Григорий Лолиш - Меня зовут Дикси

Два официанта занимали позиции в противоположных концах зала и, пританцовывая, двигались друг к другу. По пути они подхватывали подвыпивших клиентов, и два потока гуськом неслись навстречу. Они сближались, проходили паралельными курсами совсем рядом, миновали друг друга и разворачивались, чтобы опять сблизиться и пронестись один мимо другого. Всё это сопровождалось воплями, шутками, хлопками, жестикуляцией.

Все оставались довольны. Посетители ─ тем, что их развлекали, заведение ─ тем, что обошлось без пьяных драк.

Другой забавой была «дегустация» шампанского. Два аюданте (помощники официантов) влезали на столик, откупоривали бутылки с игристым вином (разумеется, самым дешёвым) и разливали пенящийся напиток в подставляемые рты веселящейся толпы.

Эти нехитрые потехи служили приятным дополнением к выпивке,

* Los meseros (исп.) ─ официанты

нравились завсегдатаям заведения, и в конце недели «Ярдас» бывал переполнен.

В тот вечер мы сразу заказали бутылку тёмного ямайского рома, поскольку рассчитывали провести здесь весь вечер. К рому подали лёд, кока-колу и нарезанные тонкими ломтиками лимоны.

Мы разлили ароматный ром на приятно затрещавшие кубики льда, добавили кока-колу, лимон и чокнулись. Вечер обещал стать просто чудесным.

Дороги, которые привели нас в Мексику, начинались в разных исходных пунктах, но пересекались эти три линии в одной точке ─ Монреаль, Канада.

Себастьян Комаров прибыл в Монреаль из Москвы. В конце лихих девяностых годов ещё не Себастьян, а просто Сева Комаров имел свой авторемонтный гараж. Дела, по его словам, шли неплохо, он купил двухкомнатную квартиру в пределах Садового кольца, не новый, но исправный японский автомобиль и начал было копить деньги на дачу в Подмосковье. И тут ему сильно не повезло.

У парка Горького Сева столкнулся с новеньким белым «мерседесом». На таких автомобилях в те времена в Москве ездили только бандиты из серьёзных криминальных группировок, поделившие город на зоны влияния.

─ Представляешь, в новенький «мерин» с братвой из с-кой бригады! Тут меня взяли в такой оборот, что я мигом потерял бизнес и квартиру, ─ рассказывал Сева.

─ Как же тебя в них занесло? ─ обычно сочуственно спрашивали его на этом месте.

Сева огорчённо махал рукой:

─ То-то и обидно, что на самом деле это не я в них, а они в меня врезались, когда из переулка выскочили и против движения поехали. А мне претензии предъявили не за аварию, а за то, что я им дорогу не уступил. Молчать мне надо было! А я объяснить им чего-то пытался: не моя, а ваша вина. Они послушали, послушали и проникновенно так говорят: «Ты чё, совсем берегов не видишь?! ешь, на скока ты тут щас наговорил?!» Всё, что могли, забрали сволочи ─ и бизнес, и квартиру. Несколько лет бедствовал, на ноги так и не встал. В итоге решили в Канаду податься. Один из моих бывших клиентов в посольстве Канады работал. Он и помог турвизы нам с женой подмахнуть; если бы не он, то кранты! Прилетели мы в Монреаль и сразу в аэропорту статус беженцев попросили. Отказать в рассмотрении они не имеют права, ну и началась эта канитель. Два года дело тянулось, наконец суд. Через полгода получили отказ по беженству, а спустя пару месяцев депортационный ордер принесли. Но мы эту диспозицию предвидели и ещё загодя начали легальную иммиграцию оформлять. Пришёл нам депорт, так мы из Канады в Мексику перескочили и подали анкеты в консульство канадской провинции Квебек. Первичное собеседование прошли, они передали наши документы в посольство Канады для окончательного решения. Теперь вот ждём его.

История иммиграции Мишки, совершенно не похожая на историю Себастьяна в своём дебюте и развитии, имеет идентичный финал.

Мишка, как и я, человек южный. Он из Ростова. После распада СССР Мишка уехал в Израиль. Впрочем, и там он не прижился.

─ Там хорошо ─ тепло, красиво. Море, народ южный, всё как у нас, но у меня как-то не сложилось. А почему ─ и сам не знаю, ─ говорил он, не вдаваясь в подробности.

Мишка стремился в США, пытался туда прорваться через Канаду, но что-то в этой схеме у него не сложилось, и в аэропорту Монреаля он «сдался» иммиграционным властям Канады.

Дальнейшие его похождения очень похожи на историю Севы: отказ в статусе беженца, депортационный ордер, прибытие в Мехико, собеседование в консулате Квебека, ожидание окончательного решения посольства Канады.

О моей истории поговорим немного позже.

Итак, мы чокнулись, выпили, налили ещё и завели неторопливый разговор. Мы пришли за всем этим. А зачем ещё мужчины ходят в бары? Выпить и потрепаться.

Мишка заговорил об Израиле, и я невольно погрузился в море воспоминаний. Я вспомнил тихий монастырский парк, разбитый на высоком холме. Вокруг раскинулся захлёбывающийся от удушливой ближневосточной жары Иерусалим. А здесь прохладный ветерок раскачивает верхушки стройных кипарисов. Рядом стоит Лена. Она слегка склонила голову набок и смотрит с озорной улыбкой…

Сева, которого в этой его жизни правильнее именовать Себастьяном (во всяком случае, так он называет теперь себя сам, и у нас нет никаких оснований это оспаривать), заметил, что я «отъехал», и ткнул меня локтем в плечо:

─ Ты с нами?

─ Ну а с кем же ещё!

─ Тогда скажи: зачем люди женятся?

─ Ты ещё спроси, зачем люди писают!

─ Да не валяй дурака, пожалуйста. Мы тут не сошлись мнениями.

─ Где именно не сошлись? Просто любопытно, где там можно не сойтись мнениями.

─ Не умничай. Люди стремятся обзавестись потомством. Продолжение рода и есть та самая катушка, на которую наматывается любовь с её романтической мишурой ─ все эти поцелуи, букеты цветов…

─ А Мишель с этим не согласен?

─ Он завинтил идею о стремлении человека иметь свидетеля своей гениальности. Пусть сам.

Мишка отхлебнул рома и криво усмехнулся:

─ Летописный синдром.

─ Чего?

─ Пиплам хочется иметь карманного летописца. Свидетеля своей жизненной борьбы. Чтобы супруг изо дня в день заценивал твои великие ходы, подачи, подсечки, рокировки…

─ Если бы ты сейчас пил бренди, Мигель, я бы сказал, что ты сбрендил, ─ махнул рукой Себастьян. ─ Ну какие рокировки нах? Всё просто. Продолжение рода ─ вот, что движет людьми. А обеспечивает это дело любовь.

─ Любовь? А что это? ─ быстро спросил Мишка. ─ За этим словом ничего конкретного. Люди напридумывали определений: любовь, темнота, ветер, мысль, материя. За ними ничего нет. Это всё категории человеческого мышления, то есть иллюзия. Ну вот что такое ветер?

─ Колебания воздуха, ─ сказал я.

─ А что такое воздух? ─ немедленно спросил Мишка.

─ Ну… мы им дышим.

─ Ядрён батон! ─ презрительно отрезал Мишка. ─ Дышим мы смесью кислорода с азотом. Воздух же ─ это нечто эфемерное и неопределённое. А что такое темнота?