Рарог Кривич - Дом Огненного Меча. Битва наследников

– Обещаю тебе, что как только закончу со своим заданием, то сразу же вернусь к тебе и мы заживем вместе долго и счастливо, растя наших златовласых детишек, – вновь склонился над женой Рус. – Ты же знаешь, что значит обещание воина – я его обязательно сдержу.

– Я буду ждать тебя… – вдруг крепко обвила шею богатыря своими лебедиными руками Лана и подарила ему долгий сладкий поцелуй.

– Вот возьми это, – сорвал со своей шеи Рус медальон, раздобытый им еще в одном из своих первых странствий по Семиводью, и протянул девушке, – это мой оберег. Видишь, алый самоцвет, а над ним с распростертыми крыльями – сколот, – провел пальцем по изображению четырехпалой птицы над ярко сверкающим рубином воин, – Он будет хранить тебя и наше чадо, пока меня не будет рядом, – зажав медальон в пальцах девушки, Рус склонил свою голову и приложил руку к обнаженному чреву дочери Царя Барны.

Касгард был заложен еще самим Кайсаком, средним братом Ярена и Имира, в предгорьях Касских вершин. Тогда, после Битвы Арты, четверо оставшихся наследников правящего рода Яровиндлов, братья Ярен, Кайсак, Кресень и Имир разделили между собой земли Великой Арты и правили всей Конфедерацией одновременно. Старший брат Ярен взял себе Чюдрок, где находилась старая столица Арты – Севергард. Второй брат Кайсак контролировал северозападные земли Арты, в которые входила Барна, север и юг Касских гор, ставшие после распада Арты отдельными Касским и Вандским Царствами, а так же бескрайние просторы на северозападе Аркхорна, где расселялись рода бернов вышедшие из Барны вплоть до границ Мории по проливу Танапр. Третий брат Кресень выбрал себе скромное звание Наместника южной Акалиании, а самый младший, Имир, заложил Кологард и взял себе в правление Семиводье, Ринию и все южные земли. После же смерти всех старших братьев он единолично управлял всеми землями Арты, пока не был свергнут Зохаком.

В жизни Касгард оказался совсем не таким, каким его себе представлял Рус. Сей город не задумывался, конечно, как некая великая столица и те, кто внесли свои силы к его возведению, не преследовали цели сделать нечто вычурное и грандиозное. Потому к небольшому разочарованию богатыря столица Одина оказалась совершенно ничем не отличающейся от городов, которые можно было встретить по всему Семиводью: те же деревянные стены из частокола, срубные дома, которые все же в отличие от строений в том же Кологарде не были украшены всевозможной гипюровой резьбой и пестрыми узорами. Да и в целом столица Касского Царства отличалась даже от бернской тем, что последняя хоть отчасти сохранила древнюю культуру создания из простых жилых домов некоего произведения искусства. В землях же Одина царствовал лишь крайний сухой прагматизм и все излишнее было неприемлемо для касов, так жители этого царства именовали себя. Что же удивило Руса, так это сам дом Одина, который без преувеличения можно было смело назвать дворцом: правитель отстроил себе пятиэтажный терем из отборной сосны, да при чем такой широкой, что ее, скорее всего, доставляли в свое время из северных земель. Как объяснил Славен, этот огромный терем Один отводил не только под свое жилище, ибо он скромно занимал лишь последний пятый этаж, самый меньший из всех, но и для всех державных служащих: там обитали и все его советники, бояре двора, даже личная дружина царя размещалась в одном из крыльев дома на первом этаже. Также во дворце находились и все необходимые помещения для ведения державных дел: так Один назначал отдельные комнаты для проведения державных советов, городских вече, стратегических размышлений, даже отдельно находились тронный зал, в самой середине дома на первом этаже, и зал для пиров. Примечательно было и то, что первый зал был гораздо просторнее второго, что сразу бросилось Русу в глаза, как только стражи с каменными лицами распахнули перед ним и Славеном главные врата терема.

Сам Один восседал на своем дубовом троне, который в отличие от иных вещей был украшен некими искусно вырезанными символами, подчеркивавшими, вероятнее всего, титул и высокое положение правителя. Он же с самого первого взгляда показался Русу чересчур серьезным и строгим: старческие морщины покрывали все его лицо, давая понять, что этот человек правил уже не одно десятилетие в своем царстве; его непомерно длинные седые космы касались самого пола, пока Один сидел, а густая борода была заплетена в сотни мелких косичек. При виде гостей, царь не проявил ни малейшей эмоции – его лицо оставалось по прежнему таким же каменным, как и у его стражей. Однако, было заметно, что гостей он все же ожидал, ибо уж слишком важно и неправдоподобно он возвышался на своем троне, как это делают правители обычно лишь когда должны встречать кого-то. Рус не замедлил тут же подойти к престолу и упал на одно колено, склонив главу:

– Здравия, твое сиятельство! Я прибыл по приказу внука твоего брата и Царя Семиводья Сама, да продлятся дни его. Цель у меня одна: я здесь, дабы заключить союз с тобой, и я дал обет своему царю служить тебе и помогать в охране рубежей твоего царства.

– Здравия и тебе, витязь! – громогласным, далеко не старческим голосом отвечал Один. – Наслышан о твоей победе над бернами, – по всему было видно, что он пребывал в прекрасном расположении духа, однако, по-прежнему оставался серьезным. Он медленно встал, поправил свой камзол и протянул руку гостю. – Рад приветствовать вас, – бросил он взгляд и на стоящего позади Славена, – в Касском Царстве!

Оседень, которого отныне его верные соратники с подачи алатынских господ стали величать Арием, все же принял окончательное решение продолжить свой поход и смирился с тем, что возвращение в жречество ему необходимо было отложить на еще больший, неопределенный срок. Задерживаться в Алтынгарде он долго не стал и уже совсем скоро после взятия города вновь собрал все свое разгулявшееся и расслабившееся войско, направив его далеко на юг. Так шли они, освобождая город за городом от владычества Зохака, который все еще почему-то не начинал шевелиться и беспокоиться, никак себя не проявляя. Через год воинство Ария Оседня вышло к Комоканскому морю и начало продвигаться вдоль его берегов на запад, где, обогнув множество небольших заливов, которыми была испещрена вся береговая линия, подошло к землям, располагавшимся в дельте одной из самых великих рек тех мест – Кураксы, имя которой было дано пришедшими сюда после Битвы Арты акалианцами, жителями далекой юго-западной Акалиании. В той войне представители этой человеческой расы с бронзовым цветом кожи воевали на стороне рода Курасов, которые сами были наполовину акалианцами, а на другую половину – одной из веток правящего рода Яровиндлов. Одной из причин той древней войны и было то кровосмешение, которое допустил Курас – родной дядя Ярена, Кайсака, Кресеня и Имира. Курас, будучи Наместником утопающей в зеленых лесах восточной Акалиании, взял себе в жены местную девушку. И дети его родились уже наполовину инородцами, но претендовали на престол Арты на равне с остальными наследниками рода Яровиндлов. Тогда-то Ярен, будучи старшим из наследников, и собрал всех своих младших братьев на вече, на котором они и постановили изгнать Курасов, детей Кураса, из правящего рода. Однако те просто так сдаваться не захотели, и тогда и развязалась та великая война, окрещенная Битвой Арты. Согласно сказаниям, Яровиндлов тогда поддержали многие чистокровные народы Мероура. Первыми были кемианцы (или такем-ырки), племя древней расы кхортов имевшее кожу от черного до бронзового цвета и ярко-желтые глаза. Их родиной был остров Кемия в Комоканском море, но проживали они и на юге Аркхорна – в землях будущей Семерии и на Мадайском полуострове. Давным давно, в Эпоху Ветров, когда Мероур погрузился во власть бесконечных бурь, ураганов и смерчей, некоторые племена кхортов, называемые рин-ырки и кали-ырки (известные как низкорослые, коренастые ринцы и высокие, крепкие акалианцы), что обитали в южных и юго-восточных землях Аркхорна, в джунглях Акалиании и горах Ринии, изменились – под влиянием неких темных сил они стали терять свое человеческое начало, высокие души начали покидать их тела и потому очи их из ярко-золотистых и ярко-желтых стали угасать и превращаться в бездонно черные и пустые. Они то и встали на сторону Курасов, а сохранившие свое истинное начало желтоглазые кхорты из Кемии сражались в той битве плечом к плечу вмете с ариантами. Также Ярену и его братьям помогали не только людские народы, но и кудесники ясны, вечномолодые долгожители живущие обособленно на Асилиуме, своем скалистом острове далеко на севере, являвшиеся детьми Духов-Сваоров. После того, как опустошенные в результате Битвы Арты южные земели покинули племена кемианцев и арианты, бронзовокожие акалианцы хлынули туда со своего полуострова, Акалиании. Долгое время они сами проживали в этих южных землях, пока сюда же не вернулись рода ариантов. Обосновавшись здесь, они подчинили себе акалианцев, живущих стаями, подобно волкам, и отвели им самое низшее место в их обществе, как этому и полагалось быть всегда. Единственные более-менее плодородные территории юга в дельте реки Кураксы были названы пришедшими сюда ариантами Уречьем. Так продолжалось, пока последний правитель Арты Имир не был свергнут с престола юным и амбициозным Зохаком из племени акалианцев. Под его властвованием порядки в этих землях переменились. Теперь же когда в эти земли явился семиводский кам и освободил местных ариантов, то все они склонились перед ним…