Григорий Лолиш - Меня зовут Дикси

Орангутан оглядел меня, и когда наши взгляды встретились, мне показалось, что в глазах у старика мелькнуло что-то вроде дружелюбного сочувствия. Вероятно, он прочитал в моём взгляде нечто подобное по отношению к себе. Мгновение ─ и косматый рыжий клубок, переваливаясь, скрылся в кустах и затерялся где-то среди бетонных деревьев.

Я медленно побрёл обратно, вышел из зоопарка и направился в сторону парка Чапультепек. В четыре часа дня у меня была запланирована встреча с Джорджем. Часы показывали 14:30, и я не спешил. Я закурил и опять вспомнил ту ночь.

Меня ненадолго оставили в покое, чтобы перекурить. Я видел, как в темноте вспыхивают и разгораются красные искорки сигарет, когда они затягивались.

«Не скисай, ─ сказал я себе. ─ Не первая передряга, и всегда был шанс, ты это знаешь».

Всё плыло. Я попытался сконцентрироваться. Наверное, это удалось, потому что я ощутил острую боль в спине и груди. Я даже охнул. У машины это уловили, там раздался смех. Я разобрал, о чём они говорили.

─ Этот каброн ещё не сдох? Сейчас пойду и отрежу ему его глупую голову. Хозяин просил закончить этим. Санчес, ты прихватил мачете?

─ Посмотри в машине под сиденьем.

И хотя то, что я слышал, надежды не вселяло, я ощущал боль и слышал разговор ─ а стало быть, вышел из полубессознательного транса, в который ушёл после сильного удара рукояткой пистолета по голове. Я попытался перекатиться в сторону. Для начала следовало перевернуться со спины на живот. Это было очень больно.

Раздался звонок мобильного телефона. Один из них ответил:

─ Hola. Да, почти закончили… Осталось поставить точку. Нет? Не ставить? Почему? Ну ладно, ладно, ждём!»

Тот, который собирался отрезать мне голову, спросил:

─ Что там?

─ Фернандес сам едет сюда. Сказал подождать. Он будет минут через десять.

─ Странно. А зачем?

─ Откуда я знаю, hermano*? Может, хочет чего-то у него узнать. А скорее всего, придумал ему новую смерть. Он же известный мастер на такие затеи. Помнишь, что он вытворил с самим Аргентинцем?

─ С Аргентинцем?

─ Ну да, с Аргентинцем. Его ещё называли Карнисеро **.

─ А что он с ним вытворил?

─ Подвесил вниз головой на дереве над самой землёй и отрубил пальцы на руках. Спустя час там собралась стая койотов, которая всю ночь грызла ему руки и голову. Здорово, правда? Покурим ещё пока.

Мне удалось, превозмогая боль, перевернуться на живот. На это ушло несколько минут, и я истратил все силы. Я лежал, уткнувшись лицом в траву, и сознавал, что ничего не могу сделать.

Время словно остановилось. Послышался шум приближающегося на большой скорости автомобиля. Вскоре я разобрал, что это не одна, а несколько машин. Они подъехали с двух сторон и резко остановились. Меня ослепил свет фар, и оставалось только прислушиваться.

Открылись и хлопнули автомобильные двери. Сразу после этого раздалась первая автоматная очередь, я узнал хорошо мне знакомый сухой кашель израильского «Узи». Вопли. Ещё несколько выстрелов. Что там происходит? Решили зачистить? Убрать всех свидетелей? Ах, в какую скверную историю я так бездарно вляпался!

Тянулись секунды. Я прижался к земле, ожидая выстрела в спину.

* Hermano (исп.) – брат.

** Carnicero (исп.) – мясник.

Меня осторожно похлопали по плечу и спросили по испански: «Хей, амиго! Ты жив?»

***

Я смотрел на город с высокого холма, на котором разбит парк Чапультепек. За моей спиной возвышался бывший замок первого и последнего императора Мексики Максимилиана I.

Император Максимилиан, эрцгерцог австрийский, который, на свою беду, принял предложение возглавить мексиканский престол, был казнён в 1867 году. Его расстреляли республиканцы, которых возглавлял тот самый Бенито Хуарес, изображённый на двадцатидолларовой мексиканской банкноте. Об императоре Мексики напоминает его бывшая резиденция ─ обширный замок на холме Чапультепек.

Массивное здание, живописно оседлавшее макушку холма, казалось мне точкой, в которую история воткнула иглу своего колоссального циркуля, чтобы провести окружность диаметром в сотни лет.

Название «Чапультепек» имеет ацтекское происхождение. На языке науатль (основной язык ацтекской группы) оно означает «Холм кузнечиков» или «На холме, где кузнечики». В доколумбовой Америке на Чапультепеке находилась система пресных водоёмов, которые питали питьевой водой главный город ацтеков Теночтитлан ─ столицу правителя Монтесумы и прародителя современного Мехико.

Вода шла по акведуку. Она набиралась в специальный бассейн, откуда ацтеки наливали её в сосуды и развозили по городу для продажи.

Воду транспортировали на каноэ, ибо Теночтитлан был построен на огромном озере и улицами там служили каналы. Впоследствии, после разорения Теночтитлана конкистадорами, эта водная система обмелела и почти полностью пересохла. На месте Теночтилана ─ города на воде ─ появился современный Мехико. Иными словами, можно сказать, что Мехико находится на месте огромного исчезнувшего озера.

Чапультепек часто «всплывает» в хрониках периода конкисты. Среди прочих о нём упоминает Берналь Диас, участник военной экспедиции Эрнана Кортеса 1519 года. Он оставил интересные мемуары, детально повествующие о путешествии Кортеса с Кубы в Теночтитлан.

Я думаю обо всём этом, подставив лицо ветерку и оглядывая город сверху. Что может быть лучше этого?! Сидеть в тени, смотреть на Мехико и, никуда не торопясь, думать об истории. Нет лимитов и запретов, ничто не мешает полёту твоих мыслей. Фантазия кипит, как поставленный на огонь котёл ароматной похлёбки…

Ацтеки имели водопровод, рынки, суды, увеселительные заведения. Отрывок из письма Кортеса королю Испании Карлу V даёт представление об укладе жизни в одном из ацтекских городов, который испанцы посетили по пути в Теночтитлан:

…Он намного больше Гранады и куда лучше укреплен, а здания там такие же великолепные, и народу проживает куда больше, нежели было в Гранаде, когда её покорили, и он куда лучше обеспечен плодами земными – хлебом, птицей и дичью, речною рыбой и всяческими овощами, и всё, что там едят, очень вкусно. В этом городе есть рынок, где каждый божий день собираются более тридцати тысяч человек, кто продает, кто покупает, и это не считая многих небольших рыночков, разбросанных по городу. На рынке этом есть всё, чего пожелаешь, – и всякая снедь, и одежда, и обувь, какие там носят и изготовляют, а также золотые и серебряные украшения с самоцветами и украшения из перьев, и всё содержится в образцовом порядке, как на самых известных рынках мира. Всевозможные гончарные изделия, очень красивые, не уступают лучшим испанским. Продаются в изобилии дрова и уголь, съедобные и лекарственные травы. Есть дома, где моют голову и бреют, как наши цирюльники, есть и бани. Наконец, надобно сказать, что там поддерживается строгий порядок, а люди ведут себя радушно и благопристойно, не сравнить со всем этим даже лучшее, что есть в Африке … ( Второе послание императору Карлу V, писанное в Сегура-де-ла-Фронтера 30 октября 1520 года)