Мария Зенкова - Моё детство. Всем родителям посвящается

Бабушка и её семья жили в трёхкомнатной квартире. А неподалеку от неё, скажем в семи минутах ходьбы, у них была прекрасная дача. Сказочная, дача. На участке был дом, в котором потом какое-то время жил отец и его брат. Была баня, гараж с москвичом, который на Наташиной памяти ни разу не ездил. Домики для кур и кроликов. А ещё бабушка мечтала о козе. На участке росло буквально всё, что могла выносить и родить сибирская земля. А под роскошным кустом сирени был уютный диван со столиком. Там все пили чай. Какую же вкусную малину выращивала бабушка! Замечательная была дача. Наташа мечтала выстроить вокруг себя такую же садово-дачную империю. Когда-нибудь потом.

Бабушкина смерть была первой в Наташиной жизни. Она чувствовала её кожей, понимала головой, и очень долго ощущала сердцем. Бабушка умирала от рака. И взрослые, конечно, это понимали. Ей было почти девять, и она ещё не знала, что значит потерять близкого человека.

Восьмого марта они с сестрой и родителями приехали в гости к родным. Бабушка уже не вставала. Детей попросили посидеть с ней. Они читали стихи, рассказывали о школе и о том, что родители, наконец помирились. Бабушка прощалась с ними. Потом пришла мама. С ней бабушка тоже прощалась.

Её не стало через 20 дней. Это была настоящая взрослая боль в сердце ребёнка. Потом были похороны и бесконечная скорбь взрослых. Слёзы отца и дяди, сильных состоявшихся мужчин. Боль и бесконечная пустота. Когда гроб вынесли из подъезда, взрослые встали вокруг него, чтобы сфотографироваться. Наташу с сестрой тоже поставили рядом с гробом. Брат отца положил на наташино плечо руку и она буквально обожгла ей кожу. В этом прикосновении было столько боли и горечи. В этой теплой руке взрослого мужчины была неподъемная тоска. Так плачет сын о матери. Ей было 55 лет. Наташе казалось, что вместе с бабушкой ушло и её детство.

Через год с небольшим, когда на земле выросла трава и деревья распушили летние ветки. Наташа с родителями и сестрой вновь приехали на дачу. Участок зарос бурьяном, малина выросла, но была червивая. Это было потрясение. Как много, оказывается, значит один человек? Такой сахарный, стройный мир, в который Наташа обожала приезжать в детстве, который казался надежным и незыблемым, рухнул, когда не стало бабушки. Очень важного Наташиного взрослого.

Так странно, но и отец, и его брат, и их сестра, которых помотала по жизни и география и судьба, в итоге поселились неподалеку от бабушкиного дома.

Многообещающее зимнее утро. Москва неспешно просыпается. Собирает на своих ручейках автомобили с ещё сонными водителями. Будоражит тоннели шумными метропоездами. Небо слегка подкрашено голубым, а сегодня чудесно залито розовым. Москва. Разнообразные коробки оживают огненными квадратами. В них только что проснувшиеся тени начинают свой день. Город проснулся.

Наташа очень любит передвигаться по городу автомобилем. Парадокс – но нервное, пробочное, хаотичное московское утро улыбалось ей. Пятьдесят минут, чтобы выключить одно сознание и запустить другое. Пятьдесят минут на то, чтобы достать из недр мысли, отложенные на «потом», и детально обсудить их с самой собой. Принять решения и договориться с собственным ежедневником.

Наташа обожает начало рабочего дня. В гримёрках ещё заспанные ведущие пытаются подружиться со сценарием. И обязательно вставляют пару колкостей в адрес его автора. Гримёры терпеливо рисуют лицо и конструируют причёски. Аккуратно, чтобы не сбить настрой и обязательно угодить этим, как бы небожителям.

В съемочном павильоне начинается привычная суета. Кто-то устраняет последствия вчерашних творческих поисков. В то время как другие передвигают фонари и декорации, создавая нужную картинку для грядущего съемочного дня. Режиссеры и продюсеры, конечно, пьют кофе и немножечко шутят. А Наташа рассказывает мужу о том, с какими словами сегодня их малышка пошла в сад. Так случилось, что совместная работа стала для них привычным делом. Это была уже четвертая компания, которая объединяла их в рабочее время. И познакомились они тоже на съемочной площадке. Наташа была в кадре, муж – выставлял на неё свет. Пигмалеон и Галатея наших дней.

– Друзья, мне совершенно необходимо 6 метром бирюзовой органзы.

– Коль, это для сегодняшней съемки?

– Конечно!

– Так почему только сейчас мы об этом узнаем? Реквизиторы не волшебники.

– Наташа, просто эта идея пришла ко мне сегодня глубокой ночью.

– Да, жаль только что органза не пришла вместе с ней.

– Так как быть? Бирюза – это потрясающий акцент для моей композиции. Вот представь…

– Стоп, стоп, стоп. Значит, прямо сейчас отправляй одного реквизитора в магазин тканей. В час мотор с моделями, успеем. Но больше, ни одного каприза. Общение с музами строго в рабочее время. Все пожелания высказываем в разумной временной плоскости. Understand?

– Наташенька – ты прелесть!

Зазвонил мобильный. Наташа судорожно перекладывала бумаги на столе, искала трубку.

– Нашла. Алло.

– О, Наташ, привет!

Звонил отец.

Как мало нужно детям для счастья. И как сложно взрослым ежедневно, ежеминутно давать это своим малышам. Безоговорочная любовь. О ней грезит каждый ребёнок. Он не должен сомневаться в этой любви ни секунды. Знать, что папа с мамой любят его больше всего в мире. Дети падают на пол магазина, устраивают дикие истерики, капризничают по пустякам и всем этим они лишь хотят как можно громче крикнуть своему взрослому: «Скажи, что безоговорочно любишь меня. Скажи, что я самое главное для тебя. Можешь шепотом, но только скажи».

Многие из нас воспринимают собственных детей, как очередной проект. Который, конечно, обязан стать успешным. Чтобы потом рассказать подружкам и, разумеется, предъявить миру по средствам социальных сетей. Роскошные юбочки, штанишки, ультрамодные и супердорогие игрушки, сладости ведрами – всё это мишура. Дети ждут безоговорочной любви. Нет смысла запихивать полный рот конфет или забивать ящики игрушками в надежде, что больше ничего не попросят. Они гораздо проще и умнее нас. Это мы проходим километры по собственному сознанию, чтобы докопаться до главного. Им хватает секунды, чтобы ощутить дискомфорт и выдать реакцию. Жаль, что они не умеют подсказывать родителям готовые решения. Так было бы гораздо проще всем.

Наташа не слишком часто получала подтверждение безоговорочной любви от своего отца. Чаще она получала опровержения. Но однажды всё в те же семь лет отец, будучи лишенным свободы, передал ей подарок.

Первый раз провожать её в школу приехала любимая бабушка. Она привезла большой носовой платок. А на нём цветными ручками были нарисованы волк и заяц из «Ну, погоди!». Они шли в школу. Ещё на платке было несколько поздравительных слов. Это было очень трогательно. В этом была настоящая безоговорочная отцовская любовь. Наташа хранила подарок. Пока мать со словами «зачем собирать всякую ерунду?» не постирала платок.