Виктория Зига - Лабиринты судьбы. За поворотом – точка невозврата

В общем, от радости готова обнять весь мир, включая чумазых малышей, гуськом крадущихся за мной по пляжу, пристающего ко мне по делу и без Траволту, который, словно лотос на рассвете, раскрывается передо мною постепенно, уверенный в своей внутренней наполненности ценным содержанием, и наконец, обожаемого мною Л.Б.

Он все —таки, мужик, напряг московских спонсоров, пробил проект на телевидении, но своего добился. Жаль, не мой вариант, но, кажется, с Иваном у нас возникло какое-то взаимное притяжение (эх, подруга, от тебя ничего не скроешь, но все подробности при встрече). Во всяком случае, сидя вечерами в кафе, меня уже не бесит его прищуренный, словно оценивающий на что ты способен, взгляд. Мне интересно то, чем он занимается. Если получится все путем, современная литература обогатиться вполне достойным произведением, за которое не будет стыдно ни автору, ни читателям…

Алька, я всерьез предлагаю тебе приехать и попробовать себя в качестве художника и фотографа для нашего совместного проекта, уже закинула удочку, да и Траволта, думаю, меня поддержит. Он, хоть и нудит в дело и не в дело, но настоящие таланты ценит.

Подумай, что ты теряешь, ну, не получится, так хоть мир посмотришь, да отдохнешь!

Давай, давай, решайся уже! Люблю тебя все равно!»

…Александра жмет до упора педаль газа и цепляется за руль так, что костяшки пальцев белеют, а мышцы рук от напряжения сводит судорогой . Дорога идет под уклон, Альке приходится прилагать неимоверные усилия, чтобы удержать нужную скорость .

Мимо проплывают поля, засеянные рожью и пшеницей, мелькают синие прожилки речушек, а небольшие селения, выросшие вдоль дороги, до смешного похожи друг на друга.

Дорога делает резкий крен, и Алька тормозит со всей мочи. Посреди шоссе лежит упавшее дерево. Каким образом оно тут оказалось, непонятно, вокруг одни поля. Но дерево настоящее, вот оно лежит, придавив своим толстым стволом расплавленный асфальт так, что под ним образовалась небольшая ямка.

Алька выходит из машины и медленно подходит к преграде, дотрагивается до шершавой коры и ощущает тепло, идущее из толщи древесины. Интересно, сколько лет этому дубу? В том, что это именно дуб, Александра почему-то не сомневается. Как красива его ветвистая крона! А сколько мощи в его вывернутых наизнанку корнях!

Александра обнимает дуб и прижимается к нему всем телом, сливаясь с этим рухнувшим исполином. Ее развевающиеся на ветру волосы переплетаются с ветками в замысловатые косы, а ноги, удлиняющиеся прямо у нее на глазах, запутываются в сети корней. Она – продолжение дерева, она поможет ему встать и снова пустить корни глубоко в землю, снова напитать свои ветви и листья благодатным соком, надо только сделать небольшое усилие.

И вот они стоят, обнявшись посреди ржаного поля, словно отец и дочь, не видевшие друг друга целую вечность. Потрескавшаяся кора мощного ствола напоминает натруженные руки с заскорузлыми мозолями. Александре хочется приласкать дуб, погладить его теплый ствол. Она прикасается к нему ладонью и ощущает надрезы, сделанные глубоко в коре кем-то когда-то перочинным ножом. Пальцы быстро бегут по покрытым дорожной пылью шрамам, и в мозгу всплывает смысл нацарапанного: АРИАДНА.

Алька пугается, ей хочется бежать отсюда как можно дальше, но чем сильнее ее страх, тем крепче она приковывается к стволу. Буквы начинают шевелиться, расти, еще мгновение, и они поглотят Александру целиком и полностью. Она набирает в грудь побольше воздуха и на выдохе, пытаясь оторваться от дерева, просыпается…

Кому: Александре Морозовой

Тема: уже даже не смешно!

Отправитель: Мария Тарасова

7 февраля 2016 года 00:12

«Александра, это уже не смешно!

Ответь немедленно! Иначе я буду бить в тамтамы или что там еще есть у жителей успевшей полюбить нашу съемочную группу деревеньки. Мне все это ужасно не нравится, и я не успокоюсь, пока, не докопаюсь до сути.

Опять заморочки насчет Олега? Поверь мне на слово, это пройденный этап, вытри о него подошвы своих сапог и иди дальше. Если возникли какие-то трудности в поисках непоседливого дружка Ивана, то брось, я уже жалею, что напрягла тебя этим. Думала немного отвлечь от грустных мыслей о суженом-ряженом, а получилось… ну, как всегда получилось, кАком кверху!

В общем, даю тебе три дня сроку, если за это время ты не дашь о себе знать, клянусь, брошу все и прилечу домой! И пеняй потом на себя!!!»

Кому: Леониду Тереньтеву

Тема: уже даже не надеюсь на ответ, но вдруг…

Отправитель: Иван Траволта

12 февраля 2016 года 06:18

«Леонид, серьезно, хорош молчать!

Если тебя покоробил тот факт, что я привлек к выяснению обстоятельств твоего исчезновения из поля зрения постороннего человека, прости. Но понимаешь, после того, как этот треклятый татуированный «лабиринт» Самнанга, внушил мне тревогу, не могу работать, пить, есть, дышать, в конце концов, пока не выясню, в чем тут дело. Я долго думал обо всей этой чертовщине, не знаю, как объяснить, но факт остается фактом.

Да тут еще Пашка подлил масла в огонь, жена его оказалась- таки на сносях. Он после этого известия приехал к хозяину, умолял еще разочек взглянуть правде в глаза, то бишь, полюбоваться на «плетенки и крендельки» (как их обозначил для себя морячок) кхмерского духа, чтобы совершить с ним сделку о том, что обязательно должны родиться мальчишки. Самнанг неумолим, говорит, что вообще не должен был показывать его нам, бес его попутал, за это дух придет за ним и накажет, что он не сохранил тайну. В общем, уперся и все. Пашка, стиснув зубы, матерился по-русски, но открыто злиться или выражать свой негатив здесь не катит, так что пришлось Пашуне скорчиться в низком поклоне и за сим откланяться. Одним словом, «чистоту эксперимента» подтвердить не удалось.

Я серьезно продвинулся в своей работе над книгой, получается что-то вроде саги, истории одной камбоджийской семьи из знатного рода, приближенного к королю, постепенно потерявшего свое влияние. Сюжет развивается на протяжении двух столетий, поэтому необходимо знание многих национальных особенностей становления государства и мелких бытовых подробностей. Много времени провожу в виртуальной библиотеке, изучаю старину, чтобы ввести в сюжет парочку-тройку колоритных персонажей и придать повествованию тот особый «аутентичный» оттенок, который еще долго будет радовать своим послевкусием каждого, кто погрузится в чтение романа.

Во многом пищу для фантазий дают рассказы местных жителей, хотя стариков почти не осталось, средний возраст камбоджийского населения -22 года, прикинь, вот у кого проблем с пенсионным обеспечением нет. Хотя, по аналогии с Таиландом, пенсия здесь положена только полицейским и учителям, а остальных должны кормить и помогать дети, поэтому они и рожают пока рожается, так сказать. Приходится ездить по близлежащим деревенькам в поисках тех, кто жил еще при португальцах, а также кто может рассказать об ужасах полпотовского режима.