Рарог Кривич - Дом Огненного Меча. Битва наследников

– Твое Сиятельство, – неуверенно пролепетал вестник, подойдя поближе к ложу старика, но при этом оставаясь все же на достаточном расстоянии от него.

Царь с усилием приоткрыл глаза: его потревожили, но на его испещренном морщинами лице не было ни единого признака раздражения – он всем своим видом излучал справедливую доброту, хотя взгляд его в тот час и был тяжелым:

– Я слушаю тебя, – спокойно произнес он, – молви.

– У меня нехорошие известия, Великий Кохане… – высокий худощавый человек в отдающем свежестью улицы кожухе замялся, теребя в руках меховую шапку, внезапно в его правой руке появился сверток, который, по-видимому, находился до этого в ней, – Прибыл гонец из Турана, – вестник протянул послание правителю, – он передал это письмо от твоего среднего сына… и, – тут доносчик опять скукожился, – и еще посылку…

Услышав о посылке, правитель насупил брови – этим жестом он был удивлен даже больше, чем письмом от, казалось бы, забывшего о нем сына. Седовласый царь аккуратно приподнялся в постели и, прищурившись, начал читать послание, жадным взглядом впиваясь в каждую его строчку. Чем ниже опускался его взор, тем озабоченнее и взволнованнее становилось выражение его лица. «Они не могли этого сделать…» – пролепетал еле слышно старик и поднял глаза на ожидающего у ложа человека. Тот заметив, что царь закончил чтение, поспешил молвить слово:

– Прикажешь внести посылку в покои? – дрожащим голосом вопросил он и уставился взглядом полным ужаса на старца – тот лишь одобрительно кивнул тяжелой главой.

Вестник два раза прихлопнул в ладоши и окликнул ожидавших за дверьми слуг, те же в свою очередь не замедлили внести в покои резьбленый сундук, украшенный дорогими самоцветами. Слуги поставили его подле ног вестника и поспешили отойти назад к двери. Правитель жестом приказал снять крышку, и его собеседник тотчас же повиновался: взору обоих предстал лик зрелого мужа, чьи золотые длинные, до плеч волосы теперь были беспорядочно разлохмачены и слиплись из-за крови, которой было изамзано все его лицо; на его такой же соломенной, как и волосы, короткой бороде застыла запекшаяся бордовая кровь; взгляд его озерных глаз устремлялся куда-то вдаль… Лицо царя не выдало никаких внутренних переживаний при виде отрубленной головы его младшего сына, но глубоко в душе он с прискорбием осознавал, что все, за что он боролся, оказалось тщетным, и что его враг все-таки оказался куда-более могущественным чем он сам, ежели ему оказалось под силу ввести во искушение двух старших сыновей Великого Кохана и заставить их убить своего младшего брата – это значило лишь, что семя раздора было посеяно между братскими родами и в скором времени оно уже должно было быть взращенным и дать свои первые плоды.

Старик повернул свою седовласую главу в сторону приоткрытого окна:

– Великая Ночь уже близко… – задумчиво произнес он и его темно-зеленые глаза начали постепенно меркнуть…

Поигрывающее своими лучами в чистом небе солнце припекало как никогда, чему были особенно рады всевозможные диковинные птицы, резвящиеся над просторами полноводной быстрой реки. Эта река, имевшая загадочный желтоватый оттенок, будто отражала в себе златистое солнце, стремящееся к горну, откуда каждое утро восходило солнце, ее потоки виляли среди горных долин сих просторов. Горы здесь встречались совершенно разные: были и незначительные холмики, взобравшись на которые, можно было бы без труда разглядеть все окрестности и наблюдать извилистый путь великой реки, а были и такие возвышенности, которые своими ледяными пиками доставали чуть ли не до небес и самого солнца, на котором по преданиям местных жителей обитали их древние Боги и предки, а также один из самых великих правителей сих земель – златоликий Сиан из расы ариантов, положивший начало правящему роду наместников Сиа. По преданиям местных жителей именно он пришел в сии земли с севера, к берегам Златой реки, и собрал воедино все разрозненные дикие племена народа с бронзового цвета кожей, имя которым ринцы. Он принес им мир и культуру, благодаря которым им открылся путь к душе. Много воды утекло с тех времен из великой реки, но к ней из года в год стало прибывать все больше и больше людей, жаждущих и ищущих лучшей и справедливой жизни, которая, как они все те странники были наслышаны, и была обещана всем страждущим на берегах той реки. Со временем и речку ту прозвали Злата, ибо как отражала она великое небесное светило, так и хранила память о тех древних временах, когда пришел к ним вестник с севера. Задолго до него же еще являлся ринцам и первый посланник Солнца, имя которому было Имир. Он считался отцом златоликого Сиана, и явился он в те времена, когда после великой Битвы Арты во всех землях наступила разруха. Имир был первым человеком, которому удалось благополучно вознестись к Престолу Богов и вернуться обратно на землю. С Солнца он принес с собой Золотые Коны, которые были записаны им на каменных скрижалях, тогда же обрел он и вечную молодость. Местные люди верили, что эти легендарные скрижали с тех пор находились на вершине одной из тех высоких гор, через долины которых и протекает сия великая река. К сожалению, история Имира закончилась довольно печально, ибо, возгордившись своим величием, он ступил на темную сторону и был низвергнут своим же братом Кайсаком, который отрубил ему голову и забрал с собой в западные Касские земли. Сущность же Имира разделилась на две равные части: светлая его сторона устремилась к Солнцу, темное же его начало ушло во Тьму. Но на земле Имир оставил своих кровных потомков – златоликого Сиана и великий род Сиа, который и продолжил управлять Ринией…

– …Твой отец, принял сию обязанность от своих предков, и ты, юный Таргитай, подобно своему отцу наследуешь сей титул – Наместника Ринии и будешь праведно служить своим Богам, – мощный седобородый старец в длинном сером одеянии из грубой ткани, украшенной серебряными нитями, улыбнулся и потрепал за русые волосы совсем еще маленького юнца, которому от роду было лет двенадцать.

– А мы, а мы, Ульгень? – встрепенулись вдруг сидящие напротив двое других ребятишек на вид помладше первого.

– А вы, близнецы, станете могучими воинами и верными помощниками вашего старшего брата, – похлопал по плечам старик и их.

Сидевшая между близнецами их мать обняла обоих и прижала к своей груди.

– А почему отец не с нами? – вопросил вдруг один из них.

– Он должен скакать впереди свиты, ведь он – наместник, – ответила молодая женщина, старик заметил как в ее изумрудно-зеленых глазах, сливающихся с шелковым платьем на ней, блеснула искра – она должна была поддерживать обережный круг вокруг своего мужа, ибо он как наместник каждый день подвергал себя опасности, вступая в очень близкие и доверительные отношения с местными людьми, которые у Миры никогда не вызывали доверия с тех самых пор, как она приехала в эти земли следом за своим возлюбленным. Свита, состоявшая из украшенной ярко-красными шелками кареты с царской семьей, менее богатой кареты, в которой находились важные державные советники наместника, и нескольких десятков всадников, медленно двигалась вдоль вытоптанной конями и повозками дороги по правому берегу Златой реки. С запада приближалась огромная черная туча, несущая в себе небесные воды, которыми собиралась умыть и освежить живые ярко-зеленые леса этой долины…