Феодора Ивашова - Неслучайность

– Да ладно тебе, – он отмахнулся. – Надеюсь, что пригодится.

– А это мне?

– Тебе, конечно. А ты хорошая фотомодель, практически все неплохо получилось.

– Ни фига себе, неплохо! А ты себе не оставляешь?

– Оставил, а как же!

– Послушай, а как тебя зовут-то?

– Андрей.

– Еще один Андрей. А почему Белый? Или это фамилия?

– Нет, моя фамилия Белов, – он улыбнулся. Интересное у него лицо – острые скулы, большой рот и уже появившиеся морщинки – на лбу, на щеках от улыбки и лучики в уголках глаз; черный ёжик волос.

– А ты, кажется, взрослый…

– А ты нет?

– Да, конечно. Но ты постарше остальных будешь.

– Постарше, угадала.

– Эй, ну куда вы ушли? Давайте начнем уж! – заглянул Андрей-первый.

И мы начали.

Пили за моё появление, желали найти себя, потом дарили подарки. Я их складывала на свой матрас. Включили музыку, а, когда все поднабрались, устроили танцы, сдвинув угощение к батарее. Потом пошли гулять, дошли до Оки, выкурили там одну сигарету на двоих с Андреем, полазали по каким-то развалинам, поиграли в паровозик на трамвайном кругу. Вернулись уже в сумерках. Снова пили и ели. Белый бегал с фотоаппаратом. Искали гитару, но безуспешно. Ирка отобрала у меня несколько фоток и сунула к себе в сумочку – «для дела».

– А интересно, если Находку напоить, она вспомнит себя? – спрашивал захмелевший Темка.

– Не придумывай! – строго отвечала медсестра Лера. – От этого память только портится!

– Давайте играть во что-нибудь!

– В «мафию»!

– В «бутылочку»!

– В «ручеек»!

Я пропустила мимо несколько рюмок, чтобы не напиться, упаси Бог. Видимо, помнила, что бывает плохо, если перепить.

Станцевали под «Там, за туманами» с Андреем, потом под Земфиру с Самсоном.

Народ, наконец, собрал посуду и поутих. Ушли гости, пришла Настя. Вечер можно было считать закрытым. Я засела на матрас разбирать подарки. Меня завалили. Женька подарил плеер с кассетой «Крематория», Ирка – некоторое количество белья, в том числе кружевного; Лерка – книгу Мураками, кассету всё той же Земфиры и в довесок информацию, что по анализам я здорова. Белый преподнёс фотоальбом для уже готовых фотографий, Нюрка – бандан и фенечку, Тёмка – носки и тапочки, Самсон – игрушечного зайца и конверт с деньгами, Кир – чашку, Серёга – складной нож в обмен на последние два рубля. Был ещё один комплект белья, колготки, ежедневник, блок сигарет, сказки Андерсена, кассета Вивальди и ручка-зажигалка. Праздник удался. А я, неизвестно кто и откуда, снова уснула мёртвым сном в странной, гостеприимной квартире города Коломны.

Утро оказалось добрым. Я проснулась поздно, когда солнце уже расчертило квадратами пол, матрасы и одеяла. У меня в ногах спала Мамайка. Я сладко потянулась – было невыразимо уютно. Матрас казался чуть ли не периной, а спальник – пуховым одеялом, если таковые бывают. Мамайка поймала моё состояние и тоже потянулась (всеми четырьмя лапами в одну сторону), да так и осталась лежать рогаликом.

Из кухни доносилось с шипением и фальшью душераздирающее: «я отдалась тебе в кустах сирени. Вокруг стоял красивый тёплый май. Цвели цветы, звучало птичье пенье, и голос твой напоминал мне рай…»

– Слушайте, да вырубите её кто-нибудь! Кто вообще эту дрянь принес? – раздался Женькин голос.

– Жень, ну надо же послушать, а вдруг у неё есть что-нибудь хорошее!

– Настя, радость! Я никого не хочу обидеть, но у человека, который поёт на полном серьезе такие вещи, в принципе не может быть ничего хорошего.

– И таким голосом, – добавил невидимый Темка.

– А вдруг?

– «Вдруг» слушай в наушниках. Не насилуй народ! Я не деспот, но это же невозможно!

– SOS, спасите наши уши, – пробурчала Нюрка где-то рядом.

Щелчок – песнопения стихли.

А так – обычное утро, какое-то знакомое, наверное, из прошлой жизни: шум воды, негромкие разговоры и шкворчание сковородки за стеной. Постепенно степень суеты возрастает, и начинается бардак. Солнечный квадрат наползает мне на лицо, я отворачиваюсь, чтобы грело затылок.

– Нюрка, ты не знаешь, где это угробище?

– Какое еще угробище?

– Альфредик.

– В ванной нет?

– Нет, конечно. Ты думаешь, я там не смотрела?

– Женька-а! Где мистер Альфред?

– А я доктор? Вы, девки, сушитесь, мне-то он на фиг?

– Нет, я не понимаю, где ЭТО можно потерять??? – Настя забегала, ругаясь, по всей квартире.

– Там же, где и мой тапочек, очевидно, – ехидно отозвалась Нюрка. – Не знаю, куда ты его засунула.

– Почему я-то? Находка, ты спишь?

– Сплю. Настя, не грузи с утра.

– Ты Альфреда не брала?

– Казань брал, Астрахань брал, Альфреда не брал… Какого еще, на фиг, Альфреда?

– Фен, – объяснила Нюрка. – Его так зовут.

– Нет. С момента приезда не трогала, – я открыла глаза и повернулась на бок, лицом к цивилизации.

– Ля-я! – начиная свирепеть, протянула Настя. – Мне на работу ехать, а хаер мокрый.

– Куда твоя работа денется? Переход законопатят? Или дядька с баяном припрётся, как в тот раз? – Нюрка хихикнула. – Сиди и сохни, певица! Тебе феном вредно сушиться, у тебя волосы крашеные. Совсем вылезут!

– А кое-кому просто завидно, потому что диеты не помогают!

– Ой, ну вот только ругаться не надо, ладно? – мне было так хорошо этим утром!

– Насть, ну вот же он, блин! Глаза у тебя сказать где? Как так можно искать? – Нюрка с грохотом стянула со стола фен за шнур, как мышь за хвост.

Мамайка поняла, что тут ей не светит спокойно поспать, и ушла. Кажется, на кухню. Наверное, поесть.

– Находка, тебя к телефону! – крикнул Женька. Я со вздохом откинула спальник, встала. Но, подумав, спальник подняла, и в него завернулась.

– Але?

– Находка, привет! Пошли в милицию? – Ирка.

– Охренели, что ли, ни свет, ни заря? Ну ладно, пошли. А ничего, что воскресенье?

– Какая разница? Дежурный-то должен быть! Давай, встречаемся на остановке. Где рынок, знаешь?

– Помню, видела вчера.

– Давай, одевайся и выходи.

– Поесть-то хоть можно? Я еще даже не покурила!

– Ну давай, тогда перезвони, – и она назвала телефон, который я записала на стене среди прочих.

Оказывается, кофе с сигаретой – это тоже кайф, ни с чем не сравнимый. Жаль, что бесконечно так балдеть нельзя; там где-то на телефоне сидит Ирка и нервничает.

Конечно, нас ждали с распростертыми объятиями. Скепсис Ирки стал понятен. Дежурный сначала перепугался, потом нехотя записал Иркины данные, её рассказ, взял одну из моих фотографий, и предложил идти домой. Как будто к ним каждый день приходят люди с потерей памяти!

– Как? И всё? – Ирка вылупила глаза.

– А что я должен ещё сделать? – раздраженно сказал дежурный. – В тюрьму её посадить?

– В тюрьму? Это мы запросто! – раздался из смежной комнаты весёлый голос.