Юрий Сидоров - Вторая попытка

За ужином мальчик откровенно клевал носом, на что не преминули обратить внимание родители.

– Что, сынок, устал сегодня? – мама заботливо и мягко посмотрела ему в глаза.

– Ничего, – ответил за Петю отец, – это всё на пользу.

Говорят, что утро вечера мудренее. Но просыпающийся от осенней спячки субботний день, похоже, отнёсся к этому утверждению несколько прохладно. По крайней мере, растрёпанные чувства Пети оставались утром в таком же состоянии, что и вечером.

Спасало то, что родители не спешили вставать. А значит, можно было молча подняться, умыться и выпить кофе с приготовленными ещё с вечера мамой бутербродами. Петя всё это и проделал, но совершенно механически. Чашка кофе тоже не принесла долгожданной бодрости. Петя даже вопреки обыкновению не успел позавидовать маме с папой, для которых уже наступил уикенд.

Галину Дмитриевну удалось увидеть ещё до начала первого урока, когда она поднималась из учительской раздевалки в кабинет русского языка и литературы. На ней был привычный синий крепдешиновый костюм с белой блузкой, словно являющейся дополнением к строгой и такой восхитительной причёске. А на ногах – новые белые туфли с бантиками. Точнее, это были не бантики, а выполненные в форме крылышек порхающей бабочки и переливающиеся жемчужинками аппликации. Они были столь восхитительны и столь похожи на перламутровую застёжку в волосах, что просто нельзя было отвести глаз. По крайней мере, Пете точно не удалось этого сделать.

Пока Галина Дмитриевна поднималась на третий этаж, Проскуряков сумел взбежать по противоположной лестнице, стремительно пронестись по всему длинному школьному коридору и начать спускаться навстречу учительнице. И всё это только для того, чтобы увидеть её теперь спереди и буквально выпалить:

– Доброе утро, Галина Дмитриевна!

– Здравствуй, Петя!

Сначала Галина Дмитриевна хотела поинтересоваться, почему он так запыхался, но поскольку причина в общем-то была очевидна, то решила, что сухого приветствия будет вполне достаточно.

По дороге в школу и ещё раньше, дома, она размышляла, как лучше себя повести, чтобы не наносить травмы неокрепшей психике Пети Проскурякова. Ему ведь и четырнадцати пока нет. Итоговое решение в голову так и не пришло. Галина Дмитриевна подумала, что лучше всего сейчас минимизировать с мальчиком контакты. Но как это сделать, когда в неделю несколько уроков русского языка, да ещё литература и вдобавок классный час? Вот и вертись как хочешь. Понятно, что эта влюблённость скоро пройдёт – время всё лечит. Но когда оно наступит, это самое время? Да и влюблённость слишком сильная для семиклассника, да ещё сразу во взрослую женщину. «Ладно, – сказала сама себе Галина Дмитриевна. – Потом ещё поразмышляю, а сейчас надо настроиться на урок в пятом классе». Вчерашняя проверка тетрадок с диктантом её совсем не порадовала: материал усвоен слабо, значит, придётся сейчас начинать с повтора и немножко отставать от программы.

Первым уроком у седьмого «Б» была физика. И это стало настоящим спасением для Пети. Удивительный, чарующий мир физических закономерностей покорял своей красотой. Образ Галины Дмитриевны лёгким облачком полетел куда-то вдаль, уступив на время место теплопроводности, конвекции и излучению.

Физика сменилась физкультурой. Можно было побегать с мячиком по школьному футбольному полю. В другое время Петя получил бы от этого занятия сплошное удовольствие, но только не сейчас. Пульс у него начал ощутимо учащаться, причём отнюдь не из-за футбола. Впереди неотвратимо вставал на горизонте третий урок – русский язык.

Галина Дмитриевна начала, как обычно, с разбора у доски домашнего задания. Петя вытянул что есть силы вверх руку и подкрепил её умоляющим взглядом. Каждая клеточка его тела рвалась к доске разбирать упражнения.

– Чего это ты перед Пантерой рисуешься? – зашипел прямо в ухо Мишка Платонов.

– Да отстань ты! – раздражённо, как от мухи, отмахнулся Петя и продолжал тянуть руку.

Но Галина Дмитриевна невозмутимо прошла мимо их с Мишкой парты и вызвала Юлю Широкову, которая, похоже, на такой поворот событий вовсе и не рассчитывала.

Отвечала Юля неровно, то давая верные ответы, то путаясь в правилах и определениях и мимикой взывая к одноклассникам за подсказкой. Петя по старой привычке готов был ей помочь, но, во-первых, он сам не очень хорошо знал определения, а во-вторых, не мог решить, является ли подсказка в данном случае допустимой или смахивает на предательство по отношению к Галине Дмитриевне. В итоге минут через десять Юля получила вымученную «четвёрку», и урок перешёл в стадию изучения нового материала.

Петя практически не воспринимал, что рассказывала Галина Дмитриевна, зато всё его внимание было поглощено тем, как она это делала. Рука учительницы мягко перемещалась по видавшей виды доске, нанося восхитительные ряды строчек с какими-то подчёркиваниями одной, двумя и даже волнистой линиями. Галина Дмитриевна то поворачивалась к классу, внимательно изучая строгими серыми глазами лица своих учеников, то снова брала в руки мел или указку и устремляла взгляд на доску. И в этом момент можно было видеть чарующую перламутровую заколку, надёжно удерживающую зачёсанные сзади слева направо длинные волосы.

Прозвеневший звонок оборвал Петино блаженство. Впереди был последний урок – химия. Как ни странно, он прошёл для Проскурякова удивительно спокойно. Петя сообразил, что теперь он сможет любоваться Галиной Дмитриевной каждый школьный день, а значит, жизнь прекрасна и удивительна! Можно было погрузиться в мир химических реакций и с интересом понаблюдать, как в пробирке или чашечке резко меняется цвет либо что-то начинает бурлить и кипеть. Время за этим занятием пролетело незаметно, прозвенел звонок, и Петя начал лихорадочно перебирать варианты, как бы узнать, где живёт Галина Дмитриевна, а ещё лучше и пойти вместе с ней.

Поначалу повезло. У Галины Дмитриевны в субботу тоже оказалось четыре урока. Петя убедился в этом, сумев быстренько сбегать на второй этаж и изучить расписание всех классов. Значит, оставалось найти повод. Ничего утешительного в голову не приходило, и Петя просто стоял около школьного крыльца и ковырял носком кроссовки землю у краешка клумбы.

Наконец из дверей школы появилась фигурка Галины Дмитриевны. Она направилась к калитке школьного двора. Петя сумел оказаться возле калитки раньше и, стараясь придать своему лицу состояние невозмутимости, сделал первые шаги в сторону Боровского шоссе.

– Проскуряков, – раздался сзади голос учительницы, – а ты почему домой не идёшь?

От неожиданной постановки вопроса Петя выдал первое пришедшее на ум объяснение, показавшееся ему довольно правдоподобным: