост, взмахнула крыльями и улетела, оставив крышу, поделенную в диагональ на две половины.

– Отчего это сегодня такой сильный ветер? – спросила Чиндрагон. – Нас чуть не сдуло с мест.

– Больше чем странно, – согласился Картон. – Тем более что этот ветер продолжался ровно тридцать секунд, не больше. Теперь опять все стихло.

– Да? Да за эти тридцать сек мы чуть с крыши не слетели! – почти плакала Чиндрагон.

– Ну не улетели же, – успокаивали ее остальные.

– Ох, не к добру это все: сначала шаги, крылья хлопали, а теперь еще ветер, днем никакого покоя нет, и теперь еще тут что-то происходит, я чувствую, я слышу, что-то случилось, – хныкала Чиндрагон.

Дрон и Картон в ответ только растерянно пожимали плечами. Решили пойти по домам. Дома ни о чем не думать, чтоб не притягивать плохое. Ибо мысли материальны.

Светало. Над Москвой поднималось солнце. Начинался новый день. Крыша опустела. Последним покинул ее маленький человек с планшетом. Не выпуская его из рук, он исчез в первых лучах солнца.

СЦЕНА ПЯТАЯ

Прое́кция ( лат. projectio – бросание вперед) – психологический процесс, относимый к механизмам психологической защиты , в результате которого человек ошибочно приписывает кому-то или чему-то собственные мысли, чувства, мотивы, черты характера, определенные действия и пр., полагая, что это происходит извне, а не внутри него самого. И кто знает, в какую степень это может зайти? И кто сказал, что проекция не начнет жить своей собственной жизнью?

Так и случилось. В какой-то момент проективный механизм сработал иначе. Люди научились жить иначе. Без эмоций и прочих затрат. Они не напрягаясь обижали, унижали или были просто безразличны друг к другу. Люди утратили чувства. Перестали эмоционально затрачиваться. Научились страховать себя от переживаний, от эмоций, которые приводят к страданиям или могут к ним привести. Они косячили, и им ничего за это не было. И это вошло в привычку. Кто-то больше, кто-то меньше. Какая уже разница? И в связи с этим три весьма забавных маленьких человечка на крыше были не кто иные, как самые настоящие проекции. Как любые проекции, они имели своих оригиналов. Оригиналами являлись на первый взгляд самые обычные люди. Ничем не отличающиеся от всех остальных жителей мегаполиса. И все же это было не так. Само появление проекций уже говорило о том, что произошел сбой в системе и все уже сильно изменилось. Произошел сбой в системе ценностей людей. Их интересов и приоритетов.

Люди научились жить без любви. И это ли не чудо эволюции человеческих страданий?

Зачем тратить свою жизнь и прожигать так расточительно? Отсутствие любви не только сохраняет нервы, оно еще отлично сохраняет твой кошелек. Однажды за три копейки они купили прививку от любви и применили ее. С удалением из жизни любви одиночество и жадность увеличились в геометрической прогрессии. И прививки от них стоили три миллиона. Их к тому же никто не продавал.

Брошенный или отвергнутый парень больше не страдает, у него нет необходимости тратиться на цветы, конфеты, шубы… Он научился без этого обходиться. Он купит себе пиво и интернет. Все остальное в свободном доступе. Или увлечется работой. Или не увлечется. Все остальное можно купить. И можно все что угодно. Или почти все.

Девушкам стало совсем не обязательно пытаться создать отношения на основе любви. Достаточно было руководствоваться финансовыми потребностями. Вдруг ей повезет? Ей с неба свалится все, что может свалиться. Она ведь такая красавица. И этого хватит. А свалиться должно обязательно. Иначе жизнь – говно. И все вокруг просто уроды. Ну, на худой конец можно просто увести стоящего парня. А если нет денег и ты совсем одна, это вообще скучно. Очень даже тоскливо.

Ну, не станем обобщать. Но. Именно по таким темам жили в московской многоэтажке, жили уже давно очень многие и три отдельно взятых человека. И в какой именно момент произошел сбой в системе, сейчас уже не вспомнить. Но именно они, эти трое, накосячили много и сильно, тем самым и создали проекций. Этих милых, веселых человечков, которые каждую ночь тусовались на московской летней крыше, поделенной в диагональ. Они были настолько милыми и трогательными, что наблюдать за ними было просто одно удовольствие, как будто смотришь детские добрые мультики. Даже их хулиганства и некая дерзость виделась как детская и очень искренняя шалость. Они болтались по ночам на этой крыше, играли в карты, веселили друг друга и читали одну-единственную книгу – учебник общей психологии для студентов вуза факультета психологии. Его однажды забыли студенты, которые усиленно готовились к экзамену на этой крыше. Но они не просто были проекциями своих оригиналов – они были их положительными качествами, которым стало тесно. От переизбытка негатива, зла и просто отсутствия добрых эмоций положительное и доброе – все, что осталось в этих людях, – почему-то не умерло, не задохнулось, а просто выскочило из тела и материализовалось в проекцию, живущую рядом, страдающую и переживающую за оригинала, неразрывно связанную с ним, но уже живущую своей жизнью. И это был очень тревожный знак. Люди утратили интерес к жизни и разучились радоваться простым вещам. Появление проекций означало нарушение некоего равновесия, что являлось бомбой замедленного действия. А пока на крыше обычной московской многоэтажки по ночам три милых маленьких человечка играли в карты, под утро хлопали крылья, и с сигаретным дымом тусовался невысокого роста человек с планшетом.