Феодора Ивашова - Неслучайность

– Ну пошли, сейчас халаты возьмём…

От врачей я узнала следующее. Мой рост – метр шестьдесят четыре, вес сорок семь килограмм, давление сто десять на семьдесят. Зрение отличное, слух тоже. Сердце так себе; нервы, похоже, не очень (ну еще бы!), курить не стоит, группа крови – вторая положительная, остальное завтра. Половых контактов в последнее время не было, но вообще были. Не рожала, не беременная, вроде не больная, это тоже потом. Пару зубов стоит вылечить, еще штук восемь с пломбами разного качества и срока давности. Горло красное, полоскать надо. Лёгкое искривление позвоночника. Сотрясения мозга нет, но есть свежий около месяца, шрам на бедре – зацепилась за что-то. Шрам на ступне – старый, наверное, на стекло наступила. На пальцах – след от ожога, тоже свежий. Почему-то не подумала, что это ожог.

Ещё мне предложили лечь в больницу, но сами же посоветовали этого не делать, если есть где жить. А вообще-то надо, сказали они, ехать в Москву, в институт Сербского, там больше средств и возможностей для выяснения причин моего беспамятства.

До дома Женьки еле доползли. Квартира бурлила. Мало того, что все постояльцы вернулись кто откуда, так им ещё и обо мне рассказали.

Я, казалось, слона съем. Но мне дали только картошки с тушёнкой. Ирка есть не стала, и убежала, попросив перенести день рождения на завтра. Я согласилась.

В ночи снова пришёл Белый и принёс готовые фотографии. Я на тот момент уже лежала на предназначенном мне матрасе не в силах открыть глаза. Так что просмотр тоже отложили до завтра.

Сумасшедший, бредовый, мало похожий на реальность день, двадцать второе марта две тысячи второго года закончился мгновенно.

Мой второй день рождения, точнее его празднование, пришлось на субботу, поэтому с утра никто не убежал, но некоторые, впрочем, спали до обеда. Проснувшиеся прицепились ко мне с вопросом, не прояснилось ли у меня в голове. Я честно прислушалась к своим ощущениям, и поняла, что не прояснилось. Страшно проснуться и понять, что вчерашний кошмар оказался не сном.

Покинув постели, мы с Женькой и полненькой девушкой Нюрой занялись приготовлением угощения. Каких-то двух парней отрядили за выпивкой. Через форточку вернулась с прогулки кошка Мамайка дикой чёрно-рыжей окраски. Вчера я её не видела, а может, просто не запомнила, чему тоже не удивлюсь. Перспектива новой потери памяти меня испугала, я стала лихорадочно перебирать в памяти имена своих новых знакомых.

Примчалась Ирка.

– А ну отпустите именинницу! Сами готовьте! Находка, пошли подарки выбирать!

– Ир, да на кой выбирать? У меня все равно ничего нет, что ни подари, не ошибёшься.

– Мерить пошли! Чтобы костюмчик сидел!

Стало ясно, что с Иркой спорить бесполезно. Я сказала Нюрке:

– Нюр, брось готовку. Приду – доделаю.

– Да ладно тебе! Чего тут делать-то?

Ирка подошла к задаче практично.

– У тебя ведь совсем ничего нет? Значит, тебя надо, как минимум, одеть, – и вытянула из-под кровати чемодан.

Дунула на крышку – взвилась куча пыли.

– Фу, – сказала я и помахала рукой.

– Терпи, коза, – отозвалась Ирка, открыла чемодан и чихнула. – А то мамой будешь.

Вот, примерь батину рубашку, и вот это тоже – в меня полетела байковая рубашка в клетку и сиреневая водолазка. Я влезла в обе вещи, покрутилась.

– Кстати, Находка, может, тебе имя какое пока выбрать? На время, пока не вспомнишь?

– Ага, чтобы я к нему привыкла, и вы тоже. А потом – бац, и я Акулина какая-нибудь.

– А если не вспомнишь?

– Типун тебе! В крайнем случае, меня найдут и скажут, как зовут.

– Как-то не по-человечески без имени.

– Пусть. У меня есть имя, просто мы его не знаем. Я согласна быть Находкой, хоть светофором, но не ходить под чужим именем… Ну что, как? Вроде в самый раз.

– Да, ничего, вроде. На вот, еще юбку померяй. И эту. Она точно подойдет, правда, она летняя.

Теперь я поймала две юбки – одну чёрную, до колен, другую – цветастую, до пола. Длинная действительно оказалась в самый раз, а короткую имело смысл ушить. Я без лишней гордости взяла обе.

Потом Ирка выловила в чемодане красную майку, классические джинсы, обтрепанные по краям, и чёрные брюки, которые оказались мне коротки.

Далее по принципу «На тебе, Боже, что нам не гоже» Ирка запихнула мне в пакет синий вязаный свитер в затяжках, шерстяное бабушкино платье, полосатую шапку с шарфом и рейтузы с дыркой в интересном месте. Но я не кочевряжилась; более того, была рада.

Все-таки, тельняшка с такими большими джинсами, что я все время боялась их потерять, не самая универсальная одежда. Тем более, кто знает, может, в прошлой жизни я носила костюм от Тома Кляйма, или даже от Версаче, и туфли на шпильках? И кто ж меня теперь узнает?

По пути от Иркиного дома до Женькиного зашли на рынок, где она мне велела отойти в сторону и что-то купила. Я тем временем настреляла три сигареты – моя пачка кончилась.

За праздничный стол условно приняли пол нашей бомжовой спальни, настелив газет.

– Я сегодня мамашке в Пермь письмо отправила, на тебя насмотревшись, – сказала Нюрка.

– И я звонил, – засмеялся Артем, длинный парень с белым хвостом до пояса. – Вот что значит наглядная агитация!

– Обрадовались небось, – сказала я блудным детям.

– Офигели! А сейчас, наверное, осмыслили и счастливы.

Мне стало радостно за Темкиных родителей, и еще больнее за абстрактных своих.

Спустя минут десять я вылезла на улицу за хлебом, о котором все на радостях забыли, и столкнулась у палатки с Леркой.

– Привет!

– Привет!

– Ты не ко мне?

– Да нет, я к тётке заходила.

– А сейчас свободна? Пошли ко мне на день рождения?

– У тебя сегодня? Ты вспомнила?!! – Лерка подпрыгнула и засияла.

– Хрен там, – я вздохнула и махнула рукой. – Это Андрей придумал. Я родилась в новой жизни.

– Ой, Находка… Ты у Женьки, да? Я тогда сейчас приду.

– Давай, заходи! Я тебя ждать буду!

Из угощения на полу стоял салат из риса с рыбными консервами, варёная картошка с тушёнкой, маринованные огурчики и вишнёвый компот от Белого, бананы, корейская морковка, вафельный торт (его притащил Андрей), крабовые палочки, огурец и два помидора, порезанных дольками, сыр и море портвейна.

Пришла Лера, пришли детективы в полном составе – их оказалось четверо, ещё Кир и Серега. Белый отозвал меня в кухню и протянул пачку фотографий. Мне сразу стало ясно, что он – фотограф от Бога, и никто никогда меня в этом не разубедит. Если б я была парнем, я бы непременно влюбилась в девушку с фотографий. Но парнем я не была, поэтому просто смотрела восхищённо, и не верилось, что это я.

– Ты офигенный фотограф, – сказала я плоскими словами, потому что не знала других, таких, чтобы передать своё восхищение.