Антонина Романова - Деревенщина. Иронический женский детектив

– И он за вами не пошел? – Женя нарезала сыр, но внимательно смотрела на Олесю.

– Мы сильно поругались, он сразу уехал.

– Но сумочку могли бы взять. Без денег и документов долго не протянуть.

– Я не думала, я плакала, – призналась Олеся.

– Художники не накормят, они все в искусстве, а к деревенским могли бы обратиться.

– Я хотела, но стыдно. Дедушку увидела, хотела спросить, но отключилась.

– Стыдно не то слово. Зря вы так, – разговорился и Виктор. – А если бы погибли?

– Не надо об этом. Олеся, вы кушайте, а потом позвоним вашему мужу.

– Не надо, пожалуйста. Я позвоню друзьям, они такси пришлют.

– Да вы что, кто сюда поедет! Я поговорю с художниками, возможно кто-то завтра уезжает домой. Вечером они победителя определят, и веселиться начнут.

Подкрепившись, Дениска активно ползал по дому, и Женя увлеклась игрой с внуком. Гостья кому-то звонила с Полиного телефона, укрывшись в спальне. Заметив лежащие на полу этюдники и листки бумаги, Поля подумала с сожалением:

«Мы часто делаем эмоциональные поступки, не задумываясь о последствиях. Эмоции – это что-то противоположное здравому смыслу, но не меньшее по силе воздействия. К сожалению, на эмоциональном взрыве мы можем совершить любой подвиг, но чаще преступление или глупость. Кто правит нашими эмоциями? Душа? Тогда какая же она беззащитная и мощная одновременно».

К вечеру, когда Олеся уже нашла попутчика и собиралась идти в гостиницу, в дом к Жене пришла баба Зоя. Невысокая старушка просверлила своими прозрачно-голубыми глазами и Полю, и Олесю. На первый взгляд она показалась Полине спокойной и тихой, но под её взглядом она замерла и сидела не двигаясь.

– Ну, где тут у вас умирающая? Дед все уши прожужжал – лежит, говорит, как мёртвая.

Олеся тоже замерла, склонив голову пониже.

– Пошли ко мне, поговорим. Женя, я тебе травы принесла, высуши как я рассказывала. У тебя гости?

– Здравствуйте, – выдавила из себя Поля.

– Здравствуйте, потом ты ко мне зайдёшь, лучше завтра.

– Я-то зачем? – испугалась Полина.

– Что, незачем?

– У меня есть с кем поговорить, – сопротивлялась Поля. – Да мы скоро уедем, скорее всего завтра и уедем.

– Как хочешь, можешь и уехать. Пошли, – баба Зоя повела Олесю, как на привязи, хотя даже не коснулась её.

– Жень, что это было? Меня-то зачем к себе звать? Не пойду я, – Поля тщательно мыла посуду в тазике с мыльной водой.

– Сходи, Поль, она просто так не зовёт, что-то увидела. К ней отовсюду приезжают, издалека.

– Женя, у меня есть подруга Кира, мне хватает её наветов. Тем более я на отдыхе, и у меня всё в порядке.

– Как знаешь, домывай посуду, пока мужики футбол смотрят вместе с Дениской. Вырастет ещё один болельщик, если не отберут.

– А что тебе баба Зоя советует, наверняка говорила о Дениске?

– А ничего. Так и говорит – ничего не делай, само встанет на свои места.

– Это она про документы для мальчика?

– Нет, документы сыну нужны, а мне нужно, чтобы он был здоров и счастлив.

В дом влетела Олеся, споткнувшись о порог.

– Сумасшедшая старуха! – вскрикнула женщина и начала бегать по кухне, не имея сил присесть.

– Э, погодите, успокойтесь. Что у вас там случилось? Такое ощущение, что вас били.

– Ребёнка я должна родить, а мне тридцать восемь. Какой ребёнок, поздно и желания нет. Я с ним жить не хочу, ничего не хочу, – Олеся расплакалась и наконец уселась на стул.

– Олеся, прекратите истерику! – гаркнула Женя. – В доме ребёнок, а вы тут негатива напустили.

Но Поля понимала, что сейчас надо дать ей выплакаться, иначе опять куда-нибудь убежит.

– Она ведьма, – тихо всхлипывала Олеся. – Откуда ей знать, что у меня нет детей. Да, я не хотела никогда, и не ей меня осуждать. Я не люблю детей, я их боюсь.

В комнате громко заплакал Дениска.

– Я же просила…, – Женя вскочила и убежала успокаивать ребёнка.

А Поля молчала, не зная, что сказать. Он с надеждой смотрела на дверной проём, ожидая хозяйку. Женя вернулась с Дениской на руках.

– Продолжайте, но не смейте ничего говорить громко и со злобой.

– Бабка сказала, что мне надо срочно родить, иначе муж меня бросит, да и жизнь пойдёт под откос. Я не хочу ничего менять, меня всё устраивало, кроме разговора о де…

– Молчите, при нём ничего дурного. Поезжайте домой и там разбирайтесь в себе. Судя по всему, вы действительно можете себя угробить.

– Олеся, – Поля решила прервать молчание, – вас мама не любила?

– Почему, по-своему любила. Но я ей мешала всегда.

– Понятно, потому и боитесь. А вы не бойтесь, не надо думать, что вы – это ваша мама. Все разные, как звёзды на небе. Нет одинаковых людей, не может быть.

– Вам рано вставать, Олеся. Давайте мы вас до гостиницы проводим, найдём место, где вам спать, а утром уедите чуть свет.

– А нельзя у вас остаться?

Олеся обмякла и сделалась напуганной и несчастной, даже Поле стало её жалко.

– Извините, дом у Жени маленький. Давайте я заплачу вам за комнату с кроватью и постельным бельём. Кому платить, Жень?

– Мане платить, – усмехнулась Женя. – Она туда бельё носит чистое, по тысяче за сутки берёт, но договариваться заранее надо. Пошли сначала к Мане, примет ли постоялицу. Вить, мы Олесю проводим и вернёмся.

– Хорошо, – крикнул из комнаты Витя. – Только не долго, Дениска без тебя не уснёт.

Виктор забрал мальчика, а три женщины вышли на улицу. Ночное августовское небо окутывало прохладой, Поля озябла, но терпела, догоняя Женю и Олесю. Когда Поля увидела Маню, то озноб прошел и стало очень интересно посмотреть на первую любовь Вити. Широкое новое крыльцо, освещаемое лампочкой, освещало и скуластое лицо хозяйки.

– Мань, мы по делу.

– Что надо, я уже спать ложусь.

– Мань, девушке негде ночь провести, утром она уедет. Пустишь в свою гостиницу?

– Это не та девка, что чуть концы не отдала?

– Она самая. Голодный обморок, от мужа сбежала. Вчера она в гостинице на полу спала.

– Что же ты, девка, так себя распустила? Пойдём, устрою. Только бельё возьму, ждите здесь.

Вернувшись, Маня пошла вперёд тяжелой походкой грузной женщины, умеющей работать физически, носящей своё тяжелое тело с большим достоинством.

– Я тебе котлеты взяла, хлеб и молоко, поешь перед сном. В наше время от голода падать – людей смешить.

Полина протянула Мане тысячную купюру, когда они подошли к кирпичному дому. Маня приняла деньги, что-то бурча под нос.

– Мы можем идти? – спросила Женя.

– А вы мне на что, идите.

Облегчённо вздохнув, Поля зашагала к дому Жени.

– Жень, как представлю, что Витя мог бы жениться на Мане, стал бы полной деревенщиной. В молодости мы не знаем, кто нам подходит, а кто нет.

– Мы и сейчас не знаем, но смирились, – засмеялась Женька. – Был у неё муж, хоть мелкий, но хороший. Она тоже хорошая, на ней вся деревня держится. Хотела бы я быть такой деревенщиной, чтобы и руками умела и головой. Для того, чтобы дом восстановить и туристов привлечь, Маня всех местных мужиков работой обеспечила и пить отучила. Деревня ожила и загордилась собой. На международных выставках портреты местных побывали. Мы с тобой белоручки, ничего не смогли толком, а она и себе, и людям помогает. Ой, Дениска плачет, давай бегом.