Рарог Кривич - Дом Огненного Меча. Битва наследников

Вот так и в тот осенний вечер на главной площади у колокольни Кологарда собралось очередное вседержавное вече, и оттого там присутствовало так много народу, что собрались и мужи из других волостей. Особенно важным было поднятие вопроса безопасности границ страны, которые за последнее время довольно часто нарушались войсками южного правителя. Вече уже было в самом разгаре и Сам с одобрения копы уже вынес немало мудрых решений касательно дальнейшего державного курса и планирования по таким вопросам, как: благосостояние народа, что касалось накопление добра и распределение его в городских и родовых общинах волостей; опять-таки безопасность для тех весей и волостей, что находились на рубежах с южными землями; построение новых храмов и основание новых поселений в степных местностях страны и другие насущные дела. Где-то в середине второй части вече, которая уже проводилась под покровами темноты, когда лишь костер в центре площади освещал лица копных мужей, очередь молвить свое слово наконец дошла до взволнованного мужчины средних лет в украшенном золотыми нитями коричневом кафтане:

– Уважаемые копные мужи, роданы, – начал он, выйдя на центр, – Твое Сиятельство, царю! – повернулся он и к Саму. – Здравия вам всем! – обвел он рукой присутствующих на вече. – Я прибыл из небольшого городка, расположенного на берегах Касского моря. Я являюсь представителем одного из мощных родов тех земель и прискакал я в стольный град, в такую даль для того, чтобы сообщить о бесчинстве и беззаконии, которые происходят в нашем городке и распространяются по округе.

– Что ж, поведай, родан, нам о несчастье, постигнувшем твою весь, – кивнул белобрысой головой Сам, который теперь с отпущенной белесой щетиной и собранными в хвост длинными кучерявыми волосами стал более походить на опытного, мудрого правителя и могучего богатыря, коим он и являлся.

– Давеча, несколько недель назад, в наше местечко прибыли заморские купцы. Ладьи их были выполнены весьма добротно, и на первый взгляд мы и не могли подумать ничего дурного о наших гостях. Конечно, явились они слишком спонтанно и неожиданно для нас, но вскоре показали себя с самой лучшей из своих сторон, и мы согласились приютить сих людей. К тому же они привезли с собой с полуденных берегов Касского моря диковинные товары на обмен. Так торговались они с нами три дня на ярмарке, которую князь нашей волости не преминул устроить по данному поводу. В третью ночь же проснулись мы от переполоха великого – гости наши похватали свое оружие, неведомо откуда взявшееся у них, и захватили князя с его семьей в его же доме, что на холме возвышается над городом. И вот уже третья неделя идет, как они грабят наш город и всю волость. Оказались те заморские купцы, как мы осознали потом, разбойниками, прибывшими из южных земель. Посему просим мы всей волостью помощи твоей, царю, ибо не ведаем даже того жив ли наш князь иль уже казнили его захватчики, – завершив доклад, человек упал на колени подле Сама и ударил челом оземь.

– Поднимись! – строго ответил правитель и встал, выпрямившись во весь свой немалый богатырский рост. – Я тотчас же отдам приказ и отправлю часть своего войска с тобою в обратный путь, человече, и выедете вы завтра на рассвете! – громко объявил царь, потом подошел к послу от волости и уже обычным голосом спросил. – Были ли те пришельцы инородцами или нашего рода-племени?

– Глаза их были черны, а кожа смугла, но Золотой речью владели они неплохо, – взволнованно протараторил посланник. Лицо царя на мгновение приняло задумчивое выражение, и он продолжил:

– Что же, сие уже есть нарушение нашей державной границы! Давно уже никто не решался нарушить целостность порубежных земель Семиводья, следует преподать преступникам урок! – глас Сама звучал величественно, как того и подобало настоящему царю.

Внезапно, стоявший все это время за пределами последнего круга роданов и наблюдавший за происходившим статный златовласый юнец начал бесцеремонно расталкивать всех локтями дабы пробраться к центру площади, где стоял его дед. Сам сразу же узнал в этом амбициозном и упрямом парне своего внука, который будучи еще довольно юным не имел права присутствовать и гласить на собраниях копы. Русу только недавно стукнул шестнадцатый год, но он уже проявлял недюжинную сноровку в военном искусстве и намного опережал всех своих сверстников. Своим могучим телом он уже походил на былинных богатырей и героев, но его еще гладкий подбородок и по-детски синие глубокие глаза выдавали его истинный возраст. Рус, будучи царского рода, всегда рос с осознанием того, что ему должно быть дозволено немного больше, чем остальным его одногодкам, которые обучались вместе с ним военному делу. Еще с восьми лет он начал твердо держать меч в руках и уверенно сидеть в седле, но чем старше он становился, тем больше росла его сила и к четырнадцати годам уже ни одна лошадь и ни один конь не могли удержать на себе веса юноши. Именно благодаря своей такой необычной силе он и ощущал свое превосходство над другими своими сверстниками и считал это наследием, которое досталось ему от великого царского рода, к которому он принадлежал. Хотя в сих землях уже несколько сотен лет не рождались такие поистине могучие богатыри. И мощь Руса заключалась даже не в объемах его мышц, которые хоть и были в форме, но не придавали ему вида огромного неповоротливого медведя – все пропорции сочетались в юноше идеально. Сила его крылась еще, видимо, и в необычайно крепком духе его, который и подпитывал парня. Все это Рус унаследовал от своего отца – Зоряна, а от матери же ему достались, как юноше бывало рассказывал дед, необычайно красивые синие очи с длинными ресницами и золотистые волнистые волосы. Сам же Рус свою маму уже и не помнил, ибо потерял ее еще в детстве – она погибла во время прогулки со своими детьми, когда на них напал дикий зверь. Весь удар на себя приняла самоотверженная мать, успев лишь крикнуть Славену, чтобы он хватал своего младшего брата и бежал. Царь Сам, потом, конечно, поехал в горы и разобрался со зверем, подобных которому в этих местах не видывали уже много лет доселе. Так Рус воспитывался лишь своим дедом Самом и братом Славеном. Сестру же Ильмеру он тоже уже практически и позабыл, ибо, как только ей исполнилось двенадцать лет, Сам решил отправить ее обучаться женскому знахарству к жрицам Озерной долины, что в просторных степях Семиводья. Так Рус не по дням, а по часам вырос велимогучим богатырем, подобно своим предкам. Женского же воспитания у него и вовсе не было, от чего, возможно, он и стал таким грубым и упрямым юношей, который не церемонился ни с кем и был слегка горделив, но эту его гордыню мог усмирить лишь Славен, который сумел привить богатырю с детства чувство совести, которое и не позволяло Русу стать заносчивым и самодовольным воином, который мог в одиночку разбросать уже в свои шестнадцать небольшое сторожевое войско, что он и намеревался сделать. И об этом своем намерении он и хотел сообщить деду на вече, нагло расталкивая собравшихся копных мужей, дабы пробраться к середине.