Валерий Пикулев - Вода и камень. Историческая повесть

Пойдём дальше.

Второй «сюрприз»(вернее, мистическое совпадение). Он связан с именем города.

Город, наречённый первоначально в честь Святого Апостола Петра (а совсем не по имени его основателя, как ещё кое-кто считает), трижды – и это ли не историческое заблуждение! – отрекался от своего имени, следуя судьбе этого любимого ученика Христа. (Святой Пётр, ведь, тоже трижды, отрекался от своего Учителя… но был, тем не менее, им прощён!)

Первое отречение города от своего имени – от Святого Имени! – произошло в августе 1914 года. Вот корень всех бед (к чему «большевики» никакого отношения не имеют)! Это случилось на волне патриотического подъёма, в связи с началом Первой мировой войны (Второй Отечественной, как её тогда называли): город решили назвать по-русски, в честь его основателя, Петра Великого, – Петроградом.

Второе отречение случилось уже в январе 1924 года. Город стал носить имя Вождя мирового пролетариата, Ленина, – Ленинград. Ну а третье… – во исправление исторических заблуждений, (и дай, Бог, последнее!) – в сентябре 1991 года. И всё воротилось «на круги своя»!

Таким образом, за более чем трёхсотлетнюю историю город «колбасило» с отречениями 77 лет, – три четверти века под чужим именем! – период, за который на его долю выпали грозные и поистине, жестокие испытания и потрясения: ужасы Первой Мировой… падение Монархии… разруха и невзгоды Гражданской… страшная Блокада во время Отечественной! – Не отрекайтесь!

И, наконец, — третий исторический «сюрприз».И самый интересный, пожалуй! Связан же он с назначением Санкт-Петербурга как города, со временем и местом его закладки.

Представьте себе огромную, дикую страну (коей и являлась Россия до Петра), столицу которой государь вдруг надумал перенести на самую окраину, под нос опасного и сильного соседа-врага (которым являлась тогда Швеция), в самый разгар войны с ним и, – держитесь крепче! – на ещё не отбитую у него территорию! Что можно было бы сказать о здравомыслии такого государя? (Напомним, что Северная война шла с февраля 1700-го по сентябрь 1721-го года, а закладка Санкт-Петербурга cсостоялась в мае 1703-го).

А что же представляла собой тогдашняя Швеция, – быть может, слабоватый, никчёмный противник, на которого и внимание-то обращать не стоило? – Отнюдь! Швеция в XVIII веке играла в мире такую же роль, что и Америка в XXI-м, – мощное, наглое государство! И если Россия, изнывая от бремени войны со Швецией, более 20-и лет тянула военную лямку, то Швеция в то же время успешно воевала… с половиной Европы! Иначе, как же объяснить, что шведы оказались под Полтавой, не проходя через российскую территорию? – Они прошли, покоряя государство за государством, по Западной Европе!

Теперь же попробуем разобраться, на чьей территории царь Пётр заложил Санкт-Петербург, – на вражеской или, всё же, на русской.

Бесспорно, – Карельский, Ижорский, Спасский, Ровдужский погосты Водской пятины (вся нынешняя Ленинградская область) издревле входили в состав земель Господина Великого Новгорода и открывали ему путь на Балтику! Копорье (1237 г.), Корела и Тиверск (после 1293 г.), Ровдуж (1480 г.) … – сеть этих новгородских крепостей покрывала всю территорию северо-западных русских земель, обеспечивая их защиту. Однако, с возведением шведской крепости Выборг (1293 г.) начинается экспансия шведов на восток. Более того, по Столбовскому мирному договору от февраля 1617 года, завершившему неудачную для России русско-шведскую войну 1614 – 1617 годов, все земли нынешней Ленинградской области отошли к Швеции, образовав её провинцию – Ингерманландию; а в 1632 году на реке Неве возник и шведский город-крепость Ниеншанц. Таким образом, выход России к Балтийскому морю был наглухо закрыт. И лишь в сентябре 1721 года Ништадтский мир, увенчавший победу России в Северной войне, вернул Империи её исконные земли (в их состав вошёл и Выборг) – территорию, превышающую по площади Бельгию и Голландию, вместе взятые!

Но Санкт-Петербург, тем не менее, был заложен ещё до Ништадтского мирного договора, а значит… на территории, временно оккупированной противником! – вот в чём вся штука! Так, почему же «временно оккупированной»? Этот вопрос, думаю, заслуживает особого внимания.

Забегая вперёд, хочу заметить, что после окончания Северной войны все земли Карельского перешейка (включая Выборг) вошли в состав Российской Империи. Более того, в результате последней в истории русско-шведской (Финдяндской) войны 1808—1809 годов в состав Российской Империи вошла и вся Финляндия (как Великое княжество Финляндское), что было закреплено Фридрихсгамским мирным договором. При этом «административная» граница Финляндии с остальной частью Российской Империи проходила к северо-западу от Выборга, который уже, не входил в состав Финляндского княжества. Однако, российский император Александр I, в чисто административных целях, приписал к Финляндии земли Карельского перешейка, вплоть до Петербурга (1811 г.). И с этих пор внутренняя (административная) граница между Великим княжеством Финляндским и остальной частью Российской Империи проходила по реке Сестре, близ Сестрорецка.

В декабре 1917 года Ленин, «даровав» Финляндии независимость, «забыл» отобрать обратно земли Карельского перешейка, приписанные ей Александром I в административном порядке. В марте 1940 года, в результате завершения войны с Финляндией, Советский Союз устранил историческую несправедливость, вернув России её исконные земли – Карельский перешеек (ну, а в 2014-м, как известно, Россия возвратила и свой Крым!).

Вернёмся, однако, во времена основания Санкт-Петербурга. Спору нет, – желание царя закрепиться на только что отвоёванных у шведов территориях в устье Невы было вполне естественным и разумным. Однако, строить здесь, под носом у шведов, новую столицу… – ну уж нет, только не это! – Опасно! А вот, ежели возвести хорошую, прочную крепость, – это, конечно же… Более того, можно вокруг этой крепостицы создать и милый сердцу закуток, – небольшой такой приморский городок для отдохновения души, – в противовес громадной, замшело-архаичной Москве, с которой у Петра были связаны весьма неприятные воспоминания детства и юности: Софья… стрелецкий бунт… – и в этом, в собственном городке у моря, вдали от столичной суеты, начать строить Российский флот и жить по своúм, по новым правилам! Ну а там, глядишь, и Россия-матушка приучится к ним…

Короче, царь Пётр, – говоря современным языком, – задумал построить некий «технопарк» и с его помощью развернуть дикую «Расею» лицом к Европе, дать ей взглянуть на Запад через только что прорубленное оконце! Никакой новой столицы и в мыслях не было, – Москвы достаточно! Пётр Великий создавал новый город, – свой, родной! – и для себя. Строил как потешную игрушку!