Рарог Кривич - Дом Огненного Меча. Битва наследников

Наконец поравнявшись с возлюбленной, Таргитай заключил ее в крепкие объятия закружил в воздухе – яркий девичий смех раскатился по округе, но никто из присутствующих на праздновании не обратил на них внимания, ибо каждый был занят прояснением своих любовных отношений. Когда же все разбились по парам, главный жрец праздника попросил всех выстроиться в очередь у входа в колоход, в который поочередно юноши и девушки, держась за руки, должны были начать заходить, когда другой волхв принялся играть на причудливом музыкальном инструменте, представляющем из себя надутый мешок из шкуры животного с несколькими трубками, в которые, набирая полные легкие воздуха, играющий дул, выводя растяжную мелодию, погружающую всех присутствующих в дрему. Когда очередь наконец подошла к Таргитаю, жрец протянул ему длинную деревянную поварешку с неким волшебным питьем. Молодой человек пригубил снадобья и ведомый впереди стоящей девушкой скрылся в таинственных коридорах колохода, таща за собою, проделавшую ту же процедуру Зарину. Чередующиеся плавные и резкие повороты колохода заставляли юношу все глубже и глубже погружаться в дремучее состояние, уже через несколько мгновений ему захотелось опустить свои веки и полностью отдаться движению хоровода по причудливым закоулочкам колохода. В глазах пестро поигрывали всевозможные цвета, но Таргитай отчетливо начал ощущать, что солнце начало все ближе и ближе клониться к линии горизонта, преобладающие ярко-алые огоньки сменились марными фиолетовыми отблесками, на мгновения проскальзывали и резвые, словно вспышка молнии, небесные цвета, которые тотчас же сменялись насыщенными зелеными красками и желтой точкой, которая как горошек скатывалась откуда-то сверху, уходила вниз, за переносицу и опять появлялась наверху, так повторяя свое движение до очередной вспышки. На фиолетовом фоне рисовались причудливые розовые картины и порой даже радужные разливы, но с большим заносом в темную, ультрафиолетовую, сверхмарную часть. Спустя неопределенное время Таргитай вдруг начал чувствовать, что не может ощущать земли под ногами: казалось, словно при каждом последующем шаге ноги его ступали все выше и выше, а под ними ощущалось некое мягкое и приятное, будто вода, пространство. Несомненно, эти ощущения было знакомо молодому человеку, ибо не первый раз участвовал он в колоходах на подобных праздниках. Но с каждым таким разом эти незабываемые ощущения усиливались, и открывались все новые и более яркие краски в осязании всего действа. Вскоре ощущение легкости наполнило все его тело, и он уже был готов открыть глаза – сплетаясь в причудливый узор все люди кружились в таинственном хороводе, паря в воздухе на высоте в сажень над колоходом. Внезапно Таргитай почувствовал, как девушка впереди него потянула его куда-то наверх, еще выше чем он был. С любопытством новорожденного ребенка юноша принялся вглядываться в другие части заплетенного хоровода и начал замечать, как некоторые из людей так же стали взмывать выше в воздух, нежели другие, при этом образовывая уже объемный хоровод, который продолжал свое плетеное движение, рисуя хитросплетенные круги уже не на плоскости земли, а в трехмерном пространстве. Вскоре весь этот объемный хоровод принял форму шара и Таргитай начал различать как по контуру этого шара начало излучаться сначала приглушенное, но становящееся все ярче и ярче с каждым мгновением марное свечение, которые начало укрывать собою всю округу, освещая дремучие леса. Юноша уже полностью погрузился в дрему и теперь мог даже наблюдать со стороны как выглядел их трехмерный, шарообразный хоровод со всевозможными сплетениями и переходами – этот огромный светящийся фиолетовый шар уже висел высокого над южными склонами Чюдрокских гор. Марное свечение, казалось, можно было наблюдать уже из любой точки Семиводья, но, скорее всего, даже потому, что таких хороводов в ту ночь взмыло над всеми степными и горными просторами страны сотни и тысячи. Теперь, находясь на достаточной высоте, Таргитай мог отчетливо разглядеть светлые очертания северных полуночных земель, все величие белых морей и рек, а также и всю окутанную тьмою таинственность полуденных южных территорий и созерцать глубины черных морей и впадающих в них рек. Необъятность просторов просто завораживала. Зара, казалось, думала о том же, о чем и молодой человека, ибо ее глаза передавали точно такие же переживания, какие испытывал в тот момент в своей душе и Таргитай. Неожиданно где-то на юге промелькнуло еле заметное червонное свечение. Это привлекло внимание юноши, и он решил посмотреть, что же это такое необычное было, чего он еще никогда доселе не видывал: далеко на юге высоко в темном небе сплелись в ядовитый клубок две ярко-алые огромные змеи, которые кусали друг друга за хвосты и невыносимо шипели – кто-то проводил темный хоровод. Вдруг, заметив Таргитая, одна из змей оттолкнула головой другую, и они уже вместе на мгновение ока уставились на молодого человека и внезапно резким движением рванули к нему издавая еще более ядовитые шипения, словно были разгневаны чем-то…

Очнулся молодой человек ранним утром, когда птички начали уже выводить свои райские мелодии, а пчелки опять устремились на цветочные луга за очередной порцией золотой добычи. Все вокруг еще спали, обнявшись парами, прямо на поляне, где вчера проходило празднество. Зарина сладко зевнула своими алыми губками, устроив головку поудобнее на груди Таргитая, но еще, по-видимому, не думала просыпаться. Таргитай приобнял возлюбленную и поцеловал ее в лобик – этой ночью они открылись друг другу…

На центральной площади Кологарда, прямо у царского терема столпились огромные сонмы народа. Так как город сей будучи столицей всего Семиводья не был таким маленьким как иные, то и на вече собиралось немало копных мужей, тем более, что были и те, которые приезжали с посланиями или прошениями в стольный град от своего вече. По обычаю, вокруг костра этим вечером сложили несколько кол из березовых лавок. На лавах в ближнем к огню кругу восседали царь Сам, его верные советники и многомудрые старцы-волхвы, а также жрецы из главного храма города – Храма Вед. Места в среднем кругу занимали все достойнейшие главы своих родов, которые имели право называться роданами – копными мужами, что указывало на их здравомыслие и компетентность в решение вопросов, выдвигаемых на уровень копы. Третье же коло составляли главы менее слабых родов, которые были не столь успешны в поддержании достатка в своем роду, но тем не менее право голоса на городском вече они также имели, а вот на державном уровне учитывались только решения, принятые исключительно копными мужами, которые доказали обществу свою состоятельность и рассудительность. Царь должен был прислушиваться к мнению копы и в обязательном порядке исполнять возложенные этой самой копой на него задачи, советники же его лишь могли подсобить ему мудрой мыслью по поводу того, каким образом можно было бы лучше и добротнее выполнить ту или иную задачу. Старцы же на вече решающего голоса не имели, но к их слову прислушивались и их совета спрашивали в необходимых случаях, они также, подобно и жрецам, следили за тем, чтобы вече проходило в согласии с древними конами и его ход не нарушался. Гостям же с ходатайствами и посланиями из иных волостей и весей всегда были отведены места среди копных мужей, ибо в стольный град могли послать только надежного человека, с хорошей репутацией, таким образом он зачастую являлся главой одного из достойных родов тех мест, откуда прибывал. И обычно же, когда на стольном вече присутствовали гонцы из других волостей и весей, то это, за исключением, конечно, экстренных и чрезвычайных случаев, уже являлось державным вече, на котором обсуждались вопросы касательно продвижения дел во всей державе. Такие вот посланники еще во время их поездок в стольный град по каким-то важным заданиям были обеспечены всем необходимым из мирской казны: в какой бы город они не явились по надобности, там их обязаны были накормить, дать кров над головою и предоставить им возможность заниматься своим делом, которое, конечно же, должно было идти на пользу всей веси, волости или державе.