Фёдор Быханов - Тайна горного озера

Откуда скатился с риском для жизни некий смельчак, пытавшийся подняться по «живой» осыпи, чтобы запастись в пещерке лечебным чудодейственным средством – мумием, продуктом жизнедеятельности летучих мышей, должных обитать в подобных местах.

…Как ни красиво Шавлинское озеро, но еще более виличия ему придает то, что сам водоем существует не в единственном числе.

Так – «озером» называют его главное «блюдце» на средней части ущелья. Тогда как само ожерелье удивительных «зеркал» начинается гораздо выше – от моренного озерка, потом «каменного», в окружении огромных гранитных валунов-курумов.

От куда спешит вниз водопадом белая, насыщенная известняком, талая ледниковая вода, в основном собой питающая главную акваторию.

И ниже «чемпиона красоты» плещется его – не многим менее яркое подобие.

Уже образованное на месте слияния реки Шавла с течением талой воды от соседнего ледника, известного туристам связкой, крайне опасных, категорийных перевалов «Орбита» и «Москвич».

Унесших за годы туристических походов через них жизни многих беспечных восходителей.

О чем напоминают на седловинах мемориальные таблички в честь погибших туристов и альпинистов.

Обо всем этом можно было говорить часами у вечернего костра за кружкой крепкого чая. Сдобренного листьями смородины, бадана или корешком Родиолы розовой.

Чем и увлекся Коротун, скрашивая свою воспитательную функцию с общением настоящих собеседников:

– Не сопливой шпаны, досаждавшей педагога своим неуемным желанием познать окружающий мир.

К тому же и сам Борис Ефимович был не прочь послушать тех, кто проходил настоящими маршрутами, а не таким как он – с проводником и конной доставкой рюкзаков.

Тем более, что рассказов бывалых путешественников о местных достопримечательностях хватило бы еще надолго.

Вдобавок к тем, что прозвучали у озера, благодаря тому, что отдыхали там мальчишки и девчонки со Степного Алтая. В своих выдумках впадавшие порой в такой раж, что и не скрывали усмешек по поводу своих прежних страхов и былого почтения к местным духам.

Уже ничего не опасаясь, они досконально облазили все вокруг.

Днем, когда ничего другого ему не оставалось, вместе с ними, вынужден был мерить тропу вдоль правой – хоженой береговой черты и руководитель.

Он это и делал, когда уходили очередные группы туристов.

– В одиночестве, – не признаваясь даже себе в том. – Оставаться Борис Ефимович рядом с озером остерегался.

Хотя и хохотал в кругу ребят над очередными новичками, которых удавалось напугать Кер-балыком.

Про себя он не мог отделаться от неверия убежденности Чепокова в том, что одного медведя вполне хватит чудищу на ближайшее время:

– Кто его знает, кого еще может приманить неведомая сила к озеру?

Ведь в заявлении старика об утолении аппетита Кер – балыком учитель не находил главного:

– Достоверных фактов и о том, что именно здесь и исчез тот самый амикан – топтыгин.

И наоборот:

– Что его никогда здесь не было и спешил бурый вовсе не сюда, как говорил проводник, а совсем в другое место и по собственным необходимостям.

Оставаться же на озере дольше того, что было по душе Коротуну, заставлял сбор подопечными фотографического материала и гербария для будущего отчета о путешествии.

И все же, бразды неофициального «правления» в группе, с уходом проводника, перешли, как то, сами собой, к тому, кто нацепил, доверенную дядей Ваней, старую – заслуженную полевую сумку с рукописной картой местности.

Тем более, что Костромин не злоупотреблял доверием не только взрослого руководителя, но и своих сверстников по туристскому школьному кружку краеведов.

Раньше других Мишка поднимался, чтобы, вместе с дежурными, развести костер и приготовить завтрак.

Менял купание и загар в жаркий полдень на кулинарные изыски. Готовя с дневальными обед, а там и ужин:

– Чтобы всем было сытно и хорошо.

Впрочем, другие тоже не сачковали.

Все вместе – мальчишки и девчонки готовили запасы дров, чтобы хватило и на день и на вечерние посиделки.

Сообща же помогали отрядному «главному биологу» – Татьяне Комаровой собирать в гербарий самые интересные растения округи.

Ради чего совершали даже неблизкие отлучки от бивака.

В ходе которых неизменно приносили и более существенную добычу – ягоды и грибы на пропитание.

Крайне способствовавшие скрашеванию «консервированного» меню из жестяных банок и мешков с пшеном и рисом.

Благо, что эти летом в тайге и маслят с сыроежками уродилось немерено.

Да и жимолость с малиной не подвели. Позволяя делать постоянный выбор между кампотом их них или киселем.

Не говоря уже о все том же «фирменном» чае, заваренном уже с листьями черной смородины или бадана.

Наряду с Костроминым поварские обязанности исправно несли закадычные его приятели – Вовчик Шестаков с Борисом Малининым.

Попутно наладившие для общей кухни знатную рыбную ловлю.

Что ни день они притаскивали на разделку целын сниски хариуса, годившегося, правда, в основном на уху:

– За неимением у путешественников лишних запасов подсолнечного масла для жарехи или соли для вяления.

Обилие рыбы в озере еще раз убеждало ребят в том, что сильно преувеличивал, если уже только не врал им «заслуженный мифотворец» Чепоков насчет мифического духа озера, называемого теперь не иначе, как Шавлинской коровой.

Потом уже, когда начала портиться погода, кому – то из них пришла на ум непростая мысль:

– Связать начавшиеся дожди с этой ребячьей разнузданностью.

Но ее отбросили не обсуждая – как совершенно никчемную:

– Погода в горах всегда капризная. Были, на радость всем, ясные деньги, теперь вот наступили промозглые. Что тут поделаешь, кроме одного – пора возвращаться домой – в обжитые места!

Пережив один дождливый день и увидев похожее начало следующего, группа наконец-то снялась с места.

Так и возвращались туристы обратно под неиссякаемую небесную головомойку. Как оказалось, испортившую не только отдых им, но и порушившую хозяйственные работы местным жителям.

В основном своим нудным, мелким дождичком, метко названным, еще издавна недовольными старожилами – «сеногноем».

Сырость прогнала из тайги не только пришлый легкомысленный люд, косарей для личного подворья, но и более серьезных и основательных добытчиков ее даров – заготовителей дикоросов.

В числе которых на альпийских лугах уже не один десяток лет промышлял добычей корней – золотого, красного и маральего один из уважаемых промысловиков Чибита – Иван Карпович Чепоков.

И он вернулся домой, как и прочие.

На своей «конной тяге», правда, ненадолго опередив временных обладателей его бумаг из далекого прошлого – клиентов по заброске грузов на горное озеро.