Саша Ольгин - Железяка. Поворот судьбы. Книга первая

Стараясь двигаться быстро, но при этом и не спешить, я пристально вглядывался в траву находящуюся поблизости. И только увидев шевеление, вызываемое передвижением ползучих мелких гадов, сразу резко менял направление на противоположное, стараясь уйти от предполагаемой угрозы. К моей неописуемой радости, данная тактика приносила успех, так как скорость передвижения мерзких тварей была значительно меньше моей, даже с учётом быстрого шага, а не бега. Главное было вовремя заметить сливающихся с травой змеек, что мне пока отлично удавалось. Преодолев таким образом большую часть дистанции, между лесом и каменной площадкой, я заметил довольно большую стайку больших бабочек, обладающих неповторимой расцветкой, грациозно кружившихся в воздухе, словно исполняя изумительный танец, под мелодию, создаваемую природой, и известную только им. Не забывая зорко глазеть по сторонам, чтобы избежать встречи с зелёными гадами, я невольно залюбовался этим зрелищем. Как вдруг, словно по команде, эти очаровательные создания облепили меня со всех сторон, и, вгрызаясь в кожу словно вампиры, начали высасывать меня до нитки. Причем что они высасывали, кровь или душу, я так и не понял от дикой боли, пронзившей меня от макушки до пяток. Как итог, очнулся я опять на той же злосчастной площадке, видимо, успев снова умереть. Кипя от ярости, я тут же ринулся вперед, надеясь раздавить или размазать по земле эти пёстрые создания сатаны, но, не пройдя и десяти метров, был снова укушен мелкими исчадиями, в виде знакомых уже ранее ползущих гадов. Что случилось дальше, вы, очевидно, догадываетесь.

Сидя в очередной раз на пресловутых и уже родных для меня камнях, я начал понимать, что злостью и яростью тут ничего не добиться. Нужно быть, как минимум, с холодной и разумной головой, и прежде чем выходить, нужно продумать тактику, исходя из сложившихся обстоятельств. Тем более, что неподготовленные эксперименты, оборачивались, неописуемой по своей чудовищной силе, болью, и с не менее страшным, а возможно и более ужасным, чувством смерти. Впрочем, объяснить, не испытавшему на себе человеку, весь ужас и чудовищность данного чувства не представляется возможным, просто поверьте мне на слово – в жизни нет ничего более мерзкого и зловещего чем смерть. Боль можно перетерпеть или смириться с нею, а со смертью смириться невозможно при всем желании.

Постоянное чувство жажды, за прошедший период принявшее просто маниакальную форму, вынудило меня поменять направление своего продвижения от леса к видневшемуся, чуть вдалеке, водопаду. Приноровившись к ползучим гадам и к бабочкам мутантам, их я просто разгонял, размахивая курткой, я снова и снова пытался добраться до живительной воды. Но другая мелкая живность, обладающая своей неповторимой и кровожадной способностью прекратить жизнь одинокого путника, желающего всего на всего напиться простой воды, мешала достижению этой цели. Приспособившись, в конечном счёте, и к ним, я уже практически добрался до вожделенной влаги, в виде льющегося, на расстоянии в полутора километрах от моей так называемой базы, маленького водопада. И когда из прибрежных кустов выскочило животное, напоминавшее крупного хомячка, и, вцепившись в ноги, начало со скоростью профессиональной бензопилы перегрызать мне конечности, я, собрав все оставшиеся силы, на окровавленных ногах, совершив невероятные кульбиты, всё же смог достичь задуманного. Допрыгнул и ткнулся перекошенным от боли лицом, в прохладный, и самый чудесный на тот момент, напиток во всем мире. Жадно и с упоением принялся поглощать его, не обращая внимания на ноющие обрубки ног и на всевозможных водяных пиявок и рептилий, полностью облепивших то, что было погружено в воду. Я впервые в этом мире испытал чувство победы, и никакая боль не могла его омрачить.

– Ну и что дальше!? – думал я, сидя в центре своей цитадели. За прошедшее довольно продолжительное время, которое я так и не научился здесь определять даже приблизительно, я свободно стал добирался до водопада и до леса, утоляя чувство жажды и голода. В пищу шла агрессивная и зубастая рыба, плавающая в ручье или твари напоминающие кроликов, довольно часто попадающиеся на опушке леса. Я даже приспособил плавательный пузырь и желудок отвратительной твари под тару для запаса воды, которую приносил на площадку, хотя добраться до источника мог минут за пятнадцать при желании. Моя одежда пришла в полную негодность, а организм, наоборот, из захудалого, по этим меркам естественно, превратился в трудно уязвимую машину, со стальными мышцами и отменной реакцией. Даже перепады температуры я воспринимал как должное и обыденное явление, практически без дискомфорта для себя. Желудок научился переваривать сырое мясо уже без всяких протестов и отвращения, как будто я всю жизнь только тем и занимался, что ел сырую пищу. Огонь, к сожалению, я так и не смог добыть. Вроде найденные неподалёку камни при ударе и высекали искры, но местная древесина в упор гореть не хотела, а высушенная трава просто превращалась в мелкую пыль. Ядовитые укусы мелких тварей, конечно в небольших количествах, теперь вызывали только неприятный зуд и небольшую опухоль, в месте укуса, а ведь раньше, встреча только с одной из них, приводила к летальному исходу. Сказать, что всё наладилось, было нельзя, язык просто не поворачивался назвать это серьёзным улучшением моей жизни. Я также постоянно испытывал постоянную жуткую боль, да и умирать приходилось довольно часто, хотя периодичность и снизилась в разы. Почему не сошёл с ума, сам понимаю с трудом, наверное, само понятие, что я живой играло главную роль в этом. В момент прыжка с крыши, слово «жизнь» было возведено в ранг единственного приоритета, даже если она была в страшных мучениях – всё равно это была жизнь. Но и продолжаться так дальше тоже не могло, потому и сидел на площадке с единственной мыслью: «И что дальше? Куда бедному крестьянину податься?». То немногое, что всегда согревало меня, была надежда, что в этом мире я совсем не одинок, и есть где-то уголок с нормальной жизнью, а я просто неудачно попал сюда, вляпавшись в самое отвратительное место в этом мире, кишащее злобными тварями. Ну не может же такой дивный, по красоте природы, с фантастическим буйством изумительных красок и совершенных форм, с разнообразием животных и птиц, хотя мне встречались только агрессивные виды, быть не заселён разумными созданиями. Потому в список своих очередных приоритетов, первым пунктом, я внес разведку местности, с целью найти подобных мне людей. Как сильно, и в который раз, я ошибался, но, увы, подсказать мне об этом было некому, а самому всегда хотелось верить в лучшее.

Ещё раз внимательно обдумав все варианты своих действий, понял, что для начала надо забраться на вершину самой высокой горы, находящейся в пределах моей видимости, а уж затем, оглядев всё как следует, принять направление своих дальнейших поисков. Осуществить задуманное было намного сложнее, чем я думал, так как твари, обитающие в горах, сильно отличались от равнинных собратьев, и пришлось опять искать эффективные способы борьбы с ними. Но потратив на это дело около трёх-четырёх месяцев, и испытав на себе около сотни смертей, я, стоял на вершине самого высокого пика, с гордым видом внимательно осматривая всё в округе. Везде, куда я не смотрел, была та же картина, что открывалась и с моей площадки, ну может, только видно было чуть дальше. Немного расстроившись, решил заночевать на вершине, тем более и идти, по большому счёту, было некуда. Ночью, залюбовавшись переливами, идущими по земле от висевших в небе лун, заметил странную точку на горизонте по направлению пустыни. Что меня заинтересовало, так это цвет. Кофейный с молочным оттенком, он очень напоминающий цвет, стелющегося вдоль каменной площадки тумана, от которого и камни казались такими же. Прикинув расстояние, с учётом высоты, на которой находился, получалось около восьмидесяти километров, и тяжело вздохнув, решил направляться в ту сторону, так как ничего более интересного больше не наблюдалось, не считая, конечно, фантастической красоты этого злобного мира.