Сергей Парахин - Жил да был один Король. Повесть. Рассказы

– Но я хочу видеть этих негодяев повешенными на стенах моего Замка! – Рычал на всю обитель слегка подвыпивший Самодержец, – Я хочу знать, кто посмел осквернить мой дом! Где эти «паломники»?!

Монахи уже приодели Короля и его спутников. Накормили. Приволокли откуда-то оружие. Привели свежих коней. Принесли седла. У Короля и у Канцлера на поясе появились туго набитые кошельки.

Все не так уж и плохо.

Уже стемнело. Южное небо тихо сияло мириадами звезд. Над головой нежно светился млечный путь. Пели цикады.

Под навес неслышно подошел монах:

– Государь. К Вам проситься человек.

– Пусть подойдет.

При неверном свете факела плохо были видны лицо и одежда незнакомца. Походка, уверенная. Не стар. Видимо, силен и ловок.

Человек преклонил перед Королем колено, склонил голову.

Король подобрел:

– Встань. Кто ты? Чего ты хочешь?

Незнакомец встал, распрямил плечи, вздернул подбородок:

– Люди называют меня «Лесным Бароном», Государь. Я…

– Как ты посмел?! – Зарокотало под навесом, – Как ты посмел явиться предо мной?! Я прикажу повесить тебя! Немедленно!

– Ваше Величество. – Вмешался Аббат, – В святой обители каждый христианин может рассчитывать на приют, покровительство и защиту. Вели ему говорить.

– Хорошо. Пусть говорит.

– Государь. – Промолвил «Лесной Барон», – Нынче в лесу я встретил паломников. Несмотря на поздний час, они спешили напрямик, через чащобу, в сторону Рудных Гор. Двоих я уговорил предстать перед тобой. Четверо же предпочли найти успокоение в лесном овраге.

– Отче. – Обратился Разбойник к настоятелю, – Помолитесь за их грешные души.

– Аминь. – Отозвался Настоятель.

– Паломники… – Король кровожадно ощерился, – Где они?

Из темноты на свет факелов вытолкнули двоих связанных «паломников». Детинушки были оба богатырского сложения. Смотрели волками, исподлобья.

– Канцлер! Стража! Глаз не спускать. Самим не спать. Доставить в Замок живыми. Головой отвечаете!

– Какой награды ты ждешь? Ты, смеющий называть себя «Лесным Бароном».

– Служить королю – долг верноподданного, Ваше Величество. – Опустил голову Разбойник.

Король помолчал. Хмыкнул.

– Мы не оставим своей монаршей милостью того, кто именует себя «Лесным Бароном».

Кивнул головой. Аудиенция была окончена.

Над башнями Замка развевались Монаршие флаги, гербы, разноцветные ленты. На стенах торжественно застыла немногочисленная, но грозная стража. Приветственно взревели трубы и дружно грянули барабаны. У раскрытых настежь ворот сиял начищенными латами Молодой Рыцарь, щеголяли разноцветными плюмажами и герблеными плащами его юные слуги. С кухни призывно доносились нестерпимые запахи жареного мяса и свежеиспеченного хлеба. Король со свитой гордо возвращался в Замок.

Ночное происшествие было странным.

Это не походило на нападение с целью захвата Замка, грабежа.

Нападающих было немного, с дюжину. Под вечер они неприметно прошли через ворота под видом припозднившихся путников. В наступившей темноте достали хорошо замаскированное оружие. Тихо вырезали стражу у ворот. Как свои люди, они пересекли двор. Внезапным коротким ударом ворвались в Королевские покои.

Когда Король с немногочисленными спутниками ускользнул (драпанул, куда глаза глядят), нападающие незаметно исчезли из замка, даже не пытаясь грабить. Ни одна постройка не сгорела. Никто из безоружной дворни не пострадал. Погибло полдюжины человек – рыцари, стражники, пажи. Трех или четырех человек невзначай покалечили.

Характерно, что своих убитых и раненых нападающие унесли с собой.

Началось. Пошла работа.

Дворня и стража усиленно (по секрету) распространяли среди простолюдин по рынкам и харчевням, легенду о неучтивых паломниках, изгнанных из Королевского Замка.

Подвалы главной башни оглашались по ночам звериным воем пытаемых ради допроса пленников. По площадям, по дорогам и перекресткам, сновали «божьи люди», убогие, юродивые. Прислушивались, высматривали. Иногда тайком совали в ладонь нужному человеку золотую монету (это нищие-то).

Из Аббатства во все четыре стороны света широким солдатским шагом разошлись посланцы, монахи, смиренные слуги господни. Куда и зачем, с какими поручениями и наказами, одним им ведомо.

Шли дни и недели. Канцлер еще больше похудел и осунулся. Маршал передвинул войско поближе к Замку. Святой Отец часто и сокрушенно вздыхал, бормоча то ли молитвы, то ли, наоборот, богохульства.

Король, трезвый и раздражительный, с изяществом бегемота в посудой лавке, вершил насущные государственные дела. Иногда, ближе к ночи, к нему приходили какие-то подозрительные личности, разговаривали при закрытых дверях. Звякало в тишине золото.

Большая Королевская Охота была в разгаре. Трубили рога. Заливались лаем и рвались с поводков борзые. По оврагам затаились осторожные волки. Бравые бароны азартно гоняли по крестьянским полям перепуганных зайцев. Над кострами, постоянно чем-то посыпаемые, поливаемые, натираемые, медленно проворачивались на вертелах цельные туши кабанов и оленей. Иноземные послы галантно и настойчиво оказывали знаки внимания благородным дамам. Благородные дамы, раскрасневшись от верховой езды, пряча под длинным ресницами «чертей» в глазах, сдавали назойливым кавалерам одну позицию за другой. Все шло своим чередом. Такой мелочи, как отсутствие Короля, никто не замечал.

В честь престольного праздника «Исцеления Всех Язв Святого Йоргена», ворота монастыря были открыты настежь. Церковный колокол радостно звякал на всю округу. Вереницы прихожан степенно тянулись к святому причастию. Возле ворот на громадном противене аппетитно шкворчали «карпики по-монастырски». Рядом, на деревянных козлах, была водружена огромная винная бочка. Тут же стояли корзины со свежевыпеченными хлебами. «Угощайтесь, добрые христиане». На такие мелочи монахи не скупились.

Во дворе обители, под навесом, подальше от чужих глаз и ушей, расположились Король, Канцлер, Отец-Настоятель и Молодой Маршал. Стол, по случаю скоромного дня и престольного праздника, был накрыт весьма изобильно.

Маршал радовал глаз молодецкой статью, здоровым аппетитом, румянцем во всю щеку и девственной чистотой внутричерепного пространства. Он увлеченно терзал белоснежными зубами жареную баранью ногу, с искренним обожанием и преданностью взирал голубыми глазами на Короля.

Канцлер сосредоточенно жевал пучок петрушки.

Святой Отец, перебирая четки, отсутствующим взглядом смотрел на запеченную до румяной корочки сочную куропатку.